Теперь я не Адвокат 2 - Михаил Воронцов
Ой, как нехорошо.
— Сильвестр, — тихо произнёс я, опустив револьвер, — узнаёшь меня?
Гомункул остановился.
— Мы же с тобой друзья. Мы сидели в сторожке, и я угощал тебя бутербродами. Вспомни! Это я, я, а со мной моя подруга Юля. Мы не сделаем ничего плохого. Мы здесь, потому что так надо.
Гомункул стоял, немного наклонив голову, будто раздумывая, как поступить. В его мозгах боролись две мысли — с одной стороны, мы с ним знакомы, с другой — посторонним на охраняемой им территории находиться нельзя. И к тому же здесь ещё один человек, совсем чужой.
Юля вдруг пошла к нему. Я хотел остановить её, но не успел.
— Привет, — ласково сказала она. — Меня зовут Юля. А ты — Сильвестр, правильно? Интересное имя.
Гомункул по-прежнему стоял молча, как каменная статуя.
— Мы тут ненадолго, — произнесла Юля. — Скоро уйдём. Не мешай нам, пожалуйста, хорошо? Иди к себе.
Как ласково она умеет разговаривать, однако. Между нами много чего было, но таких тёплых интонаций я от неё ни разу не дождался. Вот и пойми этих женщин.
Сильвестр постоял ещё немного, потом повернулся и той же походкой ожившего памятника ушёл вниз.
Юля выдохнула и повернулась ко мне.
— Предупреждать надо!
— Да я вроде говорил, — робко попытался оправдаться я.
Но теперь это обсуждать уже не к чему. Надо решить, сможем ли мы попасть в гараж и установить камеру уже там. Если получится, будет просто восхитительно.
Замок на двери вроде несложный. Не навесной, каким обычно закрываются гаражи, а встроенный, захлопывающийся (это нам, кстати, очень на руку).
Но перед этим надо проверить, не оставил ли Смирнов на двери метку — что-то, сообщающее о том, что дверь в его отсутствие открывали. Этот мастер оперативно-розыскной работы мог так поступить запросто.
Осмотрев дверь при помощи фонарика и своего «дара», я нашёл то, что искал. Опасения оказались не напрасны — из двери на уровне колена торчала тоненькая сухая веточка. Если её не искать специально, то не заметишь.
— Ах ты ж ублюдок, — почти ласково произнёс я и положил её в карман, чтобы вернуть на место, когда будем уходить.
Замок сдался почти мгновенно. Недооценивал я свои таланты взлома, и напрасно. Стало даже немного стыдно перед собой. А с другой стороны, должны же у меня быть хоть какие-то недостатки!
И вот мы зашли.
Совершенно обычный гараж, только без автомобиля. Вдоль стен — полки, на них и под ними древняя рухлядь — обломки стульев, доски, коробки, банки с краской… Осталось, судя по всему, от предыдущего хозяина.
Ой, а это что? Большой цветной полиэтиленовый пакет, а в нём другие — маленькие, прозрачные. Пыль почти отсутствует. Во всяком случае, не лежит сантиметровым слоем, как на других вещах. Пакет принёс Смирнов, это очевидно. И… как я сразу не обратил внимания — прозрачные кульки внутри абсолютно такие же, как тот, в котором лежал героин, найденный в машине Романа Левшина.
А рядом на полке — электронные весы. Такие, чтоб в граммах взвешивать. И большой мешок с крахмалом.
Как интересно. Неужто Смирнов тут пирожки печёт?
Некоторые банки при использовании «дара» выглядели странно — светились мертвенным светом, прямо как в кабинете патологоанатома. Я надел перчатки, осторожно приподнял крышку одной…
Совсем не краска там, а какой-то порошок в чёрном пакете, на котором что-то написано арабской вязью. Знакомый запах расплылся по гаражу, потек во все углы. Героин. Чистый, как слеза собирающего мак афганского крестьянина.
Когда изымали контрабандную партию, не весь товар в опись включили. Кое-что Смирнов себе забрал. В хозяйстве пригодится! И пригодилось, да. Подбросить Роману, например.
Порошка тут — я заглянул во все банки — несколько килограммов. Если продать, то целое состояние. Но пока не продали. Хранит его Смирнов для каких-то целей. Надеется заработать на нём больше, чем просто спихнув знакомым барыгам.
Объяснить появление здесь крахмала очень просто. Когда полиция изымает героин, наркотиком считается вся смесь, то есть, если добавить к нему какое-нибудь вещество (крахмал, сахарную пудру, измельчённые таблетки и тому подобное), то их вес тоже «пойдёт в зачёт». Из полкило наркотика можно будет сделать целый килограмм. А килограмм, как ни крути, больше, чем его половина, поэтому и премий больше, и благодарностей от начальства, и повышений по службе. Вот и всё. А чтоб не перестараться, на полке стоят весы.
— Героин, — кивнула Юля, тоже почувствовав запах. — Куда камеру ставим?
— Куда скажешь, лишь бы обзор обеспечивала, — развёл руками я.
— Хорошо.
Юля засунула её в самый уголок, под крышу. Не увидеть её там никак, зато она видит всё — Юля показала мне картинку на телефоне.
Приходи, Игорёк. У нас всё готово.
Я ещё раз внимательно осмотрел помещение и нашёл ещё кое-что. В старой незаметной коробке лежал пистолет «Макаров», несколько запасных магазинов и с полсотни патронов. Ну что ж, ещё одна статья Смирнову нарисовалась — «незаконное хранение оружия».
Перед тем как уходить, я отсыпал себе немного наркотика из банки. Не для того, чтобы его употребить, а потому, что «на войне, как на войне». Только в фильмах всё запросто доказывается, а Смирнов, если его возьмут за жабры, будет кричать, что всё здесь не его. Поэтому можно немного подстраховаться. Хотя, скорее всего, это лишнее.
Мы вышли, закрыли дверь, и я вернул веточку на её место. Никаких следов нашего присутствия. Дело сделано. Обе камеры работают.
— Мне надо наладить слежение за камерами, — сказала Юля, когда мы возвратились в машину. — Иначе тебе придётся сутками напролёт дежурить у ноутбука.
— Да уж, пожалуйста, — попросил я. — Очень не хочется.
Мы приехали на квартиру, которую я снял в этом районе. Я думал, что Юля начнёт что-то делать с ноутбуком, но поступила иначе — достала из своего рюкзака мягкую игрушку — непонятного зверька, немного напоминающего чебурашку, но с огромными глазами. Юля нажала кнопку на его спине, и он зашевелился, задышал, начал шевелить коротенькими ручонками.
— Знакомься, это Глазастик, — сказала Юля, и я слегка поклонился зверьку. — Он будет сидеть, наблюдать за экраном, а когда появится тот, кто нужно, сообщит тебе об этом.
— Дай фотографию, — добавила она. Я протянул ей фотки Смирнова, и девушка положила их перед Глазастиком.
— Этот дядя нехороший, — наклонившись над ним, произнесла девушка.
