Вторая жизнь Арсения Коренева книга четвёртая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
Ирина лежала на постели в дальней комнате, в одной ночнушки. Это была бледная девушка с кругами вокруг глаз, каштановые волосы были собраны вы пучок, как это любят делать консервативные учительницы.
— Знакомься, Ирина, этот и есть Арсений Ильич, о котором я тебе рассказывал, — представил меня Мясников.
— Здравствуйте, — скорее прошелестела, чем сказала девушка.
— Здравствуйте, — ответил я. — Ну что, я готов приступить к работе. Ирина, а вы как?
Она переглянулась с мамой, с Георгом Васильевичем, и решительно выдохнула:
— Я тоже готова!
— Прекрасно!
Я сходил, вымыл руки и надел захваченные из Москвы халат, маску и шапочку (всё-таки нужно создать видимость), после чего предложил девушке снять ночнушку, на что она в первое мгновение отреагировала достаточно нервно.
— Ирина, сейчас я в первую очередь врач, а потом уже мужчина. Так что стесняться нечего, раздевайтесь.
Она вздохнула, села и начала снимать ночнушку…
А ничего так, фигуристая. Большой участок кожи, затрагивающий внутреннюю часть левой груди и переходящий на живот, до пупка, был прикрыт обычной марлевой повязкой, пропитанной мазью. Тут бы кстати, пригодилась гидрофобная полиамидная сетка, только вот её ещё только должны изобрести. Самому, что ли, патент оформить…
Марлю я осторожно снял. М-да… Я человек в силу своей профессии не слишком брезгливый, но, когда представил, что мне придётся касаться ладонью этой покрытой кровоточащими язвочками и струпьями кожи… Тут же себя одёрнул, мол, разнылся, размазня. Напротив, надо собраться, сконцентрироваться на достижении поставленной цели. А цель проста – заменить травмированный эпидермис на здоровый.
Для начала мои «паутинки» обезболили участок кожи, который придётся заменить. А потом они принялись уничтожать омертвевшую кожу, заменяя её новой. Работа заняла почти час. Всё это время я ощущал у себя в том же месте, где у девушки был ожог, лёгкий зудящий холодок, как будто там пробегали невидимые муравьи. Она тоже заметила, что чувствует зуд, правда, с её слов, более сильный. Я её успокоил, сказал, что это нормально, идёт процесс обновления тканей.
Закончив, рукавом халата вытер вспотевший лоб, и сквозь туман накатившей на меня слабости оглядел результат своего труда. Кожа была как у новорожденного ребёнка – гладкая, нежная, но тонкая, как лепесток розы, только что сорванный с куста. Ирина неверяще разглядывала свои грудь и живот. Она бы, наверное, даже рот открыла от изумления, но сделать этого не могла чисто физически, так как ей пришлось вдавливать подбородок вниз, чтобы скосить взгляд на этот участок новой кожи.
— Господи, — прошептала Ирина.
— Он самый, — согласился я, с трудом принимая вертикальное положение. — Можете надеть ночнушку, а повязку мы отправим в мусорное ведро, вам она больше не понадобится. На ближайшие дни рекомендую постельный режим, чтобы кожа не тревожилась и как следует прижилась. В общем, до свадьбы заживёт.
— Хорошо, — закивала Ирина.
Я, чуть покачиваясь, вышел в зал, где, словно на электрических стульях, сидели Анна Николаевна и Георг Васильевич.
— Хозяйка, у вас в холодильнике случайно торт или пирожные не завалялись? Или хотя бы сгущёнка?
— Сгущёнка есть, — удивлённо приподняла брови Анна Николаевна. — А штрудели подойдут? Я их как раз с утра целую гору наделала.
— Штрудели подойдут под большую кружку сладкого чая, — согласился я, снимая халат. — Кстати, анекдот в тему. Бог, отведав приготовленного Евой штруделя, говорит: «Этот штрудель был потрясающим! Где ты взяла яблоки?» На что, опустив глаза: «Только обещай не злиться».
Анна Николаевна улыбнулась, Мясников тоже. Но всё же покряхтел, показывая, что религиозная тема в анекдотах – ведь довольно скользкая. И спросил:
— А что с Ириной-то?
— С ней всё хорошо. Кожа новенькая, розовая. Я ей порекомендовал на ближайшие хотя бы пару-тройку дней постельный режим. Да, и желательно в течение месяца не надевать ничего обтягивающего и плотно прилегающего к телу, — добавил я. — Бюстгальтеры вообще исключить… Как минимум до бракосочетания.
Посиделки за чаем и дорога домой запомнились смутно. У меня всё время слипались глаза, и в машине Мясникова я всё-таки вздремнул. Когда приехали, он спросил, не помочь ли мне подняться в квартиру, на что я заявил, мол, не настолько я и слаб, чтобы не осилить несколько лестничных пролётов.
— Ещё раз примите слова благодарности, — пожимая мне на прощание руку, сказал Георг Васильевич. — Вы, можно сказать, спасли предстоящую свадьбу Ирины… Да что там свадьбу, вы её саму спасли, а то ведь племяшка, между нами говоря, чуть ли не руки на себя наложить собиралась.
Дома меня ждала Рита. Она открыла дверь и на её лице обозначилось сострадание.
— Тяжело пришлось? — спросила она и присела, чтобы расшнуровать мои «саламандровские» ботинки.
— Ритка, не надо, я сам…
— Сеня, не выпендривайся, — командным голосом приказала она. — Стой и не дёргайся. Я же вижу, ты еле на ногах стоишь.
Я поочерёдно выдернул ступни из ботинок, повесил на вешалку пальто, закинул на полочку шапку и, словно зомби, побрёл в сторону дивана.
— Я ужин приготовила, — попыталась меня соблазнить Рита.
— Это будет уже завтрак, — пробормотал я, прежде чем рухнуть на диван и моментально отключиться.
Продрал глаза я только в девятом часу утра. Присутствовала лёгкая слабость, но в целом своё состояние я оценил, как удовлетворительное. О чём и сообщил Рите, которая тут же кинулась кормить меня завтраком, который и впрямь оказался вчерашним ужином.
— Ну а чего добру пропадать? — говорила Рита, ставя передо мной сковородку, в которой обжарила макароны и пару сосисок.
Себе же она сварила овсянку с добавлением молока.
— А что, я за фигурой слежу, — пожала она плечами в ответ на мой вопросительный взгляд.
— А мне, значит, можно не следить? — хмыкнул я, подцепляя вилкой сосиску с обжаренным бочком.
— Вы, мужчины, сжигаете больше калорий, чем мы, женщины, и у вас всё не откладывается на боках и попе. Вообще такая у нас конституция, мы, женщины, склонны к полноте, особенно после того, как становимся мамами.
— Тогда ладно, ешь овсянку, — с серьёзным видом сказал я. — Мне толстая жена не нужна.
Рита замерла, не донеся ложку до рта. Задумалась, похоже, на что и как реагировать, на слово «толстая» или «жена». Я не выдержал и расхохотался. Помедлив пару секунд, Рита улыбнулась, а затем тоже прыснула. Успокоились минуты через три, сумев всё-таки закончить завтрак.
Мама приехала ближе к обеду. К тому времени мы с Ритой успели прогуляться по центру города, где я её пофотографировал на новенький «Зенит-Е».
— Привет, сын!
Мы обнялись, после чего она обратила внимание на нерешительно переминавшуюся с ноги на ногу Риту.
— А вы, наверное, Маргарита? Арсений мне о вас рассказывал, правда, совсем немного. Я вот тортик привезла, давайте чай пить, и за чаепитием познакомимся чуть поближе.
О том, что Рита – дочь начальника Академии МВД СССР в генеральских погонах, я маме уже сообщал. Ну и по ходу дела девушке пришлось это повторить, когда мама ненавязчиво попросила рассказать её о родителях.
Самой же главной новостью было то, что Марат готовился обрести новую семью. Мама и Юрий Васильевич пришли к решению усыновить парнишку. Я это решение только приветствовал. Теперь у меня будет младший братик… Ну хотя бы номинально.
Заодно предложил маме провести диагностику её организма, благо что силы мои после вчерашних экзерсисов с кожей Ирины практически полностью восстановились. Тем более диагностика отнимает куда меньше энергии, нежели исцеление. Если это, конечно, не удаление бородавки или что-то типа этого.
Рите объяснил, чем собираюсь заняться, она отнеслась к этому даже с каким-то благоговением. Сидела, не дыша, и смотрела за тем, как я провожу диагностику, хотя особо никаких манипуляций при этом мне демонстрировать не пришлось. Правая ладонь на голове пациентки, я стоя сзади неё с закрытыми глазами – вот и всё зрелище.
