Ревизор: возвращение в СССР 10 - Серж Винтеркей

Маринка!

Приподнявшись на кровати, охнула — голова сильно болела. А во рту было так сухо, что язык, казалось, вот-вот поцарапает щеки.

Откуда-то возникла Верка со стаканом воды.

Диана благодарно приняла его и выпила весь за раз, не отрываясь. Еще никогда она с такой жаждой не пила воду. Мутная, чайник было никак не отмыть от накипи, но вода буквально ее оживляла.

Попыталась вспомнить, почему она валяется на кровати, причем одетая, хотя и не помнит, как ложилась. В памяти всплыло, как она танцевала с красавцем-ливанцем. Фирдаус! Кажется, она влюбилась… Но как она все же оказалась здесь?

— Девчонки, а как я здесь?.. И почему в одежде спала?..

— Ну! Я же тебе говорила, что она в отключке! — торжествующим голосом сказала Верка, и опять слишком громко. Диана поморщилась, — Рафаэль твой тебя притащил. И, кстати, он очень злой был. Может, вы с ним переспали, а ты не девушка оказалась? В их местах такое очень важно!

— Какое переспали? Какое не девушка? — перепугалась Диана, — не было ничего! Тем более с Рафаэлем! Он мне никто!

— Здрасьте! — охнула Верка, — с ним уходила, с ним вернулась, а спала не с ним? С кем же тогда?

Вздохнув, Диана решила ничего больше не обсуждать с соседками. Злые они, и что ни скажешь, все равно переврут. Надо поговорить с Рафаэлем. Но прежде всего — нужно добежать до туалета.

***

Рафаэль был зол, как черт — нет, конечно, он тоже дурак! Ему же пришла в голову идея потащить Диану, которая девушка непростая, мягко говоря, в гости к иностранцу! Знал бы он, что этот Фирдаус такой красавец, ни за что бы…

Ну да, сам дурак — решил выпендриться! Друг — сын дипломатов, в гости идут к иностранному студенту… Думал, все это произведёт неизгладимое впечатление на Диану, и она смягчится. Девушка она все же красивая, и с ней никогда не скучно… Ну да, вчера было тоже очень нескучно. Рафаэлю казалось, что остальные гости смеялись над ним — пришел с девушкой и передал, получается, ее, как подарок имениннику… А сам сидел один дурак дураком, почти весь праздник, пока она с ливанцем танцевала. Тоже ведь, до чего бесцеремонный, никакого уважения вообще, с кем девушка пришла. Так себя вести нельзя…

А еще ему пришлось тащить домой Диану, когда она напилась и внезапно вырубилась в объятиях Фирдауса. Ее вначале положили на кровать в спальне, в надежде, что вскоре придет в себя, но нет, через два часа праздник закончился, а она так и спала беспробудно. Ох, и хихикал же Ваграм, когда помогал вначале загружать ее в машину, а потом тащить до общежития. Предлагал даже ее на скамейке в парке оставить, чтобы побыстрее в себя от свежего воздуха пришла. И они еле отделались от Фирдауса, когда уезжали — тот все предлагал оставить ее у него высыпаться. Клялся, что не тронет. Ну да, конечно, так и поверили!

А эти две бесцеремонные соседки в общежитии? Одна так и сказала — мол, попользовался, так себе и оставь, зачем к нам тащить? А другая спросила Ваграма, строя ему глазки — свободны ли теперь мальчики, и не хотят ли пойти погулять с девушками, которые умеют пить водку, в отличие от некоторых. У, выдры бешеные!

Окончательно он разозлился, когда поутру к нему подошла непривычно робкая Диана и, вместо благодарности, что доставил ее пьяную домой, хотя она и позорила его весь вечер, спросила его, по какому адресу живет Фирдаус. Он ее вежливо, но достаточно определенно послал подальше, на что она — она сделала удивленное лицо! Она даже не поняла, что не так! Как такое вообще возможно?!

Похоже, ему самому надо наведаться к Фирдаусу и набить ему морду. Это все уже слишком!

Глава 13

Москва

Квартира Тараса Ивлева.

Детей уже уложили. Как вдруг в квартире раздался телефонный звонок. Тарас чертыхнулся, ну, кому неймётся в такое время?

— Слушаю, Ивлев, — по привычке, как на работе, представился Тарас.

— Привет, многодетный папаша, — услышал он голос друга, коменданта из общежития их института.

— Здорово, Антох, что случилось? — сразу напрягся Тарас. — С Дианой что-то?

— Как ты сразу угадал? Хотя, учитывая характер твоей дочки, несложно было, да? — ухмыльнулся Антон.

— Так что произошло? — голос Тараса стал усталым.

— Я в отгуле был. Сегодня вышел на работу только. Да и рассказали мне не сразу. Но вроде все в порядке с ней. Ее в субботу поздно вечером в общежитие принесли.

— Что значит, принесли?! — рявкнул Тарас в трубку. Усталость в голове как волной смыло.

— Да то и значит. Карапетянов племянничек с ещё каким-то хмырём принесли её и сдали соседкам по комнате.

— Она что, пьяная была? — дошло, наконец, до Тараса.

— В хлам, — хихикнул приятель.

— Спасибо, Антох! Я твой должник!

— Да не за что, в общем-то. Жаль, что не я дежурил, конечно. Но Шура баба спокойная, не болтливая. Может и пронесет.

Тарас положил трубку, попрощавшись с другом и вымученно улыбнулся встревоженной жене, вышедшей узнать, что за поздний звонок.

— Я не знаю, что делать с этой девчонкой, — развёл он руками. — Теперь она где-то напилась так, что её принесли в общежитие двое студентов. Принесли! Представляешь?

Кира не нашлась даже сразу, что ответить и как успокоить мужа. А что тут, вообще, можно сказать?

***

Горный институт.

У Дианы из головы никак не выходил Фирдаус. Она очень боялась, что никогда больше не увидит его. Еще ни разу в жизни она не влюблялась так быстро и так сильно. Ее совершенно не волновало, что он из другой страны, что у него богатые родители, которые могут быть против их отношений. Он был для нее словно живое воплощение принца из сказки. И она совсем не хотела эту сказку потерять.

Она твёрдо решила, во что бы то ни стало, встретиться с Фирдаусом снова. Нужно просто узнать его адрес или телефон. Диана была уверена, что понравилась ему. Фирдаус, он совсем другой. Такой красивый, понимающий. Рядом с ним мир другим становится. Сразу показались такими глупыми все выходки в отношении Галии. И зачем только она рассказала об этом Фирдаусу? Как стыдно-то! Что он теперь о ней подумает, правильно ли поймет, что она не со зла так делала? Хотя они, конечно, тоже заслужили. Нечего было жмотиться, как кулакам. Ну ладно, это все теперь не важно. Сейчас главное — ее будущее с Фирдаусом!

И Рафаэль тоже чудит. Отказался сказать