Цветущий ад #2 - Сергей Владимирович Руденко
На волне радости мы с Ромкой тут же утопали на переговоры, а наш бывший английский пленник вместе со служителем культа остались присматривать за имуществом. Им все равно не с кем было торопиться на встречу. Никого из местных они, естественно, не знали, а ценных вещей на борту было достаточно, чтобы почти любой урюпинец просто мечтал попасть внутрь, хотя бы «на минуточку…»
Экскурсии, как раз по этому поводу, решили отложить даже назавтра для старейшин, потому что им натерпелось нас расспросить, а в бардаке, устроенном вокруг корабля, это было просто физически невозможно. Гомон поднялся такой, что даже рядом стоящим приходилось перекрикиваться.
Хотя, казалось бы, ну, сколько того народу вообще тут живет…
По пути к замку страсти слегка поуспокоились, и разговор внутри уже сложился не так безоблачно, как в лесу. Узнав, что большая часть отряда погибла, до прямых обвинений в предательстве дело не дошло, но мысли такие не могли не мелькать. Несколько сгладил ситуацию только упоминание о найденном англоязычном сообществе и еще одной разумной расе, занявшей у соседей привилегированное положение.
Классические «рептилоиды» из целого пласта теорий заговоров, крепко поразили местное руководство, а прихваченный штуцер, с не слишком удобным для человеческой руки устройством приклада и курка, вроде ничего напрямую и не доказывал, но как факт — был принят благожелательно.
В сравнении с совершенно земного вида мушкетом, в нем и в самом деле чувствовалось зримая чужеродность, а не просто некая разовая индивидуальная особенность. Оба ружья были не новыми и очень гармоничными, только по-своему.
Нет, я не сомневался, что тема с предательством еще всплывет, но прямо тогда нам с Ромкой ее предъявить не решились. Хотя желание такое было безо всякого сомнения. Не зря же Свара, наш почивший командир, УЖЕ отправился в этот поход с предубеждением ко мне…
Возможно, кстати, дело бы все-таки дошло до претензий, или как минимум — до озвучивания неприятных намеков, но тут слово взял князь, и вывалил новость, которая обогнала по степени влияния даже наше появление. По крайней мере, в глазах остальных.
Он сообщил, что в ближайшее время на предгорья обрушится саранча, а это значит, что проблемы будут, куда хуже, чем во время засухи почти три года назад.
— Засуха уменьшила плодородность ничейных оазисов, и создала проблемы со сбором урожая у маленьких общин, но урожай хотя бы был! А сейчас велики шансы, что всю зелень нашу сгрызут, и нормальной еды не будет даже на следующий год. Все-таки растительности нужно будет сначала восстановиться…
Такой взгляд на проблему действительно поразил всех, словно гром небесный.
Старейшины на некоторое время просто онемели и, действительно, довольно долго молчали. Потом, Бур-кожевник — тот самый, что считался третьим после Князя-Отца Урюпинска, с ковшеобразными огромными лапами вместо рук, бывший главой семьи, в которой числился Свара — спросил, и что им теперь делать.
«…Разбегаться?» — поинтересовался он ровным, казалось, совершенно отстраненным голосом. И судя по единодушному молчанию остальных, этот вопрос занимал далеко ни одного его.
— Нет! — отрезал князь чуть более резко, чем обычно. — Желающие могут поступать так, как посчитают нужным, но лично у меня есть другая идея.
* * *
Весь разговор, даже все его содержание, я остальным не пересказывал.
Во-первых, князь строго-настрого запретил, а во-вторых, Ромка там и сам присутствовал. Тем более, в других я был не настолько уверен, чтоб рисковать. Одна фраза местного правителя меня крепко заставила задуматься об осторожности…
Уже после своего объявления, князь в присутствии остальных спросил меня, считаю ли я корабль своим?
Я всю дорогу думал на эту тему, примерял ситуацию и так и эдак, но все равно выходило, что если хочу сохранить связи с Урюпинском и одновременно владение кораблем, то на риск идти придется. Урюпинская старшина и в самом деле могла рассчитывать на некую долю от добытого нами, потому я не собирался скрывать, что канонерку мы захватили все вместе.
Да, можно было соврать, что мы с Ромкой совершили этот героический и финансово выгодный подвиг уже потом, когда ребята погибли. Но ложь в таком деле была чересчур ненадежным фундаментом и слишком повышала риски глобально облажаться. В конце концов, как сам мореман сможет мне доверять, если я впрямую предложу ему обокрасть остальных? А как мне ему доверять в дальнейшем, если он на это согласится?
Шанс, что драться с местными не понадобится, давал князь. Если я, конечно, правильно понял мысль, высказанную им в прошлый раз (ну, когда предпочел выкупить у меня все железао вместо того, чтобы просто отобрать его).
— Ты считаешь этот корабль своим?
— Да, — я был краток, как никогда.
— Если это окажется и в самом деле так… — повысив голос, Князь-Отец повторил свои слова, намекнув, что возмущённое мычание старейшин сейчас не к месту, — что собираешься делать с ним дальше?
— Еще до покупки земли, когда мы говорили с уважаемым Черпаком о будущем, он посоветовал думать о своей нише, о каком-то занятии, что будет именно моим. Много думал на эту тему… — в этот момент я благодарно улыбнулся и кивнул трактирщику, лицо которого оставалось спокойным, когда остальные пытались возмутиться, — и теперь знаю. Корабль! Он будет моим занятием!
— А подробнее? — потребовал правитель.
— Честно говоря, первое, что пришло в голову, так это немного пиратства на благо оазиса. Точнее — благородного каперства, — снова улыбнулся я, только на этот раз глядя в лицо князю. — Не грабеж всех подряд, а налеты на тех же соседей-рептилоидов. Они живут намного богаче нас, так что взять там есть что! Ну и, по рассказам моего бывшего пленника Джона, они и сами не чураются грабить друг друга. Но пока вижу ситуацию не очень четко. У нас, к сожалению, нет условий для полноценного использования корабля…
Судя по лицам, старейшины просто ждали паузы, не желая превращать спор в откровенный скандал, но мой заход их заинтересовал и, не сомневаюсь, каждый из присутствующих в этот момент подумал: о, а что там за условия-то?
Поэтому вместо категорического несогласия с предложением правителя признать неимоверно ценный корабль за случайным чужаком (тем более, если он был так глуп, чтобы отдать себя в их руки), старейшины, конечно же, спросили: а что мол, не так, чего там
