Авиатор: назад в СССР 10 (СИ) - Дорин Михаил
— И что? Думаешь, они будут бомбить город? Там же мирные жители… — возмутился Костя.
— Об этом сторонники режима апартеида не думают, — ответил я. — Считаю, надо работать следующим образом. Две зоны дежурства парами. Состав — смешанный вместе с ангольцами, — предложил я.
— С ангольцами? Ты уверен? — удивился Ренатов.
— Предлагаешь нам и кубинцам висеть в воздухе круглосуточно, а ангольцам доверим наземные удары? Они ещё не готовы работать сами.
— Сергей прав. Если появятся «Миражи», то собираемся сами в пару и вступаем в бой. Бомбёров оставим ангольцам, — предложил Гусько.
Все со мной и Савельевичем согласились.
— Внимание, товарищи! — громко объявил Совенко и рабочий шум прекратился.
Дель Потро и Тимур Борисович заняли свои места в первом ряду, а на трибуну вышел майор Эбо.
— Ситуация сложная. Продвижение противника необходимо остановить, — начал он свою речь.
С его слов я понял, что в рядах, обороняющихся есть авианаводчик со знанием португальского и русского. Это большое подспорье.
— Вначале необходимо нанести удары по скоплениям техники противника, пока они не растянулись, — сказал Эбо. — Также, высадка десанта — важнейшая на сегодня задача. Шангонго нужно подкрепление.
Через пару минут и нескольких мотивирующих фраз, нам выдали список с планом вылетов на прикрытие. В пару мне назначили моего подопечного Мадейру, который порадовался такому назначению.
Эбо, после оглашения основных целей для ударов, взял небольшую паузу, чтобы закончить свою речь.
— Это важный момент в нашей борьбе с УНИТА и южноафриканской интервенцией. Только победа! Все по самолётам! — громко объявил он и первые экипажи для нанесения ударов и прикрытия пошли на стоянку.
В первой смене был и я. Мадейра шёл со мной рядом и выражал мне своё почтение. Я же сосредоточился на вылете.
— Родин, чего не торопишься на самолёт? — спросил Совенко, обогнавший меня.
— Так, время «Ч» ещё не объявили, — ответил я.
— Считай, что объявили. Давай быстрее, — поторопил он меня, а сам, надел защитный шлем.
Кажется, товарищ полковник тоже решил поучаствовать. Интересно будет с ним полетать.
Когда я осматривал самолёт, Совенко окликнул меня.
— Ты не забыл, что нам нужно ещё разработать главный план, как бы нам авиацию противника извести? — спросил Тимур Борисович, залезая в кабину.
— Я уже придумал.
— Это хорошо. Прилетим, покажешь мне, — сказал Совенко и занял своё место в самолёте.
Я застегнул подвесную систему. Кубинский техник помог мне всё поправить и приготовился к запуску.
— Эх, пейзаж хороший! — вздохнул кубинец, посмотрев на статую Христа.
Я взглянул на эту главную достопримечательность Лубанго, но желания любоваться этим произведением искусства не было. Нужно настроить себя на работу.
— Вам не нравится? — спросил кубинец.
В голове отчего-то вспомнилась строчка из песни будущего. Кажется, пел её Анисимов.
— Мы не смотрим на пейзажи. Надо быть всегда на страже, — ответил я и пожал технику руку. — От двигателя!
Глава 15
Двигатель запустился. Кабина загерметизировалась. По спине потекли первые капли пота, а в голове заработал «компьютер», анализирующий предстоящие действия.
Хоть этот вылет в район юго-запада Анголы не первый, но изучать карту приходилось каждый раз. Тем более что обстановка вокруг Шангонго могла меняться очень быстро. Если вспомнить сражение за Кангамбу, то там всё закончилось полным разрушением города и выводом войск оттуда. Силы оппозиционной УНИТА беспрепятственно вошли в город, который оборонять уже было бессмысленно. А дальше для правительственных войск положение дел на фронте ухудшалось и ухудшалось. Но это было в том времени.
И если стратегически Кангамба имела посредственное значение, то Шангонго — это другое. Взяв этот населённый пункт, можно создать плацдарм и выйти хоть к побережью, хоть в долину на пути к Лубанго…
— 110й, как меня принимаешь? — запросил Совенко, выдернув меня из размышлений.
— Хорошо, 101й, — ответил я и посмотрел на его самолёт.
— Мы с тобой взлетаем первыми. Ударная группа пойдёт следом, принял? — спросил Тимур Борисович, поворачивая голову в мою сторону.
— Принял. Готов к выруливанию.
Совенко со своим ангольским ведомым медленно порулили к полосе. Кубинский техник легонько провёл рукой по левой консоли крыла, сопровождая в полёт МиГ-21, который он только что обслужил. Приятная традиция в среде инженерно-технического состава таким способом сопровождать в полёт. Видимо, она существует не только в отечественной авиации.
Самолёт спокойно рулил по бетонке аэродрома, ощущая каждый стык между плитами. Ударная группа, которую завесили большим количеством бомб и блоков с неуправляемыми реактивными снарядами, тоже готовилась вырулить вслед за нами. Два звена, каждое из которых получило свои цели перед посадкой в кабины, должны будут нанести удар по артиллерии УНИТА.
— Лубанго, 101й, готов на полосу, — запросил Совенко и руководитель полётами выдал в эфир разрешение.
— 110й, вашей паре взлёт через минуту, — прозвучал в эфире голос Штыкова.
— Понял.
Совенко выстроился на полосе со своим ведомым и скомандовал тому взлетать следом за ним. Его напарник, как и Мадейра, владел русским языком. Однако, в районе работы Тимур Борисович русскую речь рекомендовал ограничить.
Чего мы уже шифруемся? Один «Мираж» сбили, а второй вывели из боя. И запретов у нас с Марком тогда не было.
— 101й, взлёт, форсаж, — громко сказал в эфир Совенко и его МиГ-21 начал разгоняться по полосе.
Дальше всё пошло очень быстро. Его напарник устремился следом. Отворот влево и вот они уже собираются над одной из вершин Серра-да-Шелла.
Мы с Мадейрой быстро заняли полосу. Секундомер уже почти отсчитал положенное время, но мне всё быстрее хотелось взлететь. Жара такая, что Баграм мне уже кажется не таким уж и жарким местом.
— Мештре, готов! — молодцевато доложил в эфир Мадейра.
— 210й, понял, — ответил я, но своей слегка недовольной интонацией хотел передать сигнал своему напарнику, что надо придерживаться позывных.
Да и не дорос я до того, чтобы меня «мештре» называли. Ведь это аналог нашего испанского «маэстро», которое означает «учитель». Но, не скрою, льстит мне это!
— 210й, выводи, максимал! — громко сказал я в эфир.
Мадейра из моей ангольской группы первым стал летать со мной групповые полёты, так что прекрасно меня понимал.
— Есть максимал! — ответил он.
— Внимание, паашли! Форсаж!
Разбег, подъём носового колеса, и мой самолёт отрывается от полосы. Мадейра чуть запоздал с моментом отрыва и теперь набирал высоту в стороне от меня.
— Шасси… убрано, — доложил анголец.
— Понял. Пристраивайся.
Погода сегодня хорошая, облачности почти нет, да и та очень высоко.
— Есть, справа! — доложил Мадейра уже на португальском.
Я заглянул в свой планшет, где я набросал себе основные фразы на этом языке.
— Лубанго, 110й занимаю курс 190, набор 2000, — запросил я у руководителя полётами.
— Разрешил, — ответили мне с КДП уже местный специалист по управлению воздушным движением.
В этом районе ещё можно идти ниже, чтобы вести ориентировку. В районе Шангонго придётся забираться выше, чтобы экономить топливо. Да и ПЗРК УНИТовцев могут достать. По сведениям ангольцев, свои установки ПВО южноафриканцы ещё не успели выставить.
Долину, где множество маленьких хребтов и можно увидеть зелень, пролетели быстро.
— 101й, занял зону дежурства, — услышал я в эфире доклад ведомого Совенко.
Они как раз сейчас в 30 километрах на северо-востоке от Шангонго. Нам же с Мадейрой предстоит дежурить прямиком над городом Кахама, который является следующим на пути к Лубанго.
Проскочили один из притоков большой реки Кунене, на которой и стоит Шангонго. Сквозь глубокое ущелье протекает река. Северный обрыв почти отвесный. Вот бы куда надо затаскивать «Миражи»! Им здесь не развернуться.
