Обсерватор - Антон Витальевич Демченко
Так, мысленно бурча я, телепался в кильватере Дельфины, и вид её… м-м… спины и прилегающих к ней окрестностей, вот… был тем немногим, что заставляло меня держать глаза открытыми. Я ведь действительно сильно устал. За бортом уже вечер глубокий, в ночь переходящий, а я весь день на ногах, и всё делом занят… не самым спокойным, между прочим!
Но до кают-компании мы добрались, и я могу гордо заявить, что по пути к ней умудрился идеально вписаться во все повороты переходов, не пересчитав все углы Обсерватора своими плечами. А войдя в зал, кажется, окончательно переборол своё сонное состояние и с любопытством огляделся вокруг.
Здешний «актовый зал» я видел впервые, и был несколько удивлён его уютностью: деревянные… кажется, деревянные, но, может быть и чрезвычайно искусная имитация дерева, в виде хитрых мозаичных панелей, бархатные вставки на стенах, низкие кожаные диванчики и кресла. И даже люстры с имитацией свечей, точнее… пламя-то у многорожковых потолочных светильников выглядело как настоящее, но света давало явно больше, чем положено обычным свечам. Ну и отсутствие малейших следов копоти на подволоке над светильниками говорило о том же. То ли голограммы, то ли ещё какая-то «уютная технология».
А вторым удивительным для меня моментом стало то, что кроме кресел и диванов, небольшой зальчик не имел вообще никакой мебели. То есть место для посидеть со вкусом есть, но ни столика, ни шкафчика, ни тумбочки завалящей. Даже ковра или коврика никакого, чтобы сфоткаться на его фоне, проявляя оригинальность и утончённый вкус. Ну и куча народу: знакомого, полузнакомого и вовсе незнакомого. Причём не в креслах, а стоят в центре кают-компании, негромко переговариваются и рассаживаться по тем креслам-диванам, кажется, вовсе не собираются.
А вот мессера Ласэрайо Фачилле, капитана Обсерватора, на месте не было. Позвал, понимаешь, а сам, небось, перед зеркалом репетирует морды поотвратнее и позаносчивее.
И тут, словно в ответ на мои мысли, быстрым шагом, но неторопливо в кают-компанию ввалился капитан. Ум за разум заходит, как такое может быть, но у его высокомордия получилось отменно…
Вошёл он в зал, окинул собравшихся небрежным взглядом да и выдал, словно всем золотым запасом Мира одарил:
— Отдых на берегу будет завтра. Всего полдня. В семь по полуночи команда обязана быть у шлюза.
И утопал! Нет, ну точно засранец, не чтящий трудовой кодекс! Отдых трудящимся зажимает! Правда, через негромкий, но явно недоумевающий гул обтекающих от такой подставы членов экипажа пробился голос незнакомого типа и, судя по тому, что он говорил, был сей господин из касты «осведомлённых» — связист или кто-то вроде того…
— Депеша из Адмиралтейства… часа два тому… да не знаю я, шифровка, конечно, для капитана! — на повышенных тонах говорил этот тип, стараясь перекрыть голоса кинувшихся к нему с расспросами людей.
— Я, пожалуй, пойду посплю. Доброй ночи, донна Дельфина, — негромко произнёс я в спину медику, из-за которой так и не выглянул, стоя у входа в кают-компанию.
— Доброй, Тони, — так же негромко отозвалась она. И даже ручкой махнула… на прощание.
Добрался я до комнатушки, поиграл в гляделки с бутылками, подумал, да и решил, что моё общение с алкоголем сегодня ограничится лишь лёгким флиртом и не более того. Потому что с текущей жизнью близкие контакты точно приведут к запойному алкоголизму: слишком многое придётся «запивать». Так что высказал вслух всё, что я думаю о сволочизме окружающих… помогло, кстати. По крайней мере, легче стало. На том и спать завалился.
А с утра меня разбудил селектор, как оказалось, подло спрятанный под подволоком моей каютки. И я сразу понял, почему. Звуки он издавал премерзкие! Ну… ладно, будем честны — наигрывал ненавязчивую мелодию, но разбудил, сволочь такая, так что первое время и музыка была гнусной, и селектор — вражеским оружием, воздействующим на моральный дух и стойкость. Но проснулся, вспомнил прошедший день, чуть не сплюнув на пол от недовольства, и задумался. На тему того, а мне вообще надо — ещё раз переться на Ветреный? Как-то вчера у меня вышел некоторый передоз этого местечка…
То есть, понятное дело, что вообще-то — надо. И с Миром, где я оказался, знакомиться, и с экипажем Обсерватора налаживать какие-никакие отношения. Но, чёрт возьми! Как же неохота!
А деваться-то некуда. Потому повздыхал я о судьбинушке своей тяжкой да доле нелёгкой, умыл рыло, превратив его в более-менее удобоваримую физиономию, да и попёрся к шлюзу. В котором, помимо дежурного за пушкой, находилось всего шесть человек. В основном, народ помоложе и большей частью незнакомый, точнее, не представленный. Но был здесь и повар Бромбатти — в общем-то, тоже молодой парень, зато знакомый. Видимо, остальные члены экипажа посчитали бессмысленным мотаться на полдня на Ветреный и забили на разрешение его высокомордия большой и твёрдый. В отместку за высокомерие и отсутствие понимания, ага… Сомневаюсь, конечно, но вдруг и здесь есть идиоты, что любят поступать назло бабушкам и кондукторам?
Народ толпился у оружейной стойки, подбирая орудия межличностной коммуникации, причём, как я заметил, не только контактного, но и дальнобойного типа. Не мешая окружающим, я прошёл к знакомой полке, заваленной короткими клинками и, прихватив с неё уже ставший почти родным… это всего за день-то!… дольч, принялся разглядывать дальнобойное оружие.
— Интересуешься, Тони? — благожелательно пробасил Бромбатти.
— Немного. Просто незнакомое всё это, — обвёл я рукой красующиеся на стойках излучатели и прочую фигню совершенно дикого для меня вида. Были здесь устройства, по крайней мере, внешне не имевшие затворов, некоторые были лишены магазинов, а имелись и такие, за которые и вовсе было непонятно, как браться. Где ствол, где приклад, сам чёрт не разберёт.
— Понимаю. Познакомься в тренировочной в свободное время, — кивнул кок.
— А кто-то типа инструктора на Обсерваторе есть? — заинтересовался я.
— Вообще-то нет, — подумав секунд десять, озвучил Бромбатти. — Но можешь обратиться к мастеру Ингранаджо: он часто бывает в тренировочной и прекрасно знаком с вооружением и его применением.
— Или к дядьке Ма… В смысле к тимоньеру, синьору Маурицио, — вдруг подал голос один из парней, явно греющий уши. — Он в оружии знает толк, получше Просперо.
— А я его не знаю, — сообщил я, на что парень пожал плечами
