Око за око (СИ) - Ромов Дмитрий

Он налил ещё водки и выпил. Вскоре мы обменялись телефонами и разошлись. Я отдал почти всё, что у меня оставалось после дележа изъятого у Плеваки. Вышли на воздух. Я настоял на том, чтобы сесть за руль, поскольку Кукуша был основательно под мухой. Можно было бросить машину здесь и пройти триста-четыреста метров до дома Кукуши пешком, но он хотел, чтобы тачка ночевала в родном дворе.

— Прикольный он, — сказал дядя Слава на прощание. — Я его вспомнил, кстати, он программу по ящику вёл.

— И не одну, много разных.

— Мальчик жестами показал, что его имя Хуан!

— До завтра, дядя Слава. Матвеич завтра же, да?

— Ага, вроде бы. Позвонит. Чао, племяш. Чёт я убрался с Хуаном твоим…

Я шёл по вечернему городу. Знакомому и незнакомому. За тридцать лет он похорошел, стал чище и добрее. Но бесшабашность и отчаянная удаль того времени исчезли. А может, мы просто постарели…

Я мёрз и ёжился от ветра, но на сердце почему-то было тепло после этой неожиданной встречи. Неожиданной и удачной. Я ещё не знал как точно, но уже начинал закручивать паутину, которую мы накинем на Никитоса.

У подъезда на скамейке сидела Настя. А ещё бабулька с первого этажа и дядя Лёня Соломка.

— Привет честной компании, — поздоровался я. — Вам не холодно сидеть?

— Так здесь ветра нет, ветра, — объяснил Лёня. — Мы же в закутке здесь. А так-то тепло, тепло. Сидим вот, с невестой твоей, невестой. Разговоры разговариваем. Давай с нами?

— Не, я чёт замёрз, там ветрина такой. Да уроки ещё делать. Пойдём, невеста, вон нос синий весь. Хоть бы оделась потеплее.

— Так она ж это, — засмеялась соседка, — чтоб на элеганте быть. Раз такое дело.

Настя встала и пошла за мной.

— Тебя где носит всё время? — спросила она. — Никогда дома не бывает. У милфы своей отирался?

— Ага, и ещё в Москву ездил. К маркизе.

— Я б не удивилась, — покачала головой Глотова. — Домой зовёшь?

— Зову. Сейчас мы с тобой терапию устроим. Знаешь кино «Вспомнить всё»?

— Опять старьё какое-нибудь?

— Свежак, девяностый год, — засмеялся я. — Там Шварц.

Настя тоже засмеялась.

— Откуда такая тяга к прошлому? Тянуться надо к будущему, но и о настоящем не забывать.

Мы зашли домой. Мамы не было.

— Настя, только мне надо просто и по пунктам без боязни разворошить старое и причинить новую травму. Договорились? Что было, что будет, чем сердце успокоится.

— Красивый, а я тебе нравлюсь?

— Не то слово, Насть. А ты с какой целью интересуешься?

— Не пойму я тебя…

— Это тебя не красит, не говори больше никому, — усмехнулся я. — Я ж прямой, как рельс. Чего тут понимать-то?

Она насупилась.

— Настя, иди на стол собери, а то во мне, кроме груздей солёных, наверное, ничего не было с утра самого. Мне надо одному челу послать кое-что.

— Значит, хочешь, чтобы я тебе всю правду выложила?

— Конечно. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

— Ну, не знаю…

— Теперь знаешь, я же только что тебе сказал, — улыбнулся я. — Иди, готовь. Я сейчас.

Она фыркнула и пошла на кухню, а я уселся за стол и поменял симку. Одну левую на другую левую. Нашёл номер блогера Вити и написал ему сообщение:

«Есть эксклюзивный криминальный материал из недавней истории города. Оригинальные документы, протоколы допросов, показания свидетелей, нигде не публиковались. Демонстрирует коррумпированность предыдущей администрации. Может притормозить связанных с ней оппозиционных кандидатов. Безопасно. Не затрагивает никого из действующей власти».

Отправил и пошёл на кухню.

— Настя, ну что тут у тебя? Где еда-то?

Она не ответила и даже, похоже не услышала. Стояла, уткнувшись в телефон, и не могла оторваться от экрана.

Плим… Пришло сообщение от абьюзера Вити. Ответил моментально. Похоже, наживку заглотил:

«В принципе, интересно. Но нужно смотреть, проверять. Не уверен, что подойдёт под тематику канала. Нужна встреча».

Ага, встреча. Разбежался, лечу уже.

— Насть… Ты чего зависла?

— Посмотри, — кивнула она, — что в «(Не)быть добру» запостили.

Я подошёл и посмотрел на экран. И сжал зубы. Ах, ты ж Витя-Витя. Конь ты педальный. На экране двигалась Альфа. И ещё я… Это был тот самый ролик.

— А утром я проснулся знаменитым, да? — отстранённо спросила Настя

12. Такая вот петрушка

Настя сунула мне в руку свой телефон а сама опустилась на табуретку и уселась, уперев взгляд в старенький кафель на стене. А я досмотрел до конца. Ролик был тем же самым, с теми же огрехами монтажа и подстановки лиц.

— Я уже видел, — сказал я.

— Ну и как, понравилось? Теперь полгорода это тоже увидело. Думаю, будет невероятный хайп.

— А разве публиковать такое в средствах массовой информации законно?

— Да какая мне разница⁈ — возмутилась Настя и повернулась ко мне. — Мне все завтра будут говорить, ты видела, ты видела, ты видела? Краснов с Альфой чик-чирик делал. А я что, буду всем отвечать, мол, как вы посмели это смотреть, ведь канал опубликовал видос, нарушив закон? Так ты себе представляешь?

— А почему, — засмеялся я, — тебе надо что-то им отвечать?

— Почему? — как старая сердитая бабка покачала она головой. — А потому! Вырастешь, поймёшь! Хотя, судя вот по этой киношке, ты уже и так достаточно вырос.

— Ты же знаешь, что это фальшивка, — пожал я плечами. — Знаешь же?

— А я уже не знаю, что я знаю, — сердито продолжала она.

— Ты чё такая сварливая, Наська? Повезёт муженьку твоему. Будешь по каждому пустяку мозг сверлить?

— Что⁈ — выкатила она глаза. — По пустяку⁈ Ничего себе пустяк! Тебя весь город увидел, а тебе пустяк.

— Ну, смотри сама, — засмеялся я и начал расстёгивать рубашку. — Сравнивай. Посмотри, он же негр. Матёрый, к тому же. И я. Птенчик неопытный.

— А штаны тоже будешь снимать? — прищурилась она. — Давай, сравнивать, так сравнивать. От начала, до самого… конца.

— Так там причиндалов не видно вроде, в киношке-то.

— Да нет, мелькали в начале.

Я бросил рубашку на свободный табурет и открыл ящик с лекарствами. Мазь я купил, а вот мазать ещё не мазал.

— Давай, полиция нравов, поработай, — протянул я ей гепариновую мазь.

— Это как… — очумело посмотрела она на мою синеву, красиво и плавно переходящую от глубокого фиолетового к синему и голубому, а там уже — в жёлто-зелёный.

— Как? — усмехнулся я. — Фиолетово, как видишь.

— Это когда…

— Когда ты послушала умного человека и сделала наоборот…

— Это…

— Понимаю, — засмеялся я, потому что мордочка у неё стала как у озадаченной мартышки. — Понимаю, выбрать сложно. Ведь ты только так и поступаешь.

— Это на вечеринке, что ли?.. — прошептала она, пропустив мою колкость мимо ушей.

— Ну уж не на съёмках порно, наверное, как сама-то думаешь?

— Ну да, на съёмках порно, наверное, другие части синеют.

— Всё-таки надо тебя высечь, — покачал я головой. — Подарок. Мажь давай. Знаешь анекдот про масло?

— Где ж ты мажешь, ты кусками кладёшь? Древний, как вся моя жизнь.

— Даже подревнее, старушка.

Глотова встала, взяла тюбик, выдавила немного на пальцы и осторожно прикоснулась к моей коже.

— Больно? — прошептала она.

— Вообще да, но от тебя нет.

Она фыркнула. А потом углубилась в работу.

— Насть, немного тоньше мажь, а то до утра не впитается.

— Когда надо, тогда и впитается. Скажи лучше, что теперь с этим всем делать? Медуза завтра такое устроит, даже представить страшно.

— Подадим заявление на этого гуся Витю. За клевету и оскорбления. А также за изготовление и размещение в средстве массовой информации запрещённого законом… как это слово?

— Какое?

— Ну, материалов короче. Запрещённых материалов.

— Контента что ли?

— Точно. Его. Ещё и компенсацию отсудим.

— Ну-ка, подними руку, у тебя и бок весь…