Николай I Освободитель // Книга 8 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич
- Тут ты конечно прав, Саша, - когда поезд выехал из зоны застройки я подошел к окну и потянул створку, впустив в нагретый солнцем вагон немного свежего воздуха. Во время движения по населенным пунктам охрана открывать окна запрещала. Свежий воздух правда немного пах гарью от паровозной топки, но с этим неудобством приходилось мириться. Я повернулся к наследнику и улыбнулся, - причины на то есть, и конечно же не одна а сразу несколько. Во-первых, у нас сейчас большая часть железнодорожной отрасти сосредоточена в руках государства, уж прости свой личный карман, я в некотором роде тоже считаю государственным.
- Это понятно, - кивнул цесаревич.
- Так вот такая концентрация – это конечно хорошо, она позволяет добиваться очень быстрого в первую очередь экстенсивного развития. Будь железные дороги в частных руках, с такой скоростью мы бы их строить точно не смогли бы.
- Но?
- Но это означает отсутствие конкуренции, - я покачал головой, налил себе стакан воды, выпил и плюхнулся на диван напротив сына. После предыдущей катастрофы все убранство императорского вагона было радикально пересмотрено. Крупную мебель намертво прикрутили к полу и стенам, а еще снабдили мягкими накладками на углах, для потенциального уменьшения травм; все бьющееся было вынесено в отдельное помещение, а всякие ящички с мелочёвкой обзавелись специальными защелками, которые не позволят высыпаться содержимому даже при перевороте вагона. Не факт, что такие меры спасли бы нас в прошлый раз, но сам подход, включавший умение делать выводы из неудач и искать пути улучшения, радовал меня безмерно. – А конкуренция – это хорошо, конкуренция – это двигатель прогресса. Вряд ли человек с улицы сможет построить паровоз в целом лучше нежели занимающиеся этим десятилетиями профессиональные инженеры. Но вдруг энтузиаст у себя в мастерской сумеет придумать какой-нибудь узел или механизм, который будет лучше заводского. Может такое быть?
- Может, - согласился сын. Собственно, в эти времена кто только изобретательством не занимался. И порой не без успеха. Фактически только у нас в России научно-исследовательская деятельность была организована системно. В той же Англии до сих пор такая активность была по большей части уделом одиночек и небольших групп единомышленников, часто работающих при институтах, а то и вовсе за свой счет. Очевидно, что наличие постоянных коллективов, где есть как теоретики, так и практики, имеющие к тому же доступ к самому лучшему оборудованию и щедро финансируемые сверху, добивались успеха гораздо чаще. И это даже если не брать в расчет послезнание.
- И заметь – в случае неудачи, это вообще не будет стоить нам ровным счетом ничего. Ну и дальше – считай третьим слоем полезности – будет повышение престижа паровозостроения в России. В будущем будет гораздо проще объяснять потенциальным заказчикам, почему стоит покупать именно нашу технику, а не английскую, французскую или не дай Бог американскую.
- Скажешь тоже, - хмыкнул сын, - американскую, ты еще прусскую скажи. Слышал кстати, что слово «паровоз» уже утекло за границу. Венгры вроде бы сначала так только те паровозы называли, что у нас купили, а теперь вообще все машины такого типа.
- Ну уж точно слово ничем не хуже латинизированного «локомотив», - проворчал я хоть и был в душе доволен как кот обожравшийся сметаны.
В этом мире также уже сформировались два отдельных «острова» с разной шириной колеи в Европе, вот только граница проходила между ними несколько иначе. Поскольку все участники «восточного союза» после нашей победы присоединились к Русско-прусскому железнодорожному соглашению, устанавливающему стандарты в соответствующей сфере, русская колея в 1500 мм теперь распространялась на запад аж до границ Ганновера, Австрии и Баварии.
Впрочем, ради справедливости нужно признать, что условной Болгарии или Валахии, не имеющей на своей территории вообще ни километра железнодорожных путей, было вообще все равно, какой принимать стандарт, так что достижение это невесть какое большое.
В целом же к 1841 году мы наконец вышли на целевой показатель строительства 1000 километров железной дороги в однопутном выражении в год. При средней стоимости одного километра пути в 50 тысяч рублей – на самом деле цена гуляла в достаточно широких пределах и зависела от множества факторов – общий объем капитальных вложений в инфраструктуру превышал 15% годового бюджета империи. Ведь кроме путей нужно было строить еще мосты, тоннели, закупать технику, обучать людей и это не говоря про обслуживание уже существующей сети. Тут нам безусловно держать темп позволяли два фактора – приход частных капиталов из-за рубежа и добыча золота.
К 1841 году добыча презренного металла в Калифорнии уже более-менее устаканилась и выходило – с учетом добычи на Аляске и в Сибири – порядка 95 тонн золота в год. После вычета всех накладных расходов казна получала дополнительные вливания на уровне 50-55 миллионов рублей в год. Учитывая послевоенные долги, такой побочный заработок был совсем не лишним и позволил нам не проваливать темпы развития инфраструктуры, взятые еще до войны.
- Что думаешь насчет выбора невесты французского императора? – Неожиданно сменил тему Саша.
Расплевавшись с внутренними и внешними врагами Бонапарт наконец задумался о женитьбе и посватался к дочери короля Ганновера Фредерике. Восемнадцатилетняя девушка была не дурна собой, хорошо образована, здорова телом и главное – приходилась двоюродной сестрой английской королеве. Намек был более чем прозрачный.
- Ну вариантов у Карла было не так много, - я задумчиво почесал щетину на шее. – Учитывая то, что королева Виктория уже вышла замуж, а других невест у английского королевского дома просто не осталось…
- Да уж, - хохотнул наследник. – Я представляю себе этот альянс – английская королева выходит замуж за французского императора. Интересно было бы посмотреть, что из этого бы вышло.
- Думается мне, что очень многим вокруг стало бы мало места, - я покачал головой. – Очень может быть, что и нам тоже.
Европа стремительным образом, буквально на глазах распадалась на два противостоящих друг-другу политических и военных блока, что лично меня радовать совершенно не могло. Казалось бы, чисто сиюминутный союз Англии и Франции, направленный против конкретного захвата Россией проливов, мог перерасти в долговременный альянс с очевидным включением в него Дании, Австрии, Нидерландов, прочих мелких немецких и итальянских королевств. Если сюда еще добавить Португалию, с которой у островитян союз уже больше века, и Испанию, которой просто некуда будет деваться, то подобная конфигурация начинает выглядеть весьма и весьма опасно. Даже для той России, императором которой я являлся.
В общем все по Сталину – чем больше мы показываем успехов, тем сильнее будет внешнее сопротивление, одной войны для утверждения доминации России в мире было явно недостаточно.
- Как у тебя дела с Каролой? – Наследник уже пару раз мотался в Стокгольм на «свидания» со шведской принцессой, но я старался в его личную жизнь подчеркнуто не лезть. Мне виделось достаточным то, что соглашение о браке уже было заключено, и семнадцатилетняя принцесса обещалась в конце августа приехать в Питер, чтобы выйти замуж за Александра.
- Нормально, - пожал плечами сын. – Жаловаться не на что, особенно если рассматривать брак как в первую очередь политический, так вообще отлично. Карола – приятная девочка, на первый взгляд проблем с ней быть не должно.
Прошли те времена, когда шведы могли упираться в вопросах брака, не желая перехода своих принцесс в православие. На этот раз вопрос веры практически и не поднимался. Просто потому, что открытая поддержка Дании Англией и Францией изрядно встревожила Стокгольм. Шведы вполне осознавали свое уязвимое положение и то, что они могут лишиться Норвегии так же быстро, как получили ее в 1823 году. В такой ситуации политический «дрейф» Швеции в сторону Санкт-Петербурга был практически неизбежен.
Интерлюдия 3
Скажи ка, дядя, ведь недаром,
