По прозвищу Святой. Книга первая (СИ) - Евтушенко Алексей Анатольевич
— Спасибо, — мысленно поблагодарил Максим.
— Всегда пожалуйста.
Гюнтеру Веберу показалось, что его новый знакомый на несколько мгновений выпал из разговора, словно прислушивался к чему-то, неслышному Веберу.
Впрочем, удивиться он не успел.
— Отлично, — сказал Макс, возвращаясь к теме. — С вами приятно иметь дело, Гюнтер. Всё, я пошёл. Вы же в Лугинах на Виктория штрассе живёте, бывшей Советской? Дом семнадцать?
— Да, — сглотнул слюну комендант.
— Будьте дома вечером в воскресенье. Занесу оставшееся золото. И учтите. Если возникнет мысль обратиться в гестапо самому, советую задавить её в самом зародыше. Знаете почему?
— Потому что я взял золото, и вы можете теперь меня этим шантажировать? — попробовал догадаться комендант.
— Нет. Это всё ерунда и детский сад. Какой шантаж? Наши игры гораздо серьёзнее. Вы даже представить себе не можете, насколько они серьёзны. Побежите в гестапо — я узнаю об этом и просто вас убью. Вот так.
Макс вдруг оказался совсем рядом с комендантом, и тот ощутил у своего горла лезвие ножа. Отточенного до бритвенной остроты.
— Вы всё поняли?
— Да, — прошептал одними губами комендант. Ещё ни разу в жизни ему не было так страшно.
— Хорошо поняли, всем сердцем?
— Да.
— Отлично, — Макс убрал нож. — Смотрите, что это у вас на мундире, воду пролили?
Комендант опустил голову. А когда поднял, никого, кроме него, в комнате уже не было. Человек, представившийся Максом Губером, исчез.
Так не бывает, подумал комендант. Он подошёл к окну, выглянул. Никого.
Закрыл окно, вышел из комнаты, прошёл по коридору в пустой зал ожидания. На деревянной лавке у стены, спал, обняв винтовку, Карл. Сладко посапывая.
Подумав, Густав решил его не будить. Его новый знакомый прав, лучше сделать вид, что он, Густав, ничего не заметил. Нет нарушения дисциплины — нет и наказания. Вообще ничего нет. Никто ничего не видел и не слышал.
Он подошёл к дверям, открыл тихонько, выглянул.
Жарко, тихо, никого.
Только русский серый полосатый кот, оглядываясь, быстро перебежал через дорогу и скрылся в кустах.
Так же стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Карла, комендант вернулся к себе. Открыл сейф, достал початую бутылку шнапса, щедро плеснул в стакан. Выпил.
Сел, вытащил из кармана монеты, взвесил на ладони, полюбовался, опять спрятал. Закурил.
Ф-фух, кажется слегка отпустило. Теперь можно и подумать. Ни в какое гестапо он, конечно, не пойдёт. Золото настоящее, в этом нет никаких сомнений. Значит, появляется реальный шанс снова перебраться в Польшу. Или даже в Германию. Этот Макс, кажется, очень уверен в себе, с ним можно иметь дело. К тому же — опасен. Пожалуй, за всю свою жизнь Гюнтер не встречал более опасного человека. Риск? Есть, и немалый. Но кто не рискует, тот не выигрывает. Тут, главное, что? Правильно, не быть дураком. А он, Гюнтер Вебер, уж точно не дурак.
Комендант плеснул себе ещё, спрятал бутылку в сейф, выпил и захрустел яблоком, которое достал из ящика стола.
Жизнь налаживалась.
На территории партизанского отряда Максим появился вечером того же дня.
Благодаря дронам-разведчикам, картам местности и собственному опыту, он уже неплохо ориентировался в окружающей обстановке и понимал: если не соваться в сами Лугины, можно передвигаться довольно свободно. Основная трудность — густые леса, которые начинались за речкой Жерев, но Максим уже приспособился и чувствовал себя в них, если и не как дома, то близко. Во всяком случае, двадцать пять километров, которые отделяли его базу от лагеря партизан, он преодолел всего за четыре часа. Ещё четыре у него ушло, чтобы добраться до железнодорожной станции, где он так продуктивно побеседовал с комендантом, от своего корабля и вернуться обратно. Итого: десять. Общее пройденное расстояние — почти семьдесят километров. Неплохо.
Командира отряда Максим нашёл в импровизированной столовой, под навесом, рядом с печью. Доблестный Иван Сергеевич Нечипоренко снимал пробу с ужина. Повариха — всё та же молодая девушка, почти девчонка, которую Максим уже видел, стояла рядом.
Максим неслышно ступил под навес.
Командир отряда поднёс ко рту ложку.
Повариха заметила Максима. Её зелёные глаза слегка расширились.
Максим приложил палец к губам и улыбнулся.
Девушка тоже улыбнулась и едва заметно кивнула — поняла, мол, и Максиму показалось, что между ними протянулась невидимая ниточка.
— Неплохо, — сообщил командир, проглотив содержимое ложки и причмокнув. — Очень неплохо. Перчику бы добавить чуток, да где ж его взять.
— Я принёс, — сказал Максим. — И перца, и соли, и чай с сахаром.
Командир обернулся.
— Коля, — констатировал он. — Как ты здесь оказался?
— Пришёл. По лесу, — Максим показал двумя пальцами идущего человечка.
— Я понимаю, что по лесу. Как ты прошёл мимо наших постов?
— Это было не слишком трудно. Вы их не наказывайте, товарищ командир, они не спали на посту. Просто не заметили. Я могу быть незаметным, когда хочу.
— Это правда, — сказала повариха. Голос у неё был молодой, звонкий, приятного тембра. — Я его увидела, только когда он уже здесь оказался, под навесом. Почти вплотную подошёл. Вы тот самый Николай? — спросила она, смело глядя на Максима.
— Наверное, — засмеялся Николай. — А тот самый — это какой?
— О котором все говорят. Кто Моисея Яковлевича спас и всех остальных.
— Да, — признался Максим. — Это я.
— А я — Людмила, — девушка протянула руку. — Можно просто Люда.
«Максим», — чуть было не сорвалось с губ Максима.
— Коля, — он протянул свою. Рука у Людмилы была маленькой, но крепкой.
— По прозвищу Святой, — сказала Людмила. — Ой, извините. Это вас так наши евреи зовут. А вы на ужин останетесь?
— Людмила, — сказал Иван Сергеевич, кашлянув. — Не приставай к человеку.
— А я и не пристаю. Мне же нужно знать, сколько тарелок на стол ставить.
— Останусь, — сказал Максим. — Если никто не против. Товарищ командир, где нам поговорить? Есть информация.
— Пошли ко мне, — ответил Иван Сергеевич и посмотрел на часы. — До ужина ещё двадцать минут.
Максим выложил из вещмешка и передал Людмиле соль, перец, чай и сахар, которые прихватил с корабля и пошёл за Иваном Сергеевичем.
В землянке было полутемно, и командир зажёг керосиновую лампу.
— Керосина мало, — вздохнул он. — Заканчивается уже. А где брать, чёрт его знает. Да что керосин — всего мало. Людей, жратвы, оружия, патронов… Эх, мать честная курица лесная, тяжела ты, жизнь партизанская. Ну, так что у тебя?
— План, как вашу партизанскую жизнь облегчить, — Максим присел к столу.
— Вашу, в смысле нашу? — прищурился командир отряда.
— Пока я не член отряда «Червоный партизан» — вашу. Будем точны в формулировках. Опять же, лично мне ничего не нужно.
— Хм, ладно, оставим пока. Излагай.
— Состав с продовольствием, снаряжением и разной медициной. Для шестьдесят второй пехотной дивизии вермахта. Шесть вагонов и платформа с охраной. Проследует по ветке Белокоровичи-Овруч в субботу на рассвете.
— Та-ак. Откуда сведения?
— От военного коменданта станции Лугины обер-лейтенанта Густава Вебера. Знаете такого?
— Слыхал. Что, прямо-таки от него самого.
Открылась дверь, вошёл, пригнувшись, товарищ Сердюк.
— Ага, — сказал командир, — Остап. Хорошо, что зашёл, хотел уже посылать за тобой.
— Мне доложили, что Коля здесь, я сразу понял, что не просто так, — сказал комиссар, здороваясь с Максимом за руку. — Есть новости.
Максим повторил сказанное и добавил:
— Состав выйдет из Белокоровичей в пять часов шесть минут. Утра. От Белокоровичей до Возляково двадцать два километра. Следующий полустанок — Мощаницы, через пять километров. Думаю, самое удобное место для засады — перед Возляково, в паре километров. Там как раз речка Ветка протекает, есть мост, но он не охраняется. Если дадите карту, я покажу.
