Валентин Холмогоров - Крылья
– Ребята, до Шонхильда довезете? – крикнул им по-сургански Алекс.
– Не, только до Вердена подбросим, дальше нам на запад по второму шоссе, – откликнулся один из бойцов. – Там пешком дотопаете, близко.
– Годится! – кивнул Алекс.
– Тогда полезайте в кузов!
Под покровом тента было сыро, воздух казался спертым и немного кисловатым. Внутри стояло в ряд несколько изрядно помятых металлических бидонов и высились пустые ящики, видимо, из-под провизии. Алекс тут же расшнуровал прикрытое москитной сеткой небольшое оконце и впустил внутрь влажный свежий воздух.
Спустя пару минут локомобиль взвыл мотором и покатился по территории гарнизона, притормозил у контрольно-пропускного пункта, где у водителя и пассажиров проверили документы, затем шлагбаум поднялся в затянутое облаками небо, и тягач с прицепом выкатился на улицы тангольской окраины. Сначала за оконцем потянулись унылые и однообразные бараки промышленных складов и пакгаузов, потом их сменили каменные стены заводов, за которыми тянулись вверх бесконечные чадящие трубы. Заводы, заводы и снова заводы – казалось, все предместья сурганской столицы представляют собой единую промышленную мануфактуру.
Наконец справа по ходу неторопливого движения локомобиля нарисовалась невысокая железнодорожная насыпь. Насколько хватал глаз, пути были заставлены открытыми платформами, на которых горбились слоноподобные танки с прикрытыми брезентовыми чехлами орудийными башнями. Сколько было здесь этих уродливых угловатых машин, Дима не сумел бы подсчитать, даже если бы очень захотел. Много, очень много. Глядя на бесконечную вереницу бронированных стальных монстров, он вновь ощутил где-то на границе сознания казавшийся здесь бесконечно далеким голос войны.
Несмотря на заверения интенданта, дорога по тряскому шоссе заняла более пяти часов. Неповоротливый локомобиль то и дело обгоняли более шустрые машины на газогенераторном ходу, а однажды их даже опередила двуколка, запряженная лошадью, которую кучер неистово нахлестывал кнутом. Снаружи уже стемнело, когда автопоезд остановился возле съезда на более узкую проселочную дорогу. Поблагодарив водителя и его сопровождающего, Дима и Алекс, подхватив вещмешки, спрыгнули на землю.
– У дороги заночуем, – не терпящим возражений тоном сказал Димин товарищ, – тут относительно безопасно, ни злодеев, ни хищного зверья не водится. Цивилизация. Иначе в темноте ноги переломаем или заблудимся, чего доброго.
Отступив от шоссе на пару сотен шагов, путники развели костер. Алекс извлек из своих запасов пару банок тушенки, а Дима в ответ вытащил прихваченные из солдатской столовой галеты и завернутый в газету кусок копченой колбасы. Перекусив, он завернулся в свою дождевую накидку, подложил под голову вещмешок и улегся прямо на траву. В последний раз ему приходилось спать под открытым небом давно, в далеком детстве, когда отец брал его с собой в поход в горы. С тех пор минуло уже больше четверти века, и Дима подумал, что вряд ли сможет заснуть здесь, прямо на голой земле, но тем не менее сам не заметил, как задремал.
Комаров в этих краях не водилось, однако ночь выдалась холодной – под утро Дима проснулся, выбивая зубами барабанную дробь. Костер почти затух, только в глубине оставшейся груды углей еще дотлевали алые огоньки. Рядом похрапывал Алекс, положив под щеку согнутую в локте руку.
Выступили засветло, рассчитывая добраться в Шонхильд к полудню. Вскоре из-за горизонта выглянуло солнце, озарив своими лучами безоблачное небо, от вчерашних низких свинцовых облаков к утру не осталось и следа. Дорога вела через лиственный лес, густой и влажный. Изумрудные кроны, казалось, поднимались прямо из самой земли, настолько пышно разросся по обочинам кустарник и папоротник. Пахло зеленью, смолой и скошенными травами.
Деревенька Шонхильд показалась из-за поворота неожиданно: лес расступился, и вот уже высятся по краям дороги небольшие аккуратные фермерские домики, за которыми расстилаются бескрайние поля, очерченные темной полосой леса на горизонте. Уточнив направление у мужичка, старательно перекидывавшего вилами сено из телеги в стог, они свернули прямо на стерню и зашагали по ней туда, где на самом краю поселка возвышалось несколько приземистых зданий, выглядевших на фоне местных крестьянских хижин более капитальными. Военное назначение этих построек выдавало и полощущееся на высоком флагштоке синее сурганское знамя.
Дима ожидал увидеть здесь как минимум высокий забор, огораживающий по периметру аэродром от посторонних взглядов, однако ничего подобного не было и в помине. Просто в землю через равные промежутки были вкопаны столбы, меж которыми виднелась натянутая крест-накрест проволока. Проход отыскался уже через сотню шагов – там под навесом скучал паренек в синей форме с уже примелькавшейся Диме винтовкой на щуплом плече. Даже не проверив у входящих документы, он махнул рукой в сторону дальнего барака, посоветовав отыскать там капитана Дитлифа.
Дитлиф, высокий и жилистый офицер со скуластым тонким лицом, увлеченно колол дрова. Широко расставив тощие ноги, он замахивался топором и с громким хеканьем опускал его на иссеченную многочисленными зарубками колоду, и очередное полено разлеталось в стороны щепками, издав оглушительный сухой треск. Дима и Алекс долго стояли в стороне по стойке «смирно», дожидаясь, пока капитан соизволит обратить на них внимание. Наконец тот недовольно глянул на пришельцев, воткнул в колоду колун и, вытерев руки о китель, не по уставу спросил:
– Чего вам?
Дима и Алекс синхронно приложили ладони к виску:
– Господин капитан! Ефрейтор Боннер и действительный рядовой Шпитцен прибыли для прохождения…
– Ясно, давайте сюда, – перебил их Дитлиф и протянул руку за бумагами. Долго разглядывал путевое удостоверение, потом принялся за изучение характеристик, выданных им еще на борту цеппелина статс-капитаном Ленхардом. Поднял глаза, обвел взглядом новоприбывших. – Кто из вас Шпитцен?
– Я, господин капитан!
– Летать умеешь?
– Так точно, господин капитан!
– Покажи.
Небрежно свернув документы в трубочку и сунув их в карман, Дитлиф жестом велел им следовать за собой. Они миновали проход между двумя соседними строениями и вышли на открытую площадку, отделенную от прочих построек широкой гравийной дорожкой, сразу за которой на коротко остриженной траве стоял, поблескивая на солнце темно-серыми боками, самолет.
«Боже мой, триплан!» – только и сумел подумать Дима.
Короткий фюзеляж, явно собранный из деревянных реек и шпангоутов, обтянут просмоленной тканью наподобие грубой парусины. Позади высится округлый киль, в нижней части которого закреплено небольшое колесо. На лакированных бортах и верхних плоскостях крыла – уже знакомые черные ромбы в белом круге. Эллиптической формы стабилизаторы приводятся в движение плетеными металлическими тросами, нижнее крыло тоже каркасное, обтянутое все той же перкалью, а вот на верхнем, закрепленном над открытой кабиной на деревянных подкосах, вместо привычных элеронов и закрылков – длинные и широкие флапероны. Непривычно, но терпимо. Наверное, этот аэроплан можно было бы назвать копией германского «Фоккера» времен Первой мировой войны, если бы картину не портило третье крыло, расположенное выше двух других, – оно оказалось заметно короче и зачем-то смещено чуть назад. Крылья, кстати, для надежности крепились к фюзеляжу расчалками из тех же крученых стальных тросов.
Под нижней плоскостью обнаружились два колеса со сплошными деревянными дисками – вероятно, конструкция, использующая спицы наподобие велосипедных, оказывалась не слишком надежной при грубой посадке. Так, а что у нас спереди? Четырехлопастный винт, закрепленный на валу торчащего наружу двигателя, на нем три оппозитных цилиндра расходятся в стороны характерной «мерседесовской» звездой.
В общем, тряпколет обыкновенный, одна штука. Взлетать на таком можно только против ветра, садиться, впрочем, тоже. Вот почему здесь нет никакой взлетной полосы, смекнул Дима, а вместо нее просто выкошенное квадратное поле: летчики выбирают направление разбега и захода на посадку в зависимости от того, откуда сейчас дует. Словно в подтверждение его слов на краю аэродрома обнаружился высокий шест, на котором болталась длинная оранжевая лента с завязанным на конце узелком – по всей видимости, местный аналог земного «колдуна». Судя по закрепленным на том же шесте многочисленным металлическим штырям и концентрическим кольцам из толстой золотистой проволоки, мачта по совместительству играла роль радиоантенны.
– Манлеф! – крикнул куда-то в сторону офицер. – Покажи парню машину!
Из ближайшего барака выбежал совсем молодой плечистый парень в синем тряпичном комбинезоне, веснушчатый, кучерявый и рыжий, точно лисий хвост. Подошел к Диме, дружески хлопнул его по плечу.
