Непокорная невеста, или Аджика по - попадански - Хелен Гуда
— Подъем, соня огородная! — надрывался он, словно у него там в вороньей глотке застрял особо вредный червяк. — Твоя аджика сама себя не продаст.
Я попыталась отмахнуться от него, натянув одеяло на голову, надеясь, что он, как любой уважающий себя хулиган, потеряет интерес, если его игнорировать. Но Геннадий, видимо, воспитывался по другой методичке. Сил, как я уже говорила, не было совсем. Тело словно налилось свинцом, каждая мышца требовала немедленного увольнения, а ноги казались ватными, будто я только что дегустировала всю годовую партию местных вин. Еле разлепив веки, я обнаружила, что с трудом могу пошевелиться. Кажется, вчера я перетрудилась не только физически, но и магически. И теперь расплачиваюсь, как последний маг-любитель.
— Что… со мной?.. — прохрипела я, пытаясь изобразить подобие подъема с кровати. Получилось что-то среднее между умирающим тюленем и ленивой гусеницей.
— А что ты думала, принцесса аджики и помидорок? — ехидно прокаркал Геннадий, с важным видом усевшись на спинку кровати, словно профессор, готовый прочитать мне лекцию о вреде энергетического перенапряжения. — Магия, девочка моя, это не фунт изюма и даже не корзина помидоров. Она забирает энергию, силу, жизненную искру, особенно если ею пользоваться, как ребенок, который дорвался до сладкого, бездумно и неуправляемо. Если ты думала, что можешь бесконтрольно колдовать, как заправский фокусник на ярмарке, и на следующий день у тебя все будет хорошо, то ты глубоко ошибаешься. За все приходится платить, Аэлита. Даже за бесплатный сыр, который, как известно, только в мышеловке.
Я вспомнила вчерашний восторг, эйфорию, ощущение всемогущества, легкость, с которой овощи превращались в сушеные приправы. И вот расплата. Похоже, моя внутренняя ведьма решила устроить мне показательную порку за самонадеянность.
— Значит, это откат? — прошептала я, осознавая всю серьезность произошедшего. Теперь я чувствовала себя не волшебницей, а… выжатым лимоном. Или скорее пересушенным перцем чили.
— Именно, — кивнул Геннадий, подтверждая мои печальные догадки. — И чем сильнее магия, тем сильнее откат. Так что в следующий раз думай, прежде чем размахивать своей волшебной палочкой… э… ну, своими волшебными пальчиками. Вдруг начнешь дома левитировать или превращать воду в масло, а потом будешь лежать пластом, как шкурка от твоих любимых помидорок.
Я вздохнула. Придется умерить свой пыл и действовать осторожнее. Не стоило злоупотреблять внезапно обретенной силой, иначе вместо процветающей лавки солений я рискую превратиться в лежачий овощ. С трудом встав с кровати, я наскоро позавтракала и принялась за работу. Выпив кружку травяного чая, настоянного на какой-то траве, оставшейся еще от старухи-знахарки, от которой в носу приятно щекотало, я почувствовала себя немного бодрее. Нужно было отвезти в город остатки солений и приправы, что я приготовила, пока они еще не превратились в тыкву, в смысле, не испортились.
С большой неохотой, погрузив на телегу скромные запасы аджики и несколько корзин самых свежих и фотогеничных овощей, я снова отправилась в город. Ехала медленно, стараясь экономить силы — вдруг придется бежать от разъяренной толпы с факелами, кто знает этих горожан? Гена здорово умеет подлить масла в огонь, вернее, накаркать предостережений, к которым хочешь не хочешь, а прислушаешься. Солнце уже припекало, и дорога казалась бесконечной, как будто кто-то незаметно удлинил ее вдвое, пока я спала.
На рынке, к моему удивлению, меня уже ждали. Люди с нетерпением обступили мою телегу, торопясь купить свежие овощи и ту самую убийственно вкусную аджику. Торговля шла бойко, и вскоре на телеге почти ничего не осталось. Я уже предвкушала возвращение домой, мягкую постель и заслуженный отдых, когда…
Но тут, словно гром средь ясного неба раздался незнакомый, неприятный и, как мне показалось, торжествующий голос:
— Постойте-ка, люди добрые! — крикнул мужчина, обращаясь к покупателям, которые еще сновали по торговой площади. — Неужели вы не видите, что здесь происходит?! Эта девица только поселилась в доме старой ведьмы, а уже урожай выращивает будто по волшебству. Откуда у нее такие овощи? Откуда столько силы? И почему ее аджика такая… такая… адски вкусная?! Не колдовство ли здесь замешано?
Он тыкал в мою сторону пальцем, будто стрелял, а его слова, словно ядовитые змеи, расползались по толпе, сея сомнения, страх и, что самое обидное, разрушая мою с таким трудом заработанную репутацию. Люди стали перешептываться, с подозрением оглядывая меня и мою телегу.
— И правда, — пробормотал кто-то, рассматривая мои остатки припасов.
— Да и дом ее дурной славой пользуется, — поддакнул другой с видом знатока оккультных тайн. — Говорят, там всякое случается. Кто-то видел, как из окна бабка вылетала на метле, кто-то слышал, как по ночам кот разговаривает…
Мужчина в сюртуке продолжал задавать вопросы — неприятные, колкие, двусмысленные. Он словно пытался вытащить из меня признание в колдовстве, вынудить меня признаться во всех грехах и сдать явки-пароли моих темных делишек. Чем больше он говорил, тем явственнее чувствовалась враждебность толпы, которая из любопытных покупателей постепенно превращалась в потенциальных охотников на ведьм.
Я понимала, что еще немного — и ситуация выйдет из-под контроля, и вместо прибыльной торговли я получу бесплатную экскурсию в местную тюрьму по обвинению в связях с нечистой силой. "Ну уж нет! — решила я. — В тюрьме аджику точно не продашь". Хорошо, что это произошло в самом конце торговли. Не дожидаясь, пока меня начнут закидывать гнилыми помидорами, собрав остатки товара, быстро свернув палатку, я ловко запрыгнула на телегу и, не сказав ни слова (а что тут скажешь?), со скоростью удирающей от волка козы погнала лошадь прочь с торговой площади.
— Я же тебя предупреждал, — торжествующе прокаркал Геннадий, летя над моей головой и явно наслаждаясь моей паникой. — Люди — злобные, завистливые создания. Только дай им повод, и они разорвут тебя на части. Зависть — ужасное чувство.
— Надеюсь, это был лишь эпизод, и к следующему торговому дню все забудется, — пробормотала я, стараясь отогнать тревожные мысли. — Он ничего толком не значит. Просто зависть… и, может быть, немного предрассудков.
Добравшись до края города, я с чувством глубочайшего облегчения вздохнула: нужно было поскорее уйти от этих злых колючих взглядов. Поразмыслив, я все же решила сначала выполнить то, зачем и приехала. Мне ведь все равно нужны были банки.
В тихом, почти безлюдном переулке я нашла лавку
