Император Пограничья 1 - Евгений И. Астахов
Редкие проблески угасающего разума заставляли тщетно цепляться за реальность, замечать странные, неуместные мелочи. Вот в толпе мелькнуло перекошенное от ужаса лицо старика. Вот отразились в металлической крыше далёкого здания блики полуденного солнца.
Искра дрогнула, вспыхнула чуть ярче. В груди разгорелось тепло. По венам будто пронёсся раскалённый добела поток, прожигая насквозь. Боль на миг стала нестерпимой, запредельной, почти невыносимой. А затем…
Верёвка, секунду назад дрожащая под весом моего тела лопнула. Слабый, почти призрачный импульс магии, поданный остатками гаснущего сознания, истончил грубые волокна.
С грохотом моё тело рухнуло на покрытую снегом брусчатку. Воздух прибоем ворвался в истерзанные лёгкие.
Я захрипел, судорожно вдыхая, кашлял и никак не мог надышаться. В горле клокотала кровь из рассечённой пенькой кожи, в ушах стоял протяжный звон. Перед глазами плясали цветные пятна.
Толпа потрясённо застыла, глядя на меня. Тишину нарушали лишь мои хриплые вдохи да недоумённый гомон, рождённый сотнями глоток.
Сознание постепенно прояснялось, осколки мыслей неохотно складывались в единую мозаику. Боль в груди утихала, дышать становилось легче. Я сделал несколько судорожных вдохов и с удивлением отметил, что мучившая меня тошнота и головокружение исчезли. Пробудившийся дар выжег отраву из тела.
Это заставило меня улыбнуться, несмотря на кровь окрасившую мои зубы.
Тем временем распорядитель, опомнившись, яростно взревел:
— Что встали, олухи? Живо тащите новую верёвку! Бунтарь понесёт заслуженную кару!
Двое крепких молодцов понятливо кивнули, но тут толпа недовольно загудела. Сотни голосов сливались в единый протестующий хор:
— Это знак! Божий знак!
— Нельзя вешать дважды!
— Хватит крови на сегодня!
— Отпустите Платонова!
Поражённый столь внезапной переменой, распорядитель застыл с открытым ртом. Ропот толпы становился всё громче, настойчивее. Люди подались вперёд, сжимая кулаки и сверкая глазами. Казалось, ещё немного — и они ринутся к эшафоту, сметая стражу.
Я не спускал глаз с церемониймейстера и читал его мысли, словно открытую книгу.
Взгляд мужчины скользнул по рядам стражников — две дюжины человек против разъярённой толпы. Смять их не составит труда. И пусть бунтовщиков потом переловят и повесят, но сейчас… Казнь сорвётся, начнутся беспорядки, а там и князь спросит — кто допустил такое? Нет, не стоит доводить до греха. Тем более что небеса и впрямь явили знак — верёвка не выдержала.
Распорядитель облизнул пересохшие губы и натужно выкрикнул, пытаясь перекрыть гомон толпы:
— Князь Веретинский милосерден и чтит обычаи предков! Этот грешник будет изгнан за пределы нашей державы. Ему запрещено возвращаться во Владимирское княжество под страхом немедленной смерти. Он должен покинуть город до заката солнца, забрав лишь то, что было при нём в момент ареста. Да будет так!
Глава 2
Договорив, распорядитель казни развернулся на каблуках и зашагал прочь с эшафота, внизу по лестнице. Грубые руки стражников тотчас же подхватили и поволокли меня вслед за ним. Человек в тёмном одеянии широким шагом удалялся с площади, не оглядываясь. Толпа неохотно расступалась, провожая нашу процессию недобрыми взглядами и приглушёнными выкриками.
Внезапно сквозь гомон прорезался звонкий старческий голос:
— Прошенька! Не волнуйся! Я позабочусь о тебе!
Я вскинул голову, пытаясь отыскать говорившего. Взгляд выхватил из толпы старика в богатой одежде, судорожно размахивающего руками. Его лицо, изборождённое морщинами, исказилось от волнения и… страха?
На миг в памяти вспыхнуло смутное узнавание. Я напряг мозг, силясь ухватить ускользающую мысль, но тщетно. Новое тел упорно не желало делиться секретами своей памяти. Лишь некое неясное чувство, что старик был кем-то важным, кольнуло под рёбрами.
Стражники дёрнули меня за локти, вынуждая отвернуться. Старик потерялся в людском море, поглощённый мешаниной красок и звуков. Даже крохотная зацепка ускользнула, оставив после себя лишь вопросы.
Через несколько минут мы достигли окраины площади. Бойцы подтащили меня к приземистому железному монстру, сверкающему полированными боками. Загадочный артефакт напоминал карету без лошадей и источал неприятный резкий запах.
Дверца с лязгом распахнулась. Меня безо всякой учтивости запихнули внутрь тесного нутра, бросив на сидение, обитое мягкой кожей. Двое стражников расположились по бокам, зажав меня в тиски. Ещё один занял место спереди, по левую руку от меня, напротив колеса, торчащего из внутренностей повозки.
Последним в карету, на переднее сидение забрался распорядитель и с размаху захлопнул дверцу. Тут же пространство наполнил низкий рокот, словно внутри железного чудища пробудился голодный зверь. Экипаж резко дёрнулся с места, вдавливая меня в спинку сидения.
Ноздри щекотал резкий запах, отдалённо похожий на эфирные масла. Кожу холодил сквозняк, гуляющий по тесному салону невзирая на наглухо закрытые окна.
Приняв мой удивлённый вид за испуг относительно дальнейшей судьбы, верзилы в форме обменялись презрительными ухмылками. Ничто не могло быть дальше от истины. Я был совершенно спокоен и с интересом ожидал развития ситуации.
Разум привычно анализировал происходящее, выискивая возможности и угрозы. Пусть я не понимал, как сюда попал, но это не имело значения — важно было лишь то, что я мог обратить себе на пользу.
Например, на таком расстоянии я смог хорошенько изучить странное оружие моих конвоиров. Судя по форме, оно явно предназначалось для боя на расстоянии, отдалённо напоминая арбалеты, хоть и лишённые плечей, тетивы и болтов. По крайней мере, приклад и спусковой крючок выглядели весьма знакомо.
Казнь заменили изгнанием, так что свидание со старушкой смертью откладывалось. Однако самым примечательным было то, что распорядитель явно имел на меня какие-то планы.
Он оставался бесстрастен, уставившись невидящим взглядом в стекло напротив.
Насколько же богато это княжество, что может ставить стёкла даже в самоходные повозки?..
Казалось, всё мысли незнакомца занимали куда более важные дела, нежели моя судьба.
Карета неслась по улицам с пугающей скоростью, взрыкивая и подскакивая на неровностях. За чистым, как слеза, стеклом мелькала чужая, незнакомая жизнь. Я увлечённо разглядывал многоэтажные громады, подпирающие небосвод, ровные ленты дорог, по которым сновали редкие железные повозки, и вычурные наряды прохожих.
Всё вокруг было чуждым, но в каждой детали я искал слабые места и возможности. Новый мир требовал изучения, и я охотно принял этот вызов.
И ещё одна мысль не давала мне покоя.
За свою долгую жизнь я отправил на виселицу столько ублюдков, что успел изучить все тонкости этого ремесла. И сейчас я знал точно — верёвка была отмерена неправильно, оказавшись слишком короткой для быстрой казни. То ли палач уродился неумехой, то ли кто-то специально хотел растянуть
