Барин-Шабарин (СИ) - Старый Денис
Ну, маман!
* * *— Тарас! — позвала Елизавета Леонтьевна Кулагина своего слугу.
Ну как слугу. На самом деле, Тарас не был только лишь слугой Кулагиной, или даже ее мужа. Он сам по себе, но выполнял многие щекотливые задания. Вице-губернатор не был образцовым чиновников и некоторые дела проворачивал, в чем Тарас и помогал. А еще этот мужик часто столовался со слугами Кулагиной, да и жил рядом.
— Госпожа! — быстро появился мужик, которого уже успели позвать раньше, когда увидели состояние хозяйки.
Кулагина обошла Тараса кругом, нравился он ей. Нет, ни в коем случае она не ляжет с мужиком. Но ничего же не запрещает женщине любоваться сильным своим слугой.
Рослый, на голову выше самой Елизаветы Леонтьевны, барыни статной, Тарас обладал невообразимой силой. Он и гвозди гнул, и кочерги сворачивал. Вице-губернатор, Павел Александрович Кулагин, любил показывать своим гостям Тараса. А Тарасу нравилось получать серебряный рубль, порой и больше, за каждое представление и увеселение гостей хозяина. Пусть себе смеются да улыбаются.
Но еще больше Тарасу нравилось потрафить чем-то госпоже. Он не только за деньги служил ей, хотя Елизавета Леонтьевна неплохо платила мужику за любое дело. Некогда, когда его сыну было плохо, именно госпожа вызвала собственного лекаря, и тот выходил мальчонку, единственного человека, в котором души не чает Тарас. Так что он готов служить и внимает новому приказу.
— Готовься, Тарас, нам нужно вечером, тайно, навестить одного дворянчика из казаков, малахольного, и узнать у него все, что мне нужно, — приказала Кулагина, начиная тем временем размышлять, как объяснить мужу свое отсутствие.
Глава 11
— Чегось, барин, принялись стращать меня, все путать? Был бы злым, так разве же я просила об том? Я же не сказала ничего такого. Он один приходил. Ну, как один… Двое были с ним, так те чернявый и русый, а с конопушками и прыщами, о молодце, что вы спросили, так и не было, — отвечала Саломея.
— Я тебя познакомлю. Орел там, а не парень! — усмехнулся я.
— Не надо мне русых, да и никто не надо. Рано, опосля батюшка справится о замужестве, чего мне тут на рыжих заглядываться? — Саломея решительно отказывалась от знакомства с Мишей, которому я бы дал позывной «Топор».
Нет, тут нужно прибавлять — «Рыжий». Так и будет, Рыжий Топор. Вполне даже и благозвучно звучит.
А почему бы мне и не обучить девчонку немножко, хотя бы самым азам нелегкой профессии секретарши? Может, на что и сгодится. Она грамоту знает, вполне шустрая, сильно передо мной не лебезит — силу внутреннюю имеет, что в моем мировоззрении, скорее, плюс. Впрочем, чего ей пресмыкаться? Она ведь и не крепостная, ее отец у меня на договоре, он один из кузнецов, весьма уважаем, насколько я знаю, был при батюшке. Это я, то есть тот, кто был ранее в этом теле, дурью страдал и приставал к Саломее, а так она вполне себе жила на барских харчах, когда уезжал вдовец Никола по делам своим.
В любом случае, выбирать-то мне не из кого. А то, что порой секретарь нужен — факт. Как минимум, должен быть кто-то, кто скажет, что барин изволил отдыхать, его более не кантовать, а при пожаре выносить первым, как особую реликвию. Но это если я буду часто отдыхать, а, если я буду больше в разъездах да делом занят, то нужен тот, кто всегда будет знать, где я нахожусь — и что можно об этом сказать, а что не стои. Может, Саломея в профессиональном плане дорастет и до составления моего графика рабочего дня.
Вот только то, что она женщина… Могут пойти досужие сплетни, не без этого — но, если надо, так и укоротить можно язык особому сказочнику.
— Так что же хотел купец? — спросил я.
— Так то не знаю, — развела руками Саломея. — Убить вас, как иные? Так вроде же и нет, без ножа да ружжа был.
Интересно получается, что у прислуги уже сложилось мнение, что меня все вокруг только убивать хотят. Однако, приход купца интересен, как бы не ревнивец какой был. Или это из-за кольца?
Вот, почему в голову всегда лезут дурные мысли, как только чего-то толком не знаешь? Как ни гони прочь плохое, но думается почему-то именно о нём. Вот и теперь я думал, не лишнего ли чего я себе позволил с купчихой Тяпкиной. Уж точно я не боюсь купцов, хотя и не вижу никакого прока в ссоре с ними. Опасаюсь разве что того, что ко мне могут прийти по поводу колечка мадам Кулагиной, «вице-губернаторши». Разговор с ней был каким-то… Недосказанным, сумбурным, излишне эмоциональным, хотя дамочка старалась скрыть свою заинтересованность.
— Что ещё? — спросил я.
— Так Емельян, стало быть, Данилович апартаментары… апартаменты нашёл. Только там что-то неладно, сказывал, что особливо с вами поговорит после, — Саломея выложила следующий пласт информации.
— Ещё что? — с нажимом спрашивал я.
Первым делом стоит моего этого малолетнего секретаря научить докладывать. А то вон, клещами нужно тянуть информацию.
— Господа спрашивали про вас, — будто только что вспомнила, проговорила Саломея. — Странные такие. Одежа… по фасону так и не дурная, а заплатки имеются. Ещё коленки протёртые, да пряжка от ремня гвоздём скручена у одного, щеблеты протертые.
— На бандитов похожие? — подобравшись, спросил я.
— Да худые они. Несправные. Не чета тем, что в бане были вами биты, — со знанием дела, будто разбирается в бандитской иерархии, отвечала Саломея.
Я не стал переспрашивать, откуда Саломея знает, кто именно оприходовал братков-шулеров в бане. Думаю, что самое верное — это просто сделать вид, будто я и не услышал ничего. Но к сведению примем — конспирация моя не удалась.
Вряд ли проговорился Емельян. Не удивлюсь, что какая-нибудь бабка Марфа провела собственное расследование, в ходе которого выяснила, что кроме меня и некого признать «банным мстителем». Не думаю, что итоги следственных мероприятий дойдут до Понтера и его дружков. Но всё-таки стало неспокойно.
— Емельян тут? — спросил я, выходя из комнаты.
— Был, так же спать прилег. А господин Тяпкин просил сообщить, когда вы будете готовы к встрече. Тут недалече, я знаю. Можно уж сбегать? — голос девчонки был просящим.
— Что? Денег дал? — усмехнулся я.
Саломея засмущалась. Это хорошо, что не умеет качественно врать.
— Дал, цельную полтину от серебряного рубля, — похвасталась Саломея.
И это учтём.
— Зови его! Я в трактир спущусь. Емельяна Даниловича, как проснется, ко мне, — сказал я и уже собирался пойти, как опомнился. — Мужиков кличь со мной. И где Параска?
Еще большее смущение отразилось на лице Саломеи. Я уже распознавал этот румянец. Так девочка реагировала на что-то похабное. Порой, чтобы досадить девчонке, гадина Параша начинала рассказывать, как правильно мужчину ублажить и чем. Вот тогда Саломея не только смущалась, но и вовсе теряла все свое народное, вместе с тем, искрометное красноречие. Слышал я, как девчонка умеет поставить на место Параску, вот та и выбрала безотказную тактику в спорах.
— Что, эта паскуда нашла кого? — догадался я о причине покрасневших девичьих щек.
Она ничего не сказала, но убедительно, так, что казалось, и голова может слететь, принялась кивать.
Я не так чтобы жеманный в отношениях с женщинами, подчеркиваю, что ни о каких девочках речи не веду, я про женщин. Однако понимать, что та, что ночью была со мной, к вечеру уже неизвестно с кем… Да тут из-за соображения здоровья нужно ограничить общение, по крайней мере, близкотелое. Это же в этом времени сифилис лютует? Вроде бы да, антибиотиков-то нет, а порочных связей хватает.
— Все, я в трактир, — сообщил я и отправился на первый этаж.
Или не развита еще культура русского трактира, или кино вместе с книгами врали и не было никогда заведений с особенным русским колоритом. Трактир, в который я зашел, казался скорее притоном, но не тем местом, где красиво подадут стерлядку или расстегайчик ароматный с пылу с жару предложат на перекус.
— Изволите чего? Водочки? Огурчики имеем с только открытой бочечки… — а половой контрастировал в убогостью трактира, в смысле, официант знал свое дело, был умеренно навязчивым, обходительным, пусть и в заляпанном жиром фартуке.
