Моя Оборона! Лихие 90-е (СИ) - Март Артём
— Второй работы? — Удивился я.
* * *Вечер того же дня.
— Ну ты же должен понять, Кулым, что это твои личные дела, — сказал Максим Комаров по прозвищу Комар.
Клум помнил его еще молодым, когда тот был худотелым босяком, почти бродягой, прибившийся к их банде. За эти годы Комар раздобрел и обзавелся лысиной. Холеный как кот он смотрел на Кулыма прищуренными от алкоголя глазами.
Как и остальные подельники Кулыма Комар сидел за большим деревянным столом просторного предбанника одной из больших саун. Сегодня вечером у всех четверых авторитетов с Черемушек проходила важная деловая встреча. Проходила она, по их обыкновению, в Нимфе — бывшей бане номер семь Армавирского машиностроительного завода.
Сначала ели шашлыки с пивом, теперь переключились на раков. Мужики ждали к концу вечера потеху — молоденьких валютных проституток, которых заказали на ночь. Кулым не заказывал и не ждал.
Комар поправил простыню на бедрах, откинулся на деревянную спинку большого жесткого дивана, стоящего вдоль левой стороны стола.
— Ты что думаешь я девка какая, обижаться? — Спросил его Кулым, зыркнув дурным глазом.
Остальные двое: Иван Павлович Седых, по кличке Седой и Петр Петрович Слимов по прозвищу Слива переглянулись, но ничего не сказали. Выглядели она спокойными, тщательно скрывали, что чувствуют и что думают. Кулым знал это.
— Ничего я такого не думаю, Игоревич, ну ты че? Просто говорю, чтобы ничего лишнего ты не думал. Мы тебя сроду кидать не хотели. Просто ты сам понимаешь, сейчас нам терки, которые не за бизнес, не с руки. Жизнь только налаживаться начала. Я настрелялся — Во!
Пальцем Комар прочертил воображаемую линию у макушки
— Мы просто хотели, чтобы ты себе чего лишнего не думал, — Вклинился Слива — Усатый мужик с короткими волосами и челкой, заходящей на высокий лоб, — Если че, мы все твое возьмем на защиту как свое! Если Михалыч рыпнется на нашу территорию, мы его быстро раскатаем! Но вот за внучку твою вступаться не будем. Ты уж прости. Терки эти Михалыч затеял из-за твоего сына. Мы тут не при делах.
Кулым недобро посмотрел и на него. По правде сказать, он уже давно не верил ни единому их слову. Особенно после того, что узнал о Сливе, который недавно вернулся из Москвы. Уехал он туда внезапно, и Кулым догадывался зачем. Когда он узнал об отъезде подельника, разозлился так, что давление скакнуло под двести.
— Я и не парюсь, Петя, — сказал Сливе Кулым.
— Ну и отлично!
— Меня больше волнует, зачем ты, Петя, ездил в Москву недавно. И почему, уехав, ничего не сказал мне.
— Игорич, — он растерянно рассмеялся, — ну я че, маленький тебе обо всем отчитываться? Жену я катал. Она давно хотела там в одном ресторане побывать, сходить в ЦУМ.
— Чего ты мне чешешь? Вы ведь все знаете, зачем он ездил, да? — Кулым обвел взглядом остальных авторитетов.
— Игорич, — развел возмущенно руками Седой. — Ну че ты начинаешь? Нормально ж сидели!
— Нормально… — Бурнкул Кулым. — Это вы тут нормально устроились! Вообще, берега попутали! Кто тебя, Комар посадил на Кропоткинскую а? На тамашних барыг?
— Ну Кулым, ну успокойся ты, — обиженно сказал Комар.
— Кто⁈
— Ну ты. Ты, Кулым.
— А тебя Слива? Кто при деле поставил, когда ты без гроша откинулся с зоны?
— Ты, Кулым, — сказал Слива уже серьезнее, — но мы…
— Брешете вы мне! Ты, Слива, ездил в Москву до Деда Хасана. Знаю, о чем вы договаривались! Этой ссаной афганской дряни на наших улицах не будет! Наркотой барыжить — последнее дело! Это все равно, как пастух станет со своего стада кровь пить! Так и стада не останется!
За столом воцарилась тишина. Седой положил раковую шейку на стол. Вздохнув, откинулся на спинку, показав всем белое большое пузо.
— Если этим займемся не мы, так займутся другие, — сказал Комар.
— Мне похер на других, — ответил Кулым ему жестко. — Мы этой дрянью заниматься не будем.
— А другие будут, — сказал Слива. — И знаешь, что случится тогда? Да денег у них станет столько, что они купят весь город с потрохами. Мы должны быть первыми.
— Легких путей ищешь? — Проговорил ему Кулым, глянув косо, как на врага. — А что будешь делать, когда все, кто под тобой ходят, торчать начнут? Начнут дохнуть как мухи?
— Да есть такие, кто и щас торчит, — пожал плечами Комар.
— Не успеешь оглянуться, как афганской дури тут будет столько, что наркалыга под каждым забором найдется, — сказал Кулым. — Значит так. Я тут старший. Я запрещаю вам тереть за наркоту с Хасаном. На это дело у меня с общака никто ни копейки не возьмет.
— Кулым, ты давай, спокойней, — спохватился Седой, видя, как остальные заволновались. — Лады, не будем спешить с Хасаном. Давай, как ты и хотел, займемся маслозаводом, что скоро снова запустят. Там местные его перекупили. Пресанем их, и он будет у нас в кармане.
— Угу, — сказал Слива, почувствовав, что успокаивается после заявления Кулыма. — Главное, чтоб никто другой первей нас не был. Не занял маслозавод.
— Да не займет, — махнул рукой Комар.
— Не съезжайте с темы, — сказал Кулым и встал. — Я все сказал. Хрен вам, а не торговля наркотой.
С этими словами он, придерживая простынь, скрывающую его по-старчески дряблое тело, вышел вон из предбанника.
За столом стало мрачно как в могиле.
— Как телка ломается, — буркнул Слива.
— Бабки такие мимо пропускать? Да не. Это надо быть конченым совсем, — недовольно проговорил Комар, скрестив руки на пухлой груди.
— Ниче, пацаны, — начал Седой. — Я еще с Кулымом поговорю. Перетру с ним. Может смогу убедить.
— Да вряд ли, — покачал головой Слива. — Если Кулым себе что-то в голову вбил, то хер его заставишь изменить решение.
— Ниче-ниче, — успокоил остальных Седой. — Поговорю, а если че, там посмотрим.
* * *После полудня того же дня
— Шнепперсон ни абы кто, — сказал Шнепперсон, выходя из машины. — Шнепперсон — кандидат юридических наук!
— Вот как, — открывая дверь, сказал я. — Вы тут припадаете, что ли?
Мы приехали к молодому армавирскому юридическому техникуму. Открытое совсем недавно здание представляла собой большой корпус, просторный огороженный двор и корпус поменьше, в котором на двух верхних этажах находилось студенческое общежитие, а на нижних располагались аудитории филиала одного юридического института.
Была, видать, перемена между парами и студенты ходили туда-сюда от одного блока к другому.
— Совершенно верно, — кивнул Шнепперосн. — Пока сидел без работы, нужно было как-то крутиться. Мама у меня очень болеет. Я преподаю тут гражданское, трудовое, административно право и физкультуру. Уж тут меня бандиты терроризировать не будут.
После случая с Мариной, которую украли прямо из института, я бы, на месте Шнепперсона не был бы так уверен.
— Физкультуру? Неожиданно.
— Ну да. В техникуме. Я очень разносторонняя личность!
— Вот как, — я улыбнулся.
— Вот! — Шнепперсон порылся в кармане пальто, достал помятый доллар. — Возьмите за услуги такси.
Я уставился на мятую бумажку, потом поднял глаза на юриста.
— Какие-то проблемы? — Удивился он.
Пожав плечами, я взял деньги. Мы с юристом попрощались, и Шнепперсон пошел к корпусу своей энергичной походкой.
Я обратил внимания, как от корпуса на выход идет другой мужик. Совершенно непохожий на студента. Мужик был высоченный, налысо бритый и с широкой неприятной мордой. Одетый в джинсы, свитер с каким-то геометрическим узором и кожаную куртку нараспашку, он вышел за прутья забора техникума и стал оглядываться, будто кого-то искать. Когда заметил, что я его рассматриваю, то направился ко мне.
— Слышь, — спросил он, — слышь, мужик, скажи-ка, ты тут тачки одной не видал?
Глава 14
— Какой тачки? — Спросил я.
— Черный Пассат, — буркнул он.
— Нет, не видел.
Мужик задумался.
