Николай I Освободитель // Книга 8 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич
Смоленск сожгли мы и отдали,
Французу.
Ведь были схватки до и после…
Пушкин покатал последнюю строчку по небу, как бы пробуя ее на вкус, мысленно кивнул и бросил быстрый взгляд на сидящего напротив автора, ждущего рецензии своего начальника.
Михаил Юрьевич Лермонтов был младше самого Пушкина на пятнадцать лет и с высоты своего пятого десятка казался главному поэту империи совсем юнцом. В кружок тогда еще проходящего по ведомству иностранных дел титулярного советника Лермонтов попал по совету самого императора. Пушкин нередко задавал себе вопрос, откуда Николай Павлович при всей своей бесконечной загруженности государственными и финансовыми делами находит возможность уделять столько внимания искусству, чтобы советовать глубоко погруженному человеку – а поэт считал себя именно таким – молодые дарования. Тем более, что все советы императора каждый раз оказывались дельными, приходилось признавать, что российский монарх действительно неплохо разбирается в поэзии. А еще лучше - в поэтах. Ну и просто - в людях.
Сначала долго отступали
Хоть жаркий бой давали
У каждого разъезда
Врагу.
- Жаркий бой – это да, это хорошо, - кивнул Пушкин. – Тогда мы только заметками о каждой новой стычке и жили в Лицее. Учебу практически забросили, пытались уговорить учителей отпустить нас в армию. Хоть рядовыми. Но в тринадцать лет кому мы там были нужны, никакой пользы, одна морока. Это я сейчас понимаю, а тогда…
- А я еще не родился, - пожал плечами Лермонтов. Для него история Бородина была гораздо больше просто историей, чем личными переживаниями.
Молодой поэт был человеком тяжелым. К сорока годам Пушкин созрел к тому, чтобы признать себе, что и он в более ранние времена был совсем не подарок – карты, женщины, дуэли… Последняя едва не закончилась его смертью. Потом был тяжелый разговор один-на-один с императором и ссылка в Тобольск. «Чтобы мозги проветрить», - как сказал тогда Николай Павлович. Идея, надо признать, сработала и назад в столицы Пушкин вернулся гораздо более спокойным человеком, ну а потом был журнал – сначала один а потом и целый журнальный союз.
Неделю рыли мы траншеи,
Намылить б крепко вражьи шеи,
Ворчали старики.
Что ж мы? Зарылись в земляные дыры?
Не смеют наши командиры
Чужие ободрать мундиры
О русские штыки!
Апогеем работы собранной Пушкиным команды стала Восточная война, когда несколько десятков писателей, поэтов, журналистов и драматургов буквально завалили выдержанным в нужном ключе материалом имперские газеты.
Именно командой поэта были подготовлены пропагандистские плакаты, благодаря которым тысячи людей буквально штурмовали призывные пункты, желая записатсья в добровольцы.
За короткий период времени – всего за несколько месяцев – общественное мнение оказалось настолько сильно раскочегарено в антианглийском ключе, что после заключения мира с этой страной, по империи прокатилась волна протестов против «слишком мягких» условий. Казалось часть общества была готова чуть ли не вплавь преодолевать Ла-Манш, чтобы добраться до глоток островитян-антихристов. Пришлось даже запускать отдельный цикл статей, чтобы разъяснить обывателю очевидную невозможность окончательного разгрома Великобритании в имеющихся исторических реалиях. Россия пока просто не имела достаточно сильного флота, чтобы тягаться с Англией, а без него любые планы десанта на острова остаются незбыточными мечтаниями.
Денек мы были в перестрелке,
Что толку в эдакой безделке?
Мы ждали третий день
- Вот здесь нужно вставить кусок о том что русский солдат в одиночку встал на защиту всего континента, - Пушкин ткнул пальцем в черновой текст. – Что мол когда все трусы разбежались по норам или перешли на сторону Бонапарта, только мы остались стоять и бороться до конца. Потому что русский человек не может жить рабом, как какой-нибудь немец или итальянец.
- Хмм… - Лермонтов задумчиво покачал головой видимо прикидывая, как встроить такой куплет с структуру стихотворения и кивнул. – Сделаю.
Людей удалось немного успокоить, однако даже спустся два года после окончания войны отношение общества к островному королевству оставалось, мягко говоря, сложным. Не любили, короче говоря в России англичан, что например проявлялось в гражданской инициативе по бойкоту английских товаров. Инициатива эта правда тоже была придумана в Михайловском дворце, однако все было подано так, как будто это лишь проявления чаяний обычных людей. В тарифные войны с Британцами император ввязываться не желал, а вот так – в виде спонтанного народного протеста поприжать британских производителей – почему бы и нет?
Завыли злобные ракеты
Неся с собой огонь, приветы
И покарание с небес.
Да и благоприятный нейтралитет части оставшихся в стороне от большой войны стран тоже был во многом заслугой созданного на деньги императора отдела пропаганды. Не слабо пришлось тогда потрудиться, чтобы выставить страны западного союза в максимально неприглядном свете. А если еще вспомнить работу в самих вражеских странах, направленную на внедрение недоверия к союзникам и собственному правительству… Скажем так, Пушкин с уверенностью мог сказать, что часть заслуги в подготовке начавшегося в Париже бунта, позволившем так легко и без больших жертв закончить войну, лежала и на нем.
В итоге деятельность команды, лицом которой был Александр Сергеевич, уже после окончания войны была оценена императором по достоинству. Сам поэт получил орден святого Владимира третей степени, его подчиненные – награды рангом пониже. Плюс денежные вознаграждения достаточно щедрые – император никогда не забывал, что голодный творец – плохой творец, и «кормил» свою пишущую команду не скупясь.
Изведал враг в тот день не мало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой.
- Хм… Слабая строфа, подумай, как можно ее заменить. Хорошо бы ещё добавить что мол даже сам император в штыковую мол ходил, а значит шансов у французов не было никаких, - Лермонтов скривился но кивнул. Он хоть и уважал Николая Павловича безмерно в том числе и за участие в Бородинском сражении, однако столь откровенно подлизываться к властям считал зазорным. Но тут его старший товарищ смотрел на ситуацию более прагматично – кто платит, тот и заказывает музыку. А платил император хорошо, тут жаловаться было – грех. Ну а если не хочешь писать в нужном ключе – так никто и не держит. Можно попытаться поискать более денежного заказчика. Без гарантированного результата, конечно.
- Добавлю, - только и ответил молодой поэт.
Но главной наградой для главного же поэта страны стал не орден и даже не деньги – хоть это тоже было очень приятно – а то, что вся их неофициальная самодеятельность наконец получила твердую государственную основу.
Пушкин непроизвольно бросил взгляд вбок – на свое левое плечо, где красовался контрпогон - для отличия военных знаков от гражданских последним продольный погон заменили поперечным, смотрелось непривычно но вполне стильно - четырьмя звездами статского советника. После военных и административных реформ начала 1830-х годов знаки различия военных и гражданских чинов одного класса были некоторым образом унифицированы. Однако статский советник – пятый класс табели о рангах – своего аналога в военном ведомстве не имел, находясь где-то между полковником и генерал-майором. Поэтому по аналогии со «штаб-офицерскими» чинами статский советник имел два просвета и четыре звезды.
Долгие двадцать лет поэт числился по ведомству иностранных дел, хотя именно к дипломатической работе фактически так ни разу и не притронулся. Вся его официальная гражданская служба была чистой профанацией несмотря на нерегулярные повышения в чине и даже кое-какие награды. Это все было получено за литературную деятельность, о чем знали все вокруг и, что самое неприятное, знал сам Александр Сергеевич.
Как уже не раз упоминалось, в эти времена положение человека в обществе во многом определялось его чином и иметь даже надворного советника в сорок лет для дворянина из древнего рода было мягко говоря невеликим достижением. Это сильно било по самолюбию поэта. Теперь же все должно было поменяться.
