Владимир Чистяков - Попадают по-разному (СИ)
Но это дело прошлого. Вернёмся к настоящему. Я потому амнистию и объявила — если начнём разбираться, что именем Верховного творилось — опять потонем в крови. Этого за Линией и хотят. «Охотники» ищут ведьм. Её убить богоугодное дело. Если главную убить — святым при жизни станешь. Кто в этом мире главная ведьма?
— Ты думаешь, это церковь казнённого начала на нас охоту?
— Они и не прекращали никогда. Сейчас просто более толково за дело взялись. К Динке уже несколько раз подбирались очень близко.
— Тебя ранили.
— Устала уже с Кэр ругаться — это не они. Обычная кавалерийская сшибка разведчиков. Тебе ли не знать? Мне просто не повезло.
— Думаешь, не знаю, тебя отравленным оружием ранили?
— Угу. Или просто грязным, а я рану не сразу смогла обработать.
* * *Динка в башне ночевать не захотела, к нам отправилась.
— Тебя правда хотели убить?
— И это говорит предотвратившая первое покушение!
— С той поры многое изменилось. Я так поняла, Госпожа не считает, что это были выходцы с Юга?
— Не пойму, что именно она считает. Покушавшихся никогда не видела, я лица хорошо запоминаю.
— Это после боя было?
— Нет. Ещё кого-то ловили, но тех не видела, да и неизвестно, к моей ли палатке шли.
— А в бою, ну где Кэрдин ранили. Поподробнее рассказать можешь.
Динка останавливается.
Конечно, может. Решающее сражение войны, да в нём отличилась. Снова тот бой пред глазами, снова бурлит кровь в жилах. Вижу в глазах знакомый страшноватый блеск. Пришлось подождать, ибо начала Динка с того, как войска строились, и как Госпожа уже в этот момент Безглазого обдурила.
Распаляется всё больше. Связанные фразы всё больше перемежаются всяким. «А я его хрясь!», «Эрия того бац! Дырку в виске видно было», «Голова как полетит!» и тому подобное.
Мои подозрения потихоньку перерастают в уверенность. Случайности не было. Динку хотели убить.
Что-то не складывается. Если свалка была такая, как Динка говорит, то должно быть не до перезарядки арбалетов, тем более, многозарядных. Если их не берегли для определённой цели. Причём, ЗНАЛИ, цель там будет. Но как определили? Их же там было несколько в похожих доспехах. Тот, красный, у Динки для парада. В бой идёт в простом нового типа, держащих пулю.
— Ты в каких латах была?
— Как у тебя сейчас.
— С украшениями?
— Нет.
— А у Кэрдин?
— Золотые. С ног до головы. Она же не сирота, просто в своём доме вроде как лишняя. На неё и ей непосредственно деньги присылают, и считают всё хорошо. Злилась на них, потом перестала. Наплевать можно в обе стороны. Вместе со мной тогда и заказывала. Мать ей говорила, будет мишенью для всех стрелков. Она же только в этих латах и ходила.
Золото на фоне серого и чёрного. Тут особо не поразмышляешь, в кого стрелять, особенно, если времени мало.
— Кэрдин приняли за тебя. Это было покушение.
Динка смотрит недоверчиво, но не смеётся, что-то обдумывает. Торопливо добавляю.
— Приличного роста, доспехи золочёные, со знаменем за спиной. Ты же в обычных доспехах, лицо закрыто. Если не знать, откровенно не смотришься.
— Хм… Ведь ты, пожалуй, права. Только один болт засел глубоко. Попало куда больше. Броня спасла. Меня тоже. Хотя… Может, просто стреляли в командира?
— Знамя было?
— Наше? Да.
— И кто мог быть командиром у этого отряда?
Блеск глаз затухает. Во взгляде почти материнское убийственное спокойствие.
— Только я… Ты вот сказала, и я как следует всё припомнила. Даже не уверена, достали ли стрелков. Сразу добивать бросились, как она упала… Но тут уже мы им не дали к ней подступиться. Меня чуть с ног болтами не сбило. Броня выдержала. Будь похуже… Кстати, эти кирасы нового типа — одна из материнских новинок на эту кампанию… Они знать не могли, большинство арбалетов эту броню не берёт. Да и болты те. Хорошей работы были.
— Притом, Безглазый женщин не считает за людей и просто пожадничал бы на наёмного убийцу даже для Госпожи, а уж тем более, для тебя.
— Значит, есть ещё кто-то… Не такой жадный. Попробуешь высчитать, кто именно?
— Этим и занимаюсь.
— Мама велела?
— Сама додумалась. Она сейчас весёлая слишком. Ничего мне не поручает.
— Погоди, скоро пройдёт… Но ей сказать надо. Она ранение Кэрдин восприняла как неизбежное на войне. Своё ранение тоже.
— Я знаю.
— Пошли к тёте. Расскажешь ей.
— Может, Госпоже лучше?
— Заладила, «госпожа», «госпожа», будто служанка какая.
— Я присяги не давала, чтобы её Верховным звать.
Динка смеётся.
— Я тоже.
Динка ухмыляется почему-то зло.
— Она никогда ничего не говорит просто так.
— Ты о чём?
— Назвала меня наследницей. Тебя — моим советником.
— Ну и что? Ты же и есть наследница.
— Знаешь ли, не для всех это очевидно.
— Скажешь тоже.
— Вот и скажу. Сама знаешь, кроме меня, других детей у мамы нет. Она, хоть и младшая… Многие думают, умрёт раньше, чем брат с сестрой. Знатоков древнего права слишком много. Вообще, и среди окружения дяди и тёти в том числе. По древнему праву, моё положение вовсе не безоблачно. Многие намекают и дяде, и особенно, тёте, мама занимает их место. А я вообще непонятно кто.
— Но тебя же, вроде, давно узаконили.
— Ха! Как говорят, на следующий день после рождения. Только я всё равно внебрачная. Что ей мешало хоть бы днём раньше брак заключить?
— Неравнородность. Это первое, что на ум приходит. Второе — возможно, брак заключать было уже и не с кем.
— Даже если и так. При большом желании, можно заключить брак уже с умершим. Не понимаю, почему практически не совершая ошибок, допустила такой промах с моим статусом?
— По-моему, наоборот, тебя наследницей и принцессой на людях зовёт почти всегда.
— Это так. Особенно, когда народу много. Не хуже меня знает, сколько народу говорит о другом. Кому-то ведь надо, чтобы я умерла. Тебя ведь не просто так советником назвали. Задел на будущее.
— Там только они были.
— У стен есть уши. Не просто так говорят. Раз тебя так назвали то…
— То что?
— Тебе мало считаться ещё одной дочерью Линка?
— Как-то не задумывалась об этом.
— Стоило бы. И об этом, и о сказанном сегодня. Советник наследника Верховного — это уже кое-что. И не говори, будто тебе достаточно твоих чисел. Сама понимаешь, хранителем библиотеки тебе не бывать.
— Сама знаешь, клинком владею не намного хуже тебя. А в осадных работах разбираюсь и получше.
— Похвально. Я не мама, обо всём сразу думать не могу. К тебе ещё не сватались?
Динка! От матери унаследовала способность неудобные вопросы задавать. Только Госпожа делает это… Да примерно так же, если честно.
— Нет. Не думала просто. Да и кому сирота нужна?
— Ну, не скажи, если, сирота богатая да наследница…
— Я же не такая.
— Не скажи… Кое кто обставлял условия перехода на нашу сторону браком с воспитанницей дома Еггтов.
— Хм. Вроде из замка никто замуж не выходил.
— Другим путём достигли договорённости. Но это совсем не значит отсутствия таких переговоров в будущем. Как он на меня пялился, когда думал, не вижу. Правда, он из тех, кто соображает, какой кусок не про его рот. Дорога я слишком. Вот для тебя он бы в самый раз был.
Усмехаюсь. Слишком хорошо знаю маленькое чудовище.
— Кто он хоть, жених мой несостоявшийся?
— Считается наместником второго ранга, хотя на деле, просто атаман разбойничий, или, как Рэндэрд с недавних пор выражаться стал, полевой командир. Подозреваю, он и Безглазого признал бы, так же как и нас, явись послы от него первыми.
Мне почему-то смешно становится.
— Ладно, пошли к Кэр. Мама в себя слишком верит, тётя, наоборот, на безопасности помешана. Ну, а я — где-то посередине.
Ещё полгода назад представить не могла, что в кабинете Кэретты окажусь.
Стражники сказали, казначей ещё не спит и пропустили.
Следовало ожидать — раз в этой части крепости всё упорядочено до невозможного, то венец — в кабинете хозяйки. Шкафы с книгами вдоль стен. Если у Госпожи забито книгами самой разной толщины и размера по только ей известной системе, то тут все книги одинаковые. Стоят, словно солдаты в строю.
Потолки высоченные, но полки такой высоты, что легко можно дотянуться до верхней. Значит, книг в кабинете — примерно восемь с половиной тысяч. Вспомнилось из геометрии — осевая симметрия — в точности про кабинет казначея. Хозяйка сидит за столом. Бумаги лежат ровными стопками, а не навалены в кажущемся беспорядке, как у Госпожи.
Даже кажется, эта невидимая ось проходит Кэретте через нос. Над книжным шкафом за её спиной — огромный конный портрет Чёрной Змеи. По другому не назовёшь, даже если не знать, кто изображён. Латы словно чешуя, чёрные с золотом. Не видела её в таких. Повёрнуто на зрителя ничего не выражающее, словно каменное лицо. Этот жутковатый взгляд мне видеть приходилось. Только два человека умеют сейчас так смотреть.
