Апостол: Творец Апокрифов #1 - Гарри Фокс
По улицам разрушенного города хромал последний рыцарь — церхэймер Жюст Статый. Стоит ли его так называть? Как только пал лангард Амеди Верховный, а позднее падут и все его земли, Жюст утратит свой титул. Утратит и родовую фамилию.
Жюст пустым взглядом одаривал тела. Разум бывшего церхэймера стал супом, где: сожаление, жалость, страх, отчаяние, гнев и беспомощность — разрушали психику.
«Я видел этот взгляд ранее, пустой, выжженный лес, даже ветер отказывается спуститься на убитую местность. Все идеалы стали посмешищем для червонца, легче пуха, хрупче снежинки на ладони и вязкая смолёная консистенция, готовая утопить чистых сердцем.» — монолог Персерона.
— МмЫыы… — раздался тихий стон, который наполовину вернул Жюста из его внутренних стенаний.
Мужчина осмотрелся, но вокруг гнили лишь трупы.
— Атама стамр, — уже чётче сказал женский голос. Жюст смог определить от куда доносилась мольба, стиснув зубы от боли, прихрамывая отправился на зов.
Атама — дрема, дремота; сонливость. Для ланитов это слово является синонимом к слову отец. Происходит от верований предков. Родители являются стражами детей. Мать — страж дома и очага. Отец — страж сна, страж стража.
Слабые стоны за руку вели церхэймера по улицам Улграда, живая нить закрывала ужасы от глаз Жюста, голос женщины затмевал окружение. Плач привел к разрушенному дому, возле него стоял столб, к которому кровожадно привязали молодую девушку. Верёвки беспощадно натирали ей шею, живот и ноги. Тело красавицы изуродовано: не глубокие, но рваные раны создавали паучью сеть от пяток до шеи. Руки же до плеч, ей отрубили и прижгли, сохраняя крупицы жизни, продлевая муки.
Церемония детей Шепот завершалась трупами детей, которые в плохо различимый символ разложили возле столба. Для тебя читатель, я не углублюсь в сильное описание сего зрелища, но поведаю о значении обряда.
В топях, в сердце Глаи, живут племена прагойнов. Они и являются детьми Прагора. Но в союзе племен топей есть и другие. Это дети Шепот. Они не выходят на общее обозрение, скрываются в тенях и нападают чаще ночью. Ритуал — дань богини сетей. Великая паучиха, раскинувшая свою паутину во все стороны света, богиня судьбы.
Тела детей — символизируют глупых людей. А дева у столба — сердцевина; башня; цитадель обитания Шепот, от куда и берут начала сети.
Привязанная девушка с трудом боролась за жизнь, а в её глазах читалось безумие. То громко, то тихо, да и безмолвно шевеля губами, выкрикивала странные слова. Агония пыталась выбраться из юного тела, раскрывая узоры, окропляя кровью лежащие тела.
— Прости меня, — с сочувствием прошептал Жюст. Он подобрал короткий меч, который валялся возле смятого в лепёшку рыцаря, а после совершил колющий удар в живот девушки.
Меч ударил вибрацией по рукам бывшего церхэймера. Остриё в мгновение затупилось, а от ребра до дола пошли трещины. Оружие отказалось входить в живот, казалось, девушка состояла не из плоти, а из камня.
Жюст ещё сильнее стиснул зубы, от этого столкновения он вывихнул правую кисть.
— Что ты делаешь? — холодным голосом спросила привязанная девушка.
Жюст поднял глаза. Жертва прагойнов не моргая смотрела на него, а в её зеркале души отразился лик церхэймера, напуганный воин с рубцом на щеке.
— Что…Ты…Делаешь? — снова спросила девушка, в этот раз делая акцент на начало каждого слова.
— Хотел облегчить твои страдания, — ответил Жюст. Его слова прозвучали как вопрос, который он задавал скорее себе, чем мученице.
— Сними меня, — скомандовала жертва и величественно взмыла взор на небо.
Несколько секунд до мужчины доходила просьба. Пока взгляд девушки не вернулся и не спросил: И?
Жюст быстро отрезал верёвки, которые держали мученицу и принял в объятия обнажённое тело.
— Поставь меня, — прошептала она холодным голосом церхэймеру на ухо.
Мужчина выполнил её просьбу. Жалобный взгляд воина пытался найти надежду в девушке, несломленная и сильная, воительница предков, для которой рыцарство ланитов — сбор глупых детей.
Мученица осмотрела своё тело, а после спросила:
— Это ты сделал со мной?
— Эмм…нет, — запинаясь ответил Жюст. Поражение в сражение, нарушение долга и ситуация с этой истерзанной девушкой выбили из калии сурового рыцаря. Стержень мужского начала треснул, остался лишь напуганный ребёнок. Состояние Жюста вернулось на двадцать лет назад, когда вторжение Ливаских ланитов забрало отца, когда мать на его глазах наложила на себя руки.
— Славно, — произнесла девушка и улыбнулась.
В этот момент Жюсту совсем поплохело. Державший себя в руках рыцарь выпустил наружу вчерашний паёк. Когда Жюст отошёл от рвотных позывов, мученица стояла к нему спиной и осматривала округу.
— Ответь мне, — властным голосом обратилась девушка к бывшему церхэймеру, — и держи свой голос статным. Кто посмел украсить алым и тошнотворным моих детей?
— Дети Прагора, да дети Шепот, — чётко ответил Жюст. Он не знал почему, но спокойствие вернулось в его душу. Тепло чинило стержень со скоростью тысячи кузнецов, а сердце разрывало от желания свершить отважные действия. Дурные мысли покинули думы церхэймера, заменой им стала она, дева, что лишённая рук, непоколебимо стоит.
Девушка тяжело вздохнула, а затем обратилась к павшим, её голос не уступал девам малого круга, сильнее старшего круга, нет, выше хора певчих.
— Ваша отвага не забыта, а ваши души навеки в моих объятиях.
В это же мгновения тела павших окутал ветер. Вихри поглотили тела и обратили их в орлиные перья: чёрные и белые.
Девушка расправила плечи, а из них начали расти кости, которые тут же покрывались мясом и кровеносными сосудами. Но вместо рук выросли крылья, куда молниеносно устремились перья.
Орлица взмыла в небо, а её десятиметровая благодать закрыла лучи, которые освещали Улград.
— Цица Криста! — приветствовал Жюст и пал на колени. Он не мог поверить, но душою знал, она королева стальских орлиц, которая привела ланитов к победе до ланитского царства. Кара и правосудие отныне ожидает врагов ланов, ведь она цица — заставляющая молчать; титул, которым обладала только Криста. Кристания, мать певчих.
Серия 3.1. Климат Контроль
Ночь я провёл в храме Вай Ши. Оставаться в поместье я не мог. Что-то внутри меня
