Око за око (СИ) - Ромов Дмитрий

— Грузди все будут?

— Ты в стол неси, а тут мы уж сами разберёмся.

Мальчишка убежал, а Сергеич развеселился, предвкушая встречу с прекрасным.

— Эх! — потёр он руки. — Забыл! Томатный сок забыл. Ну ладно скажем ещё. Некоторые глупые и неумелые люди пьют водку замороженной до отрицательных температур. Это неверно. В корне. Так можно и тормозуху шарахнуть и не понять.

Он посмотрел вопросительно на Кукушу и тот сипло засмеялся:

— Я не знаю, Сергеич. Тормозуху не пробовал.

Он взял со стола салфетку и вытер лоб, а потом расстегнул свой «адик» строгач.

— У водки есть аромат и вкус, — продолжил прерванную мысль Сергей Сергеевич и минут пять, пока нам не принесли заказ, рассказывал о нюансах вкуса различных отечественных и заграничных водок.

Подошёл официант и принёс графинчик. Сергей Сергеич взял его в руку и укоризненно посмотрел на парнишку. Посмотрел, но говорить ничего не стал. Разлил по рюмкам себе и Кукуше, взял кусочек хлеба, положил на него два брусочка сала, выпил, закусил и зажмурился.

— Если скажете, что это плохо, вы мой кровный враг на всю жизнь.

Кукуша крякнул и тоже закусил «Бородинским» с салом.

— А по поводу имени, многоуважаемый Слава, — вальяжно откинувшись заявил Сергеев. — Не знаю, были ли родители приколистами, не имею ни малейшего понятия. Но зато наверняка знаю, что Кочкин Евгений Самуилович был тем ещё весельчаком и любителем выпить беленькую. Вот он-то, имея власть давать деткам, поступающим в его детский дом имена, и придумал эту редкостную комбинацию имени, отчества и фамилии.

Кукуша закашлялся.

— Ты чё, Сергеич, детдомовский? — спросил он, переведя дух.

Тот молча пожал плечами и налил ещё по одной.

— Двойка? — разволновался Кукуша. — На Южном, да? Кочкин! Алкаш Кочкин. Смотри!

Он протянул через стол руку и показал свою ювелирную коллекцию.

— Красота, — покачал головой Сергеев. — Да, был у меня такой же.

Он ткнул в кружок на пальце, в который был вписан эллипс с двумя буквами «Д».

— Но я свёл. Большие люди, работа, презентации. Губер сказал, мол, давай, Серёга, убери. Ну, я и убрал. Поехали.

Они замахнули ещё, а потом заговорили о месте, где прошло их детство. Когда Сергеев выпускался, Кукуша только поступил в обитель. Общих друзей у них не нашлось, но воспитатели и общие впечатления были…

— Эй, мальчик. Неси ещё.

— Двести пятьдесят?

— Да, и закусочки освежи, — скомандовал Сергеев и повернулся ко мне. — А ты, курьер фальшивый, Андрей Андреич, значит?

— Нет, я вообще-то тоже Сергей.

— Да-а-а? — удивлённо протянул он и проследил за приближающимся графинчиком. — Молодец. Но не Сергеич, надеюсь?

— Андрей Андреичем вас дразнил Воробышек лет тридцать назад, — усмехнулся я.

— Что ещё за воробышек? — прищурился Сергеев.

— Да, вы ходили тренироваться на Кузнецкий с ментами, помните? Заодно и сведения эксклюзивные получали для материалов своих.

— Я-то, может, и помню, — подмигнул он, — да забыл. А вот ты откуда знаешь?

— А я у Воробышка тренируюсь, — объяснил я.

— Что за Воробышек? Ерунда какая-то.

— Да как вы не помните-то? Щупленький такой, армянин. Икар Тер-Антонян. У вас компашка спортивная была. Воробышек этот, Икар.

— Армянин?

— Да, молодой такой пацанёнок был, хиленький.

— А сейчас?

— А сейчас он терминатор. Сходите. Вам тут по Набережной напрямки пятнадцать минут ходу всего. Там у вас ещё был такой капитан Бешметов и Никитос, сосед ваш нынешний.

Кукуша замер с вилкой, с насаженным на неё груздём, хрустким, мясистым. Отличные грузди, кстати. Сказка, просто.

Сергеич тоже замер. Но, в отличие от Кукуши, взгляд у него был не удивлённый, а тяжёлый. Исподлобья. Глаза покраснели, налились. Он уже поплыл. Правда нить не терял, держался.

— То есть, ты хочешь сказать, что вот со всем этим букетом воспоминаний и чёрной буквой «зет» во всю дверь… случайно? Хочешь сказать, случайно нарисовался?

Он цыкнул зубом, оторопело прошёлся взглядом по залу, навёл фокус на нашем пацанёнке и махнул ему, требуя ещё двести пятьдесят.

— И да, и нет, — пожал я плечами. — Хотел Никитосу привет передать. А про вас не знал, честно говоря.

— Так он подумает, что это я ему привет передал. Я же как бы эксцентричный. Чё к чему, кстати, я не понял? Он за или против? Зачем ты ему букву-то впаял?

— Эта не та буква, — усмехнулся я. — Это знак Зорро. Из фильма. Он поймёт.

— Ну-ну, в суде трудно будет к кинематографической классике апеллировать.

— Да пофиг.

— А от меня тебе чего надо? Я вообще-то просил без воспоминаний, а вы меня на слезу разводите здесь. Кочкин, Воробышек… Бешеный…

Он разлил по стопочкам и снова замахнул. Кукуша ход пропустил.

— Я, как его не стало, бросил тренировки, — сказал Сергеев и икнул. — Поцапался с Никитосом и всё. А он до сих пор меня стороной обходит. И в лифте не здоровается.

— А чего поцапался?

— Да-а, — махнул рукой Сергеев, — ляпнул, что о нём думал, а он и закусил. Я тогда в силе был, областная газета сначала, потом областное телевидение, с Доренко дружбу водил. Губер доверял, мы с ним душа в душу жили. А этот, Никитос… Сказал ему, короче, что из-за него Бешеного завалили…

— Как это из-за него? — нахмурился я.

— Да так. Серёга Бешметов копал под Ширяя… Ну, был тут деятель, ты не знаешь, давно его уже нет. А Ширяй был с начальством ментовским в спайке крепкой. Бешеный хотел их уделать, а этот, наоборот, канючил, что не надо лезть, не надо путать карты, ещё там херню какую-то, не помню. Короче, Бешеного убили, а этот член с генералом да с Ширяем дружбу завёл. Ну, я и сказал, мол, чё ж ты за мудак, у тебя друга лучшего убили, а ты с его убийцами в дёсны сосёшься. Ну, он и закусил. Потом подниматься начал, а меня гасить. Это долго длилось. И он все эти годы, сука мусорская, прошу прощения за мой французский, гнобил лучшего журналиста области и единственный беспристрастный и чистый голос правды.

— Как он тебе хату не спалил ещё? — хмыкнул Кукуша.

Чистый голос правды в ответ только рукой махнул.

— Вы чем сейчас занимаетесь, Сергей Сергеевич? — спросил я.

— Водку пью.

— Не прямо сейчас, в трудовом смысле.

— Преподаю журналистику.

— В универе?

— В Культуре. Из универа попёрли меня.

— А в плане профессиональном?

— Сказал же, — пожал он плечами. — Водку пью.

— А скандалы, интриги, расследования? — нахмурился я.

— Ты с луны что ли упал, злой мальчик? Мальчик, бля… Мальчик жестами объяснил, что его зовут Хуан.

Кукуша заржал.

— Жестами, а-ха-ха… Хуан… Сергеич жжёт!

Ресторан заполнился успешными чиновниками, высокопоставленными предпринимателями, креативными и просто переделанными жёнами и подругами разных важных людей. Они гармонично встроились в дорогой интерьер и заказывали всякие затейливые штуки.

А наша компашка на фоне этой публики смотрелась, как группа обнищавших и заблудившихся путешественников во времени.

— Все скандалы давно закрылись, — не обращая внимания на эффект от своей шутки, сказал Сергеев и посмотрел мне в глаза.

— Ну, есть же каналы в Телеге, например, ещё какие-то популярные площадки?

— Я же сразу понял, что ты не случайно нарисовался. Кого заказать хочешь?

Я прищурился.

— Никого.

— Никого? — поднял он брови. — А зачем поставил знак Зорро?

— Заказ подразумевает оплату, — подумав, сказал я. — А я собираю единомышленников. Команду.

— Несостоявшийся курьер и его команда, — задумчиво процедил Сергеев. — А почему нет, в конце концов? У нас увеличенная простата и Альцгеймер на подходе, а у него тестостерон, юношеский приапизм и желание отыметь весь мир. Если сами уже не можем, то почему бы не посмотреть, как это сделает тот, кто может?

— Вы завтра всё забудете по трезвяку? — спросил я.

— Нет, — скривился он и постучал пальцем себе по лбу. — Хотел бы я забыть, хотя бы что-то. Хотя бы самую малость из того, что когда-то сюда попало.