Тьма. Том 1 и 2 - Лео Сухов
Потому что в голове у вас — и без того одна сплошная каша. А вам надо найти в этом сумбуре воспоминаний себя самого. Очень-очень надо!
На вопрос, как называется столица Руси, я на автомате мог ответить: «Москва» — и только потом понять, какую чушь сморозил. Да, конечно, частенько это принимали за шутку… Уж слишком бредовой была даже мысль, что маленький Москов может быть столицей Руси. Но иногда на меня всё же смотрели, как на идиота.
И репутация у меня в школьные годы была тоже… Не самого, в общем, большого умника!
Сначала я и вовсе решил, что я — это не я, а тот самый Рыбаков. Особенно когда его воспоминаний в моей голове стало куда больше, чем своих, Фединых. А потом научился как-то разделять, где я, а где он. Ну и очень пытался понять, что за фигня вообще со мной происходит. Был даже момент, когда я пришёл к выводу, что я обычный псих, и меня надо лечить…
Но, слава Всевышнему, лечиться не пошёл. И только к шестнадцати годам я понял, что я — это я. Я мальчик Федя из небогатой многодетной семьи. Тот мальчик, у которого умер отец, когда ему было двенадцать. Тот мальчик, который пытался помочь матери тянуть семью, хотя и самому тяжеловато было.
И я — это Рыбаков. Тот, который прожил бурную жизнь. Воевал, служил в органах, занимался бизнесом, зарабатывал хорошие деньги, не имел детей и семьи — и умер оттого, что некому было его по спине треснуть, когда он подавился.
Я был ими двумя. Рыбаковым в прошлом, Федей — сейчас. И у меня была новая жизнь. А значит, надо было прожить её лучше, чем удалось Рыбакову. К тому же, с высоты его возраста я точно знал: один час в юности, потраченный с пользой, а не на беготню по девчонкам, стоит целой недели усилий во взрослом возрасте.
И я принялся навёрстывать то, что пропустил за предыдущие десять лет… Вот только было поздновато. Возраст призыва в армию Руси — семнадцать лет. И за год я не успел что-то заметно изменить… Да ладно, я ровным счётом ничего не успел изменить! Поэтому, едва покинув гимназию, поступил на службу в Военный Приказ своего города. Других вариантов не было: подготовиться к экзаменам в пандидактион я уже не успевал. А на рабочий налог не хватало денег.
И какой у меня был выбор? Служба в отдалённых гарнизонах, где-нибудь на границе с саксами и ромеями? После которой я вернусь домой таким же неудачником без гроша в кармане? Или служба в где-нибудь в тылу, с теми же перспективами?
Но у меня за спиной была очень уставшая мама. А ещё младший брат и целых три сестры.
В пограничье с Тьмой платили неплохо. Сто четыре рубля и сорок одну копейку в месяц. За три года службы я как раз накопил бы на новый дом для семьи. К тому же, здесь я получал целую кучу льгот для дальнейшего обучения и трудоустройства.
А ещё теперь моя жизнь была застрахована на пять тысяч рублей. Так что даже умри я при исполнении долга — всё равно бы помог семье.
Выбор был очевиден! Выбора у меня не было!
Вот так, шагая по этой дороге-без-выбора, я закономерно пришёл на эту заставу на границе с Тьмой.
Закономерно дождался третьего года службы.
И так же закономерно оказался лицом к лицу с ордой нашествия…
Это был закономерный итог, предопределённый множеством обстоятельств. А вот дальше я мог подёргаться и постараться что-то изменить…
«Если выживу!» — напомнил себе я, прячась за зубцом от очередного ледяного снаряда.
— Да сколько ж можно! — возмущённо просопел Славка, ещё один мой сослуживец.
— Отставить унывать! — рявкнул десятник.
— Да я и не уныва… — начал было Славка, но осёкся.
— А-а-а-а! Сука! — возмутился Егор, когда тело парня завалилось в его сторону, а ботинки залило кровью. — Гын десятник, Славка того!..
— Вижу, что он того! — рявкнул десятник, хватаясь за таблетку наушника. — А ну пригнулись все!.. Третий десяток — один мёртвый.
Вовремя он приказал пригнуться, к слову… В следующую секунду на наше укрепление налетел целый смерч! И всё бы ничего, вот только он был с начинкой: целой кучей большущих булыжников, которые неизвестно откуда сюда принесло.
Сам-то смерч нам вреда причинить не мог. Стоило ему добраться до стены, как наконец-то включили щит заставы. Он был похож на мыльный пузырь. Этот щит легко пропускал снаряды: и врага, и наши, а вот любое вражеское колдовство рассеивал. Так что от смерча и следа не осталось. А на наши позиции просто обрушился град из камней.
Вот только Славку это уже не могло вернуть. Как и ещё троих ребят, которым с разгона поотрубало головы острыми краями булыжников.
За стеной слышались крики и рёв приближающейся орды. А грохот взрывов теперь и вовсе оглушал.
До контакта с противником оставалось совсем чуть-чуть.
И я сжимал свой автомат, как утопающий хватается за спасательный круг.
Том 1
Глава 1
Из дневника мальчика Феди, написанного на неизвестном языке
Феномен Тьмы Андрею неизвестен… (ля, какой же у меня тут почерк [замарано] — пусть будет ужасный!.. но так даже лучше! из-за почерка точно никто не прочтёт… все и так думают, что я типа делаю вид, что пишу, потому что рукописный русский Андрея тут никому непонятен… надо перестать материться, даже под нос… местные не все слова знают).
Феде уже двенадцать лет. Их учат истории, но про Тьму мало что объясняют. Вот, мол, пришла в двенадцатом веке – и всё. Теперь она есть, и с ней надо сражаться.
Однако кое-что я всё-таки раскопал в общедоступных источниках.
Тьма пришла сразу и по всему миру. Ещё в конце десятого века её ростки появились в разных частях света, но преимущественно в северном полушарии. И только два ростка возникли в южном — в Африке и Австралии (здесь этот материк называют Омавронотос или Нам… ВАЖНО! нет никакой Австралии!.. и Австрии тоже нет!).
Какое-то время Тьма развивалась как очаговые локальные образования. А потом вдруг начала расти. Причём везде одновременно.
