Моя Оборона! Лихие 90-е (СИ) - Март Артём
— Она не хочет, потому не поедет.
Гоша дернулся, было в сторону, но я не дал ему пройти.
— С дороги. Я сказал, забираю!
— И что ты сделаешь? — Ответил я. — Силой затолкаешь ее к себе в машину? Мешок на голову нацепишь? Свяжешь и сунешь в багажник?
Между нами повисла напряженная тишина. Никто не отводил глаз, и мы сверлили друг друга взглядами так, будто каждый хотел прожечь в другом дырку.
— Гош, давай уже, прекращай, — один из братков положил Гоше на плечо пятерню, и тот вздрогнул.
Дернувшись, Гоша повел плечом, сбросил руку.
— Садись в машину, Марина, — сказал я.
— Все будет чики-пуки, — вклинился второй. — Мы следом поедим. Проследим, чтобы Маринку довезли в сохранности и куда надо.
Не сказав ни слова, Гоша, озлобленный как черт, ушел. Щелкая каблуками туфель, направился к машине.
— Да что на него нашло? — Сказала Марина, когда мы тронулись и поехали на Черемушки.
Я глянул в зеркало заднего вида. Черная Бэха братков держалась позади, на почтительном расстоянии, но не отставала.
— Да черт его знает. Но тебе с ним надо поосторожнее. Парень, видать, не в себе.
— Дедушка отчитал его за то, что он не успел найти меня тогда. Наверно это сильно на него давит.
— Немаленький. Переживет.
Раз нужно было вести Марину к Кулыму, так я и повез ее к Кулыму. Взял курс на Грааль. Через пятнадцать минут мы были уже на стоянке. Ребята на Бэхе подъехали следом. Двери их машины, открываясь, заскрипели, когда они стали выходить наружу.
— Знаешь, — сказала Марина, перед тем как покинуть салон, — странно прозвучит, но я рада, что именно ты нашел меня тогда. Спасибо, Витя.
— Так уж воспитан, — улыбнулся я в ответ. — Не могу пройти мимо, когда девушка в опасности.
Мне показалось, что Марина хотела сказать что-то еще, но не решилась. Только мило пискнула:
— Пока, Вить. До встречи.
Потом убежала. Я проводил ее взглядом. Посмотрел, как вслед за ней вошли в Грааль и мужики. На самом деле мне было интересно: не приедет ли Гоша следом? Гоша, конечно же, не приехал. Скорее всего, и правда набрехал. Но зачем? Что ему было нужно от Марины? Неужели он просто запал на нее, и устроил все это, чтобы привлечь к себе внимание?
Вечером того же дня мы собирались на промзону, на кирпичный, туда, где ждала нас, в общем-то, бесполезная стрелка с Гошей. Я ожидал, что она не кончится ничем особенным, как и многие из тех стрелок, на которые я ездил еще тогда, в молодости.
Не раз случалось так, что конфликтующие стороны запугивали друг друга во время таких «мероприятий». Они кичились своими связями, своим мнимым влиянием, но в момент заветной встречи, часто происходил обычный пшик.
Бывало, конечно и иначе, и стрелки перерастали в массовый мордобой или и того хуже, в перестрелки. Однако по своему опыту я знал, что настоящие «деловые переговоры» братков, их настоящие стрелки, чаще всего касались денег. Или имущества. В таких конфликтах все становилось по-настоящему серьезно. И даже тогда разрулить пытались словом, понятиями, эмоциями. За пушки браться никто не спешил.
Правда, и тут, на нашей сегодняшней стрелке, нельзя было расслабляться. По всей видимости, бедный Гоша посчитал, что я как-то задел его честь. В сущности же, если отбросить все эмоции и говорить о фактах, он сам был виноват в том, что с ним случилось.
— Ну че? — Спросил я, глядя на дорогу, — где там твои ребята? Приедут?
— Да приедут, — сказал Степаныч с заднего сидения. — Куда денутся. Договорились, что будут.
— И сколько народу будет? — Спросил Женя.
— Поглядим, сколько соберут. Много у кого сегодня смены, но клич я кинул. Кто-нибудь да приедет. Они ребята здоровые, внушительные. Неплохая должна быть подмога.
— Если что, молчите, говорить будут я, — Я глянул на Степаныча через зеркало заднего вида. — Ваше дело — стоять за моей спиной и выглядеть внушительно.
Перестрелка, конечно — это то, чего мы стремились всеми силами избежать. Тем не менее я прихватил мой трофейный ПМ, а Женя нес в кармане ватника Берету. Степаныч взял свою охотничью вертикалку, которую держал на коленях.
Невооруженным оставался только Фима. По крайней мере, я так думал. Правда, Ефим быстро развеял мои сомнения.
— Эт я могу! Внушительность, эт по мне! — Крикнул он с заднего сидения и загрюкал чем-то железным.
Поправив зеркало заднего вида, я взглянул на него. В руках Ефим держал жутковатого вида саперную лопатку. Ржавая в середине, по краям она была грубо заточена, и Фима демонстративно проверял ее на остроту пальцем.
— Ты где это взял? — Удивился я.
— Где-где. В армии! — С гордостью заявил Фима. — Она у меня на балконе обычно валяется. Холодильнику меня того, поломался, а лопаткой я крышку на кастрюле прижимаю. А то соседский кот у меня как-то все котлеты сожрал, сукин сын. Думал его лопаткой как-нибудь оприходовать, а тут вот, случай подвернулся козырнуть ей перед настоящими людьми! Вот! Я даже заточил!
Он протянул лопатку Степанычу.
— Во! Попробуй какая острая!
— Да убери ты от меня эту дрянь! — Отмахнулся старик.
— Ты б еще гранату с собой взял, — иронично заметил Женя.
— Гранаты нету! Зато есть вот что!
Следом я увидел, как он достал из-за пазухи жутковатого вида черный револьвер.
— Во! С гордостью показал он газовый «Айсберг» ГР-205.
— О, дай глянуть, — Заинтересовался Женя. — Ты где его нарыл?
— Занял у одного знакомого. На сегодня. Ты осторожно! Он мощный, хоть и газовый! Ваня сказал, с шести метров человека с ног сбивает! С этой зверюгой, я всех этих м#даков на раз раскидаю!
— Увесистый, — Женя взвесил пистолет в руке, открыл и проверил полный барабан.
— Э смотри тише. Бабахнешь — мы тут все от газа насмерть задохнёмся! — Насторожился Фима.
— Странно, что ты муху не притащил. — Пошутил я.
— А че, надо было?
Все странно глянули на Фиму, даже я отвлекся от дороги и обернулся к нему.
— Да ладно, мужики! Шучу! Откуда у меня муха? Вы че?
Потом, когда все уже расслабились, он добавил:
— Я ее в карты проиграл.
Была ли эта очередная шутка, я уточнять не стал.
Кирпичный завод Армавира, был одним из крупнейших предприятий города. Он же, после развала страны, стал очень лакомым куском для ушлых барыг. Начальство, что было нечистым на руку еще в конце Союза, к девяносто второму быстренько распродало с производства все ценное, и теперь пустой корпус предприятия мрачным трупом возвышался над его обширной территорией.
Сейчас, казалось, стоял этот завод, забытый всеми, и целому городу не было дела до некогда промышленного гиганта.
Уже давно стемнело, но даже на фоне черного неба видны были колоссальные цеховые трубы завода, нависавшие над всей округой мертвыми громадами.
Мы свернули с основной дороги в сторону, покатились по разбитому, когда-то асфальтированному проезду.
Минув заброшенное КПП, шлагбаум которого уже давно сняли на металлолом, мы въехали на огромных размеров территорию завода, вымощенную большими бетонными плитами. Протронувшись чуть дальше, стали у приземистого цеха, возле которого лежали красно-коричневые кучи шлака и битого кирпича.
— Никого нет: не ихних, не наших, — Заметил Женя. — Мы первые.
— Что-то твои опаздывают, Степаныч, — пробурчал Фима.
Я поставил машину фарами к входу, чтобы осветить пространство перед собой и видеть, кто пожалует сквозь неширокий заезд КПП.
Глянув на часы, я понял, что подходит назначенное время. Минут через пять, впереди, в темноте, замаячили фары. Много фар.
— Либо это твои едут, каждый на своей машине, — сказал Женя, — либо…
Он недоговорил. На двор завода вкатились разом три машины: была эта уже знакомая мне ауди, старая Бэха и девяносто девятая в тускло-вишневом кузове.
— Не наши, — буркнул Степаныч.
Двери автомобилей открылись, и наружу повалил народ. В свете фар пятерки я видел, как на нас смотрят разом штук пятнадцать угрюмых бандитских рож. Самой угрюмой была, конечно, харя Гоши. Он демонстративно откинул полы пальто и пиджака, чтобы каждый мог увидеть рукоять его ТТ, торчавшую из-за пояса.
