Император Пограничья 6 - Евгений И. Астахов

— Не экономьте на охране, — посоветовал я Левинсону. — Потеря машины обойдётся дороже, чем содержание усиленного конвоя в течение месяца.

Старик согласно кивнул:

— В Пограничье лучше перестраховаться, чем платить кровью.

После того, как основные вопросы были решены, я отправился на встречу с купцом Добромысловым. Визитку, которую он передал мне на балу, я предусмотрительно сохранил.

Торговый дом братьев Добромысловых располагался в купеческом квартале — солидное трёхэтажное здание с колоннами у входа и фамильным гербом над дверью. Меня проводили в кабинет хозяина — просторную комнату с массивной мебелью из тёмного дерева. Стены украшали карты торговых маршрутов и портреты, предположительно, членов семьи.

Роман Ильич Добромыслов встретил меня с той же сдержанной манерой, что и на балу. Только сейчас, при ярком дневном свете, я заметил, как глубоки морщины на его лице и как седина почти полностью вытеснила естественный цвет его волос и бакенбард.

— Благодарю, что нашли время, боярин Платонов, — произнёс он, когда мы уселись в кресла у камина, и слуга подал нам чай. — После того, что произошло на балу, я понял, что мы с вами преследуем общие цели. Полагаю, мне стоит немного рассказать о себе, чтобы вы поняли причины моего поступка.

Купец помолчал, собираясь с мыслями, а затем начал свой рассказ:

— Пятнадцать лет назад я влачил довольно жалкое существование, будучи купцом третьей гильдии. Не умел вести дела, часто совершал ошибки в расчётах, — морщины на его лице стали глубже, словно от физической боли. — Моя дочь Ульяна, как и многие молодые девушки, хотела взять от жизни всё и искала «красивой жизни». Она стыдилась бедности отца… В конце концов, она порвала со мной все связи.

Добромыслов сделал глоток чая, словно собираясь с силами:

— Потом я узнал, что она попала в плохую компанию, связалась с каким-то прохвостом из мелких аристократов. Набрала долгов и оказалась в долговой тюрьме. Когда я наконец узнал об этом и попытался оплатить её долги, выяснилось, что Ульяну уже выкупил Фонд Добродетели.

Лицо купца исказилось от боли и гнева:

— Я пытался выкупить её у Фонда, предлагал любые деньги, но они отказались. Сказали, что моя дочь «проходит реабилитацию» и скоро вернётся к нормальной жизни. Годы шли, а Ульяна так и не появилась.

Добромыслов поднялся и подошёл к секретеру, откуда достал увесистую папку с документами:

— Это стало для меня переломным моментом. Я понял, что из-за собственной глупости и слабохарактерности довёл ситуацию до того, что дочь ушла и попала в беду. Поклялся, что добьюсь высокого положения в обществе, чтобы заставить Фонд ответить за всё.

Он раскрыл папку на столе:

— За эти годы я сумел стать купцом первой гильдии, наладил торговые связи по всему Содружеству. И всё это время собирал информацию о Фонде и людях, подобных моей дочери.

Купец передал мне документы, и беглый взгляд показал, что это копии приказов с печатями нескольких княжеств о прекращении расследований случаев исчезновения людей, выкупленных Фондом.

— Посмотрите на имена в этих документах. Этот чиновник, подписавший отказ в расследовании, через месяц получил невероятное повышение. А этот — после закрытия дела об исчезновении молодого талантливого мага внезапно обзавёлся поместьем, которое не мог себе позволить на своё жалование.

Я внимательно изучал документы, отмечая имена высокопоставленных чиновников из разных княжеств:

— Вы полагаете, Гильдия имеет влияние на уровне правителей?

— Не на уровне князей, — покачал головой Добромыслов, — но достаточно высоко, чтобы блокировать любые расследования. Посмотрите сюда.

Он достал другую папку, раскрыв перед собой несколько таблиц с цифрами:

— Как купец, я научился читать финансовые потоки. Это мои расчёты, основанные на косвенных данных. Фонд Добродетели ежегодно тратит огромные суммы на закупку лабораторного оборудования и редких Реликтов. А вот средства, уходящие на реальную помощь должникам, — он перевернул страницу, — практически отсутствуют.

Я внимательно изучил цифры. Торговые операции, поставки редкого оборудования, закупки Реликтов — всё указывало на крупную исследовательскую организацию, а не благотворительную.

— Эти записи могут стать косвенным доказательством для расследования князя Оболенского, — заметил я, откладывая документы.

Добромыслов кивнул:

— Я собрал значительный архив свидетельств и улик, но до сих пор не имел достаточного влияния для открытого противостояния. Один человек, даже состоятельный купец, не может бороться с организацией, охватившей всё Содружество. Поверьте мне, я знаю, о чём говорю. Я не первый, кто назвал себя их врагом, вот только остальные люди, вышедшие на свет, очень быстро исчезали или погибали от «несчастных случаев», — он изобразил воздушные кавычки.

— За что они так вцепились в вашу дочь? — спросил я. — Обычно подобные фонды просто используют должников как дешёвую рабочую силу.

Глаза купца блеснули:

— Ульяна обладала редким магическим Талантом, проявившимся, когда она упала в колодец в юности и едва не утонула. Она могла ускорять рост растений. Мы не придавали этому значения, не будучи магами. Но возможно… это и привлекло их внимание.

Я задумался. Талант, связанный с ускорением роста, мог быть крайне полезен при экспериментах с Чернотравами.

— Я готов спонсировать борьбу с Фондом, если понадобится, — твёрдо произнёс Добромыслов. — Деньги, связи, информация — всё, что у меня есть, я отдам, чтобы найти дочь или хотя бы отомстить тем, кто забрал её.

Я смотрел на этого человека — некогда слабого, но сумевшего изменить себя ради мести и справедливости. В его глазах горел тот же огонь, что я видел когда-то в зеркале, когда собирал войско для объединения своих земель.

— Мы заставим их ответить за всё, — твёрдо произнёс я, протягивая руку. — Гильдия Целителей и её марионетки познают настоящее правосудие.

Купец крепко пожал мою ладонь:

— Я верю вам, боярин Платонов. После случившегося на балу, я знаю — вы из тех, кто держит слово.

Когда я покидал дом Добромыслова, на душе было тяжело, но решимости прибавилось. Для меня эта борьба только начиналась, но для таких, как Роман Ильич, она длилась уже многие годы. И проиграть её мы просто не имели права.

* * *

Возвращение в Угрюм заняло три часа пути по извилистой дороге. Мой «Муромец» уверенно преодолевал неровности и выбоины, а весенний лес вокруг пестрел сочной зеленью и цветами. Начало мая выдалось необычайно тёплым — природа словно