Пятнадцать ножевых 4 (СИ) - Вязовский Алексей

— Может, реланиум сразу? — прошептал я в ответ.

— Попридержим пока большие пушки. Да и нет лекарства от горя.

Кардиограмма ничего не показала, давление было чуть выше обычного для женщины. Решили на всякий случай сделать внутривенно кубов пять магнезии. А что, инъекция длинная, само по себе введение отвлекает сильно — то в жар пациента бросит, то пройдет, приходится рассказывать вводящему о своих ощущениях, руководить процессом. Ну, и легкий седативный эффект тоже есть.

И сделал это очень вовремя, так как у входа зашумело и в дом вошли сразу несколько важных товарищей во главе с Андроповым. Последний, увидев меня, тоже вроде обозначил узнавание, но его опередила Роза Михайловна.

— Юрий Владимирович! Семена убили! Я точно это знаю.

Вдова шустро подскочила с кровати, мы втроем встали позади нее, придерживая — а ну как сейчас ортостатический коллапс от резкого вставания...

Андропов обернулся к Балашову, тот покачал головой.

— Следствие еще не разобралось, а вы уже все знаете?!

— Утром в Барвиху Волков приехал, помощник его, зарплату привез, — затараторила женщина, — Семен работал допоздна с документами. Вы же знаете, что он курировал расследования по МВД... Они обсуждали что-то, муж говорит — в Усово съездить надо. А зачем? Мы за два дня до этого были здесь. А он настаивает, чтобы я поехала с ним. Я не хотела, на маникюр записалась, а потом уступила. Тут сторож дорожки посыпать начал, я в дом пошла... И вдруг выстрел! Юрий Владимирович! Убили же!

Из глаз женщины полились слезы, она опять начала сморкаться.

— Полковник! — Андропов прервал вдову, повернулся к Балашову. — Потрудитесь убрать посторонних.

Это он в наш адрес?

— Мы никуда не уйдем, — спокойно отреагировал Геворкян. — Еще не закончили с пациенткой. Роза Михайловна, прилягте обратно в постель. Я померю давление повторно.

Андропов не прощаясь, вышел. Вслед за ним потянулась свита. Остался только один Балашов.

— Товарищи, все что вы тут слышали — это все строго секретно. Я возьму у вас подписки.

— И так все в подписках по трусы, — буркнул Авас Акопович, разматывая манжету тонометра.

Вдова тем временем, продолжала свою исповедь. Но уже перед нами. Какой негодяй Щелоков, какие у него подручные, готовые на все, да и пистолет лежит слишком далеко от руки. Не мог Семен Кузьмич пустить себе пулю в лоб!

— Роза Михайловна, — мягко произнес Геворкян. — Мы же в ЦКБ работаем. Я слышал, что ваш муж от рака лечился...

— У него была ремиссия! — заспорила вдова. — Он весь вчерашний день был радостным, довольным. Говорил, что теперь-то Щелокову хвост Комитет прижмет! Не вырвется как с убитым в Пехорке майором.

— Извините, а это чьи препараты? Кто принимал? — я поднял замеченный на тумбочке листок.

— Так Семену Кузьмичу назначили, — переключилась Роза Михайловна. — Он от них вялый был какой-то...

Еще бы! Да тут на пару тяжелых психохроников хватит! Антидепрессанты, транквилизаторы, ноотропы, диазепам, вдобавок ко всему и циклодол с какого-то перепугу.

— А вы что принимаете? — гнул свою линию Геворкян.

— Так анаприлин же, от давления. Всё, пустите меня, я пойду к Юрию Владимировичу, мне надо объяснить ему!

Мы с Валентином переглянулись. Да заткнется ли она когда-нибудь?

Кто-то заговорил в другой комнате. Вроде опять Андропов. Что-то объяснял, не слышно было, потом чуть громче произнес: «Я, Михаил, им Цвигуна не прощу!».

— Вы, Роза Михайловна, не ходите пока никуда, — мягко продолжил доктор. — Вам вставать нельзя, хотя бы минут десять...

— Ну вы представляете, какие сволочи у нас в бухгалтерии сидят? — сокрушался Валентин в ординаторской. — Получил расчетку, смотрю: недоплатили. Пошел вот разбираться на свою голову...

Проверять расчетные листки — это особый спорт. Мастеров на любой скорой всегда достаточно. Бывает, что теряются целые сутки. Вот и сидят, проверяют часы, доплаты, проценты за стаж, называемые «колесными».

— Не добился правды? — спросил я, отхлебывая чай из кружки.

— Ага. Пришел к этим счетоводам, сидит наша Юлия Борисовна, счетами щелкает. Видел же ее? Прическа «я упала с самосвала», очки на кончике носа. Ну я к ней, разберитесь, мол. Взяла она бумажку мою, посмотрела, костяшками пощелкала. «Точно, недоплатили», — говорит. Я только руку протянул, она мне: «Хотя подожди», — и снова на счетах как из пулемета.

— Другой результат? — спросил Геворкян, отщипывая кусок пирожка с капустой.

— Сказала, что всё правильно теперь. А потом опять глянула и по новой пересчитывать. Я схватил квиточек — и ходу оттуда. А то она бы насчитала, что должен остался. Нет в жизни справедливости, — он тяжело вздохнул и посмотрел на стол. — А кто мой пирожок потырил? Что за люди, а?

На столе зазвонил телефон. Я взял трубку. Кто говорит? Нет, не слон. Но угадал: меня, куратор. Давай, после смены срочно на ковер. Шеф зовет. Я посмотрел на часы. Смена скоро заканчивается, можно и прокатиться. Разузнать из первых рук, куда дуют ветры на кремлевском Олимпе.

Пока ехал на Рублевку, на дачу «аскета» Суслова в Троице-Лыково, размышлял о деньгах. Советских. Вот получаю я 120 рублей в месяц. Ладно 150 с «дыбовской» премией. Еще полтинник степухи падает. Итого почти две сотни. Если ты решил свои жизненные проблемы — обзавелся машиной, квартирой, зарубежной техникой — деньги тратить считай не на что. Бензин стоит копейки, на еду — а хозяйственная Аня взяла и посчитала — уходит максимум сорок рублей. И это на двоих! Ладно, на троих — с котом. Отдых? Профсоюзные путевки на юга за полцены. А то и вообще бесплатно. Ну хорошо, импортная одежда у фарцы. Статья расхода. Еще в среднем полтинник в месяц кладем. За полгода — накопится на поход к спекулянту.

Куда девать остальное? Вклад в Сберкассе под 2%? Который сгорит в 90-е? Спасибо не надо. Акции? Их в Союзе нет. Бетон? Нет, тоже мимо — лишнюю квартиру в СССР не купишь. Есть нормы по метражу. Золото? Давид рассказывал про какие-то мутные схемы с магазином при Внешторгбанке. Там вроде бы иностранцы по паспорту могли покупать слитки и золотые монеты Сеятели... Обычно всякие студенты из Лумумбы. Откуда у них деньги? Да та же фарца и цеховики работают. Нанимают, нищего негра, давай, вот тебе котлета денег — на выходе отдашь слиток. Тебе 5% за труды. Но там все эти истории быстро палит КГБ или ОБХСС. Что еще? Валюта? Очень большая засада — 88 статья УК. Золотые украшения? Там низкая проба, да и в дефиците они.

Вот до чего дорос — думаю, куда бы пристроить капиталы. А это еще Ферринг мне не начал приносить денег. Там то будет все в валюте и много. А валюту наше государство любит до усрачки — если узнают, попробуют сразу наложить жирную лапу. Надо бы заранее соломки подстелить, но как?

Но в Союзе копить незачем. Нет смысла никакого.

К моему приезду выяснилось, что Суслов заболел. Вчера приезжал лечащий врач из ЦКБ, лечение назначил. Я сначала осмотрел пациента, чтобы чужим мнением мозги не портить, а потом только в бумаги глянул. Ну, с коллегой солидарен, если говорить о диагнозе. Хронический бронхит с астматическим компонентом, обострение. Ничего, что температура вечером 37,2, а утром 36,8. Шутить, что с такими данными в поликлинике больничный не получить, вряд ли стоит. С учетом года выпуска организма. Банально, но в восемьдесят любая болезнь может оказаться последней. Почему не положили сразу на Волынку? А Суслов отказался. Вот такие дела.

Я посмотрел список назначений. Ну ладно, с антибиотиками согласен, хотя и стоило бы поменять тетрациклин на пенициллиновую группу. Жаль, фторхинолонов еще нет на рынке. Я в Цюрихе специально в аптеку заходил. Зато в природе есть уже клавуланат. Поехали дальше. Так, отхаркивающие, хорошо, хоть и эффект мизерный. А бета-два-агонисты? Забыли? И откуда здесь анаприлин, да еще и в таких конских дозах? Давление у клиента практически в пределах нормы. Очень странно.