XVII. Мечом и словом Божьим! (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович
Мадлен кивнула и принялась одеваться.
Через час мы уже выехали из особняка. Мадлен с охраной отправилась в Лувр, а я сам в резиденцию Ришелье для доклада. Полученные сведения могли оказаться полезными для кардинала. Портос и Арамис остались охранять испанца.
И уже во дворе особняка кардинала, передавая повод конюху неожиданно столкнулся с посланником нунция Джузеппе Мазарини.
Итальянец довольно дружелюбно, но оглядел меня с демонстративным превосходством
Действительно, смотрелись мы с ним совсем по-разному. Он — холеный, завитый, надушенный и напомаженный и в шелковой, отороченной мехом рясе. А я — в заляпанной грязью гражданской одежде, успевший провоняться миазмами Парижа и лошадиным потом.
Мы перекинулись формальными приветствиями, после чего он заторопился.
— Увы, увы, но мне надо спешить, меня немедленно вызвал его высокопреосвященство…
Я усмехнулся ему в спину и тоже направился в покои Ришелье. Доложили о нас единовременно, но, три тысячи святых проституток, его приняли первым.
От ярости я чуть не проткнул глаз кинжалом подвернувшемуся под руку слуге. Плевать на престиж, плевать на гордость. Речь идет только о государственных делах!
Немедленно вспомнились слова падре Жозефа и де Браса, отчего я надумал сразу по разрешению дел с заговором заняться итальяшкой.
«Пиздец тебе макаронник… — злорадно думал я, расхаживая на верней площадке лестницы. — Прикажу отравить нахрен! Хрен ты в кардиналы выбиться успеешь…»
Пока думал, Мазарини уже успел выйти от Ришелье и окинуть меня язвительным взглядом: мол, теперь иди.
— Вас приглашает его высокопреосвященство…
Дальше все случилось как в тумане. Думаю, во мне неожиданно проснулся настоящий Антуан де Бриенн.
Я оглянулся, убедился что нас никто не видит, а потом…
Наступил на подол его сутаны сапогом и толкнул итальянца вниз по лестнице.
Со сдавленным воплем тот кубарем полетел по ступенькам и застыл, слабо шевеля конечностями, словно препарируемая лягушка.
Я быстро сошел вниз, поймал его сгибом локтя под подбородок, потянул голову на себя, а потом дернул в строну.
Раздался звонкий хруст.
Я уже спокойно оглянулся, с огорчением вздохнул и негромко прошептал.
— Беда-то какая…
И уже громко закричал:
— Эй, кто там! Немедленно врача сюда! Итальяшка с лестницы сверзился. Горе то какое? Вроде и не дышит, макаронник хренов…
Глава 15
Барон
Атос с аппетитом поужинал, выпил бутылку вина и отправился спать в выделенную для него комнату в моем доме. Он был спокоен, молчалив и внешне казался совершенно нормальным. Но я-то знал, что под этой маской скрывается полностью разрушенное действием препарата сознание. И Лулу, лично прислуживавшая нам за ужином, после это подтвердила.
— Он будет казаться разумным лишь до того момента, пока не выполнит задание. Сразу после этого, если он останется жив, то превратится в дикое животное. Будь осторожен, мой господин!
— Буду! — согласился я и приставил к комнате Атоса двух стражей. Окна комнаты были забраны решетками, так что через окно сбежать он не мог. Да и верил я словам ведьмы, пока не будет выполнено задание, графа можно не опасаться.
Визит во дворец мы решили перенести на утро, и Атос принял это к сведению. Он не рвался выполнить задачу моментально, и спокойно принял предложение переночевать в моей парижской резиденции. Его даже отмыли в ванне, избавив от тюремного запаха, хотя для этого потребовались услуги аж двух служанок. Но, как потом сообщила мне Лулу, граф их даже не домогался, и девицы ушли из его покоев слегка разочарованными.
Д’Артаньян, который тоже присутствовал при ужине, хотел было откланяться до утра, но я предложил ему остаться, и мы несколько часов обсуждали, как можно улучшить его изобретение. Идея начинить мешочки гвоздями и железными пулями нашла в его сердце горячий отклик. Он сразу сообразил, насколько более убойным получится взрыв, и тут же проникся идеей. После теории перешли к практике, и к полуночи собрали первую в мире живую бомбу — доведя до ума задумку гасконца. Теперь пояс можно было использовать, а можно было и скинуть за несколько мгновений. На горение фитиля после поджига мы оставили целых пятнадцать секунд — вполне достаточное время, чтобы принять массу решений.
План был безупречен и элегантен, как алмазные подвески королевы. Атос проникает во дворец, находит маркиза Сен-Мара, выводит его за пределы территории, а там мы с моими молодцами подхватываем его под белы руки и везем в укромное место, где держим ровно до дня совета, после чего показываем его и маркиз дает необходимые показания. Если же Атосу попытается кто-то помешать, он угрожает изобретением д’Артаньяна — этого должно хватить, чтобы запугать до полусмерти кого угодно.
Но я был уверен до мозга костей, что-то обязательно пойдет не так! Это же, мать его, Атос, который никогда не может сделать так, как нужно. Вдобавок д’Артаньян, чьи разрушительные способности вошли в самые темные страницы парижской истории. И Сен-Мар, проклятьем висевший над моей душой уже который день!
Так что утро следующего дня я встретил в тревоге и сомнениях. Ночью я спал плохо, несмотря на присутствие Лулу, которая старалась облегчить мои волнения, но все было напрасно. Я проворочался полночи, потом забылся на три часа беспокойным сном, и встал рано, еще до рассвета, недовольный и мрачный.
— Три яйца, кусок холодной говядины и теплого вина! — буркнул я.
Еду принесли быстро, я без аппетита позавтракал в своей комнате, после оделся и вышел в коридор. Внизу в обеденном зале слышались громкие голоса моих людей. Все были довольны, предвкушая развлечение — ведь не зря же их вызвали в Париж. В замке Монро им было скучно, не хватало масштаба. Что там делать? Гонять по полям за зайцами или устроить потешное сражение на шпагах между своими? Скукота.
В столице же совсем иной коленкор. Во-первых, тут много женщин! И весьма достойных собой. В целом, при таком раскладе, во-вторых уже и не требовалось.
Но я приказал всем находиться безотлучно в доме — неизвестно, когда именно потребуется присутствие отряда, и люди слегка ворчали, но, прослышав, что сегодня намечается представление, воспряли духом и плотно завтракали, не зная, когда удастся перекусить в следующий раз.
Но вниз я не спустился. Мое внимание привлекли детские голоса, о чем-то яростно спорящих друг с другом. Потом голоса стихли, и до моего слуха донеслись звуки разгорающегося сражения.
Я поспешил вперед по коридору, в сторону детской половины дома — а точнее, нескольких смежных комнат, в которых я повелел поселить обоих мальчиков под присмотром слуг. Но слуги, видимо, манкировали своими обязанностями из-за обилия прочих гостей, и мальчики сошлись между собой без какого-либо контроля со стороны.
Распахнув дверь, я застал следующую картину: Александр оседлал валявшегося на полу Джона и молотил его руками по лицу. Тот молча отбивался, даже и не думая просить пощады. Потом ловким змеиным движением Джон извернулся, и ситуация поменялась, теперь уже Александр оказался внизу и вынужден был защищаться. В целом, силы у мальчиков были примерно равны, но Александр брал скорее напором и физическим натиском, а Джон Френсис — ловкостью и продуманностью тактики и стратегии драки.
Я полюбовался пару минут на эпическое сражение, потом взял со стола кувшин, подошел ближе, и плеснул в драчунов холодной водой. Это их тут же отрезвило, они расцепились, откатившись друг от друга, но было видно, что эта вражда не окончена и может иметь далеко идущие последствия.
— Где ваша нянька, сударь? — обратился я к Джону. — Кажется, ей было велено не отлучаться от вас ни на минуту.
— Отошла по нужде, ваша милость, — склонился он в поклоне, но я видел, какой взгляд он бросил в мою сторону, сколько в нем было скрытой ненависти и жажды крови.
Брррр! Не хватало еще детишек принимать всерьез. Вот вырастет — если вырастет, — тогда и будет тут глазами стрелять, а пока, звереныш, знай свое место!
