Чемпионы Черноморского флота (СИ) - Greko
С ним у меня отношения не сложились еще со времен штурма мыса Адлер. Во мне он видел расходный материал в своих политических играх. Ему больше по сердцу был Белл. А посему на гостеприимство сочинских селений рассчитывать не приходилось. Враждебно настроенные убыхи — такие противники, что врагу не пожелаешь. Самые резкие, самые непримиримые, а порой и самые бесчестные. Слышал я историю, как один ухарь зазвал знатного шапсуга в гости, привез в убыхский аул и продал в рабы хозяину, который их принимал. Прямо в кунацкой бедолагу раздели, лишив коня, оружия и, главное, свободы.
Поэтому мой отряд оставался настороже и двигался ускоренным маршем туда, где нас примут с распростертыми объятиями. В селение покойного князя Гассан-бея. К его младшему сыну Курчок-Али, моему кунаку, собрату по тайному обществу всадников и человеку, которому я обязан своим счастьем. По слухам, он мирно разошелся со старшим братом по поводу наследства и жил от него поблизости.
Я торопился. Прекрасно понимал, что каждый день, проведенный в заключении, может стоить жизни любому пленнику с корвета «Месемврия». Как ни уговаривал меня Цекери задержаться в долине Вайа, как ни соблазнял прекрасным местным белым вином, я был непреклонен.
— Еще успеем навестить твой аул. Сперва мое дело, потом гулянка. Как наши планы насчет переправки людей к хакучам?
— Прибывают люди. Ранней осенью вывезем первую партию. Если другие роды племени Вайа не помешают.
— А что с ними не так?
— Народ гоайе или племя Вайа разделен на 17 родов. Мой, Пшикуи, считай, у тебя в кармане. Меня уже признали вождем! — сказал гордо Цекери и подбоченился.
И тут же стрельнул глазами на Кочениссу. Я заметил, что девушка ему приглянулась. Он не упускал случая похвалиться перед ней, чтобы произвести впечатление. Но прекрасная черкешенка все его намеки на молодечество игнорировала. Она решила ехать с нами на юг. Поближе к Поти, как я понял. Что она задумала делать дальше, я пока не догадывался.
— С родом Пшекуи я понял. Немудрено, что тебя признали. Старый вождь, бедняга, совсем головы лишился после своих потерь. Какая проблема с оставшимися 16-ю родами?
— Проблема не со всеми, а только с четырьмя. С Гунай, Косебич и дворянскими родами Карзейк и Куецюк.
«Интересно, знаменитый Казбич не из рода Косебич?» — подумал я, но вслух сказал другое:
— Решим мои проблемы, наведаемся в твою долину и наведем там шороху!
— Ты хочешь сразиться со всем племенем Вайа? — испугался Цекери.
— Зачем сражаться? Просто поговорим. Поверь: когда за твоей спиной 400 бойцов с отличными винтовками, многие вопросы решаются на удивление бескровно и быстро.
Коченисса, ехавшая рядом и слышавшая наш разговор, рассмеялась. Цекери обиженно на меня посмотрел. Мол, на фига ты меня в глазах столь прекрасной дамы выставляешь юнцом?
— Ты молодец, Пшекуи-ок! — я решил исправить свою оплошность и представить его в лучшем свете. — Выполнил мое задание на отлично! И то, что ты в столь юном возрасте уже глава рода — это достойно уважения.
— Еу! — радостно воскликнул Цекери и снова скосил глаза на Кочениссу.
— Ца-ца-ца, — поцокала языком девушка.
Вот пойди-пойми этих женщин…
Внезапно нам загородила дорогу группа убыхов, волочивших по земле за лошадьми тушу кабана на веревках. Скорость отряда мгновенно упала.
— Зачем вам кабан? — не удержался я от вопроса.
— Тащим на торжище к крепости. Хотим посмеяться над урусами.
— Делать вам нечего, — буркнул Цекери.
— Лучше освободите дорогу — поддержал его Башибузук.
— Не торопись, — остановил я юного вождя и своего зама. — Что за торжище?
— Прямо у стен крепости, — ответил один из насмешников.
— Что, вот так просто? Приезжай и торгуй?
— Поехали с нами, сами увидите. Вместе посмеемся. Только не всей толпой, а то вместо серебра нам картечи отсыпят.
Я заинтересовался. Прежде чем браться за поиск моряков, нужно было установить контакт с крепостью. Получить информацию, откуда начинать, что слышно и как производить обмен.
«Неужели так просто выйдет проникнуть в крепость? — недоумевал я. — Ведь и трех месяцев не прошло с момента беспощадных боев».
Пятиугольный форт Александрия был заложен на месте будущего морвокзала летней столицы России. Он заметно отличался от виденных мною ранее «глиняных горшков». Во-первых, бастионы были не круглыми, а остроугольными, с фасами, лучше приспособленными для фланкирующего огня. Лишь морской бастион имел традиционную полукруглую форму. Во-вторых, крепость возводили не земляную, а из камня. Его завозили из Керчи и Одессы. В-третьих, на берегу реки уже стоял блокгауз для охраны водовозов. Еще один — традиционный, казачий — стерег ладью азовцев и выброшенные на берег корабли торговцев. Плохо стерег. Были видны несколько сожженных «купцов».
— Наша работа! — похвастался убых, волочивший грязную тушу. — Ночью подкрались и сожгли.
— Молодечеством похвастать?
— Нет, железо с медью будет потихоньку таскать.
Надо заметить, что местный способ сбора металлолома заметно отличался от принятого в будущем. Мне как-то не доводилось слышать, чтобы охотники за цветными металлами действовали под пушечными дулами и сжигали транспортные средства немалой стоимости.
— Продайте мне кабана! — озадачил я убыхов.
— Неужто сам хочешь повеселиться? — изумились они.
— А за рубль? — я подкинул в воздухе серебряную монетку.
Черкесы переглянулись. Алчность победила тягу к розыгрышам. Мне вручили веревку, за которую была привязана туша. Я передал ее Ахмету. Дал знак своим бодигардам следовать за мной.
— Цекери! Присмотри за Кочениссой! — отдал приказ.
Пшекуи-ок тщетно пытался сохранить на лице серьезное выражение. Чертенята в глазах выдавали его с головой.
…Торжище было устроено между спуском к реке от крепости, на обширной площадке, прозванной майданом. Прибывавшие с восточной стороны торговцы выстраивались в одну линию спиной к лесу. По флангам этого длинного ряда выстроились две полуроты солдат, в которых я безошибочно узнал эриванцев. Стояли без ружей, составив их в козлы. Но были готовы в любую минуту их расхватать. Предусмотрительно. Среди продавцов встречались группы хмурых убыхов свирепого разбойничьего вида. Они не торговали, а высматривали уязвимости крепости. Нетрудно было догадаться, что это были лазутчики князя Берзега.
Покупатели теснились в шагах пяти от продавцов, образуя нейтральную полосу, подобие улицы. По ней прохаживались дежурные по базару, в задачу которых входило решение торговых споров. Шум стоял необычайный. Все жарко торговались. Горцы что только не предлагали: фрукты, мед в сотах, тканые ковры местного изделия, копченый сыр, кукурузную муку, разную живность — барашков, молодых бычков, кур, уток, иногда убитого оленя, козла, медведя. Турки и какие-то странного вида черкесы расхваливали свой товар — хороший турецкий табак, ситец русского и английского производства, превосходный ром, коньяк и даже некоторые испанские и французские вина.
— Один манэт — бутылка рома, — помогал сторговаться грек-переводчик какому-то офицеру.
— Что за «манэт»?
— Рубль, серебряный рубль, — охотно объяснял урум.
— Одна бутылка? — возмущался офицер.
— Бэри, бэри! — продавец не выдержал и сунул русскому сразу три бутылки.
— Давай еще табаку и халвы! — азартно воскликнул офицер.
— Бэри! Манэт давай! — торговец зачерпнул большую жменю табаку и сыпанул ее в кулек.
Довольный офицер расплатился и приказал денщику:
— Пойди купи на один абаз столько фруктов, сколько сможешь унести.
Официально абаз шел по двадцать копеек серебром. Горцы брали любой чекан — грузинский, русский, турецкий, — лишь бы монета была подходящего размера и с любым рельефным изображением[1]. В ходу было и золото. Но только не ассигнации и медь.
Наше появление с кабаном, которого тащили на лямках мои телохранители, заставило умолкнуть весь базар. Но не надолго. Продавцы изумленно зацокали, когда к туше бросились сразу несколько покупателей. Среди них я, к своей радости, увидел знакомого. Унтер-офицера Рукевича!
