Око за око (СИ) - Ромов Дмитрий

Я снова взялся за дела. Нет, кровь попить с таким материалом можно было, но вот реально прижать очень трудно. К тому же, Никитос сейчас был в ресурсе и всё такое. Если бы разыгрался скандал, его бы могли и турнуть, конечно. А могли и не турнуть, а, наоборот, защитить.

Остальные дела были плюс-минус на том же уровне, что и по цементному заводу. Одна подшивка правда отличалась, но её я решил подробнее изучить потом. Сейчас нужно было двигать дальше. И, блин, необходимо было придумать новый тайник. Надёжный. Стопроцентный.

На улице уже стало темно. Я вышел из дома и заспешил в сторону главпочтамта. Там мне продали телефонную карту, и я позвонил Романову. Таксофон действительно нашёлся. Он размещался в пластиковой будке в фойе почты.

Будка была, разумеется, совсем не такой, как раньше, но вайб, как говорили мои новые сверстники, почувствовать было можно. Ностальжи, ёлы-палы… В общем, Романову я позвонил и даже сразу дозвонился.

— Это…

— Я понял, кто это, — недовольно бросил он. — Знаешь шахматный клуб на Советском? Между Кирова и Кузнецким.

— Он до сих пор там существует?

— Через час будь там, — сухо сказал он. — В шахматишки поиграем.

— Я как бы… — хотел сказать я, что шахматист из меня не очень, но он уже отключился.

Ну, что же, шахматы, значит, шахматы. От почтамта до клуба было идти минут пятнадцать, поэтому я решил заглянуть в баню. Там в это время, наверное, был самый пик. Хотя в рабочий день, в понедельник, посетителей оказалось не так и много. Кукуша бросил бар на Любу и, заметив меня, кивнул и вышел на улицу.

— Здорово, — бросил он. — Как дель?

— Нормас, — подмигнул я. — И шикардос.

— Ну, зашибись, тогда. А с телефоном-то чё?

— Да, перестраховался. Выбросил, чтоб не палиться.

— Перестраховался? — удивлённо переспросил Кукуша. — Эт как?

— Да, так, — усмехнулся я и рассказал ему сначала про вьетконговца, приезжавшего в школу, а потом и про шмон.

У Кукуши челюсть даже и не пыталась встать на место, пока я всё это излагал.

— Ну, племяш… — помотал он головой. — А я думал, у меня херовые новости. Но говорят же умные люди, всё познаётся в сравнении.

— А у тебя там что?

— Матвеич, что ещё. Держи. Я тебе, мобилу организовал. Не новая, но сказали, прям крутая. Симка активная, всё. Но она через какое-то время может обрубиться. Она левая, в смысле, хрен знает на кого зарегистрированная. Но вроде пока не должны заблокировать.

Он отдал мне телефон.

— Спасибо, — кивнул я. — Сколько должен?

— Приколист, в натуре.

— Рассказывай про Матвеича, чего он?

— Объявился сегодня. Не понял, говорит, мы дела делали, а нас киданули типа? Или чё? Мы по-братски всей душой, а нам кутак, говорит, бараний? В общем, я предупреждал, он теперь не отвяжется.

— Ты сказал ему, что скоро за всё расплатимся?

— Да по телефону он и слушать ничего не будет. Приедет сегодня в баню париться. Кабинет заказал.

— Во сколько?

— Через час. Меньше уже. Минут через сорок.

— Блин. У меня уже есть одна встречка в это же время. Ладно. Я там постараюсь по-быстрому закончить и прибегу к тебе.

— Да ладно, я сам с ним перетру, — махнул рукой Кукуша.

— Кстати, не появились у тебя выходы на нарколыг, помнишь, я спрашивал?

— Ну… как бы да. Есть там один мутный крендель, но я не уверен, что с ним можно вести дела, понимаешь? Ну, и опять же, я не знаю, о чём говорить.

— Пока и не надо ни о чём. Но смысл в том, что нам надо купить довольно большую партию дури.

— Зачем? — захлопал глазами Кукуша.

— Есть мыслишка одна. — Потом перетрём. Кстати. А ты можешь ещё одну симку достать. Ну, левую.

— Да без проблем. Я несколько купил. Дать?

— Ага, дать…

В Шахматном клубе было полно народу. Сегодня здесь проходил финал городских соревнований. Детских. Я прошёл внутрь не очень большого помещения. За столами сидели дети, а их родители занимали всё свободное место вдоль стен. Стульев было мало, зато было много всевозможных кубков, фотографий и вымпелов.

Я заприметил неплохое местечко в закутке в дальней части зала и пошёл туда. Оттуда хорошо просматривалось всё пространство и можно было более-менее свободно поговорить.

— Сергей! — раздалось справа.

Я отыскал взглядом Романова и кивнул в сторону закутка. Он тоже кивнул и начал двигаться туда же.

— Ну, и что с тобой делать? — тихо, но зловеще спросил он вместо приветствия.

— И вам не хворать. У вас, что сын играет сегодня?

— Играет-играет, — нахмурился он. — Ты меня тут своей дедукцией не впечатлишь.

— Ладно, понял. Чего злитесь?

— Да, не знаю, что с тобой делать. Во-первых лично Щеглов меня сегодня драл несколько раз. Интимно без свидетелей, публично перед свидетелями и ещё публично перед руководством области.

— Из-за сынка своего непутёвого?

— Да. Из-за того, что работу мы заваливаем и не можем найти истинных заказчиков, а хватаем неинформированных исполнителей. Это официально. А неофициально за своего сынка. Честного человека, поставили безо всякой причины на прослушку и всё такое прочее. Сказал, в общем, что я профессионально непригоден. Щас…

Он вдруг преобразился, улыбнулся доброй улыбкой, шагнул вперёд и помахал рукой.

— Саша! Я здесь-здесь. Мне отсюда лучше видно. Играй, не волнуйся.

Мальчишка лет десяти серьёзно кивнул ему в ответ и уселся за стол. В зале было душно из-за большого скопления народа. И не очень тихо. Родители негромко переговаривались, и от этого в помещении стоял гул.

— Что за бумаги? — спросил у меня Романов.

— Какие бумаги?

— Не насилуй мой мозг. Что за бумаги ищет Щеглов? Это связано с тем, что нужно Чердынцеву?

— Я не знаю, Пётр Алексеевич, — пожал я плечами. — А почему вы думаете…

— Я не думаю, — резко перебил он. — Я тебя спрашиваю. Когда у тебя был обыск… Ты, кстати, знаешь об этом?

— Знаю.

— Там был какой-то хер, непосредственно от Щеглова и искал документы. Мне его представили, как майора Раждайкина. Кто, откуда, хер знает. Сам он мне и двух слов не сказал. Такой, восточный немного. Кожа смуглая. Он у вас дома все бумажки перетряс.

— А что именно? Что он искал-то в наших бумажках? Может, Щеглов мой биологический отец?

— Очень смешно, — прищурился Пётр. — Короче, дела плохие. Я сейчас пока тебя оставляю свидетелем, но есть показания Константина Нащёкина, дружка Назарова. И показания цыганят.

— Я с ними вообще никак не пересекался, с цыганятами. Вообще никак. Ни звонка, ни письма, ни устного разговора. Мне сигнал не от них пришёл вообще-то, а даже не знаю, от кого. С левого номера. У чуваков конспирация. И что они могут показать?

— Вот и я не знаю что.

— Биллинг же у вас есть. Пицца. Я только про пиццу и знал.

— Ну, это мы между собой можем про пиццу хохмить. А на том уровне… Короче, я думаю, он меня отстранит от дела. Потому что у него явная цель прижать тебя. Поэтому, если у тебя есть какие-то нужные ему архивы, документы, или что там, лучше отдай. Я тебе не советую тягаться с… С ним, короче. Если меня отстранят, то и по тому делу, по первому, они тебя легко переквалифицируют.

— Да с чего? — возмутился я. — Там чисто работа агента была.

— Было бы с чего, убили бы давно. Не знаешь что ли?

— А с Назаровым как прошло? — спросил я, помолчав. — Со старшим. Объявлялся он? Бабок дал?

— А с Назаровым прошло, как раз хорошо. Он хочет дружить и чтоб за дураком его по-отечески кто-то присматривал. А про бабки даже не смей, понял?

— Ладно. Только имейте в виду, Прошка мудак конченный. Нехороший человек.

— А кто хороший? — пожал плечами Романов.

— А у Щеглова как отношения с Назаровым-старшим?

— Война не на жизнь, а на смерть.

— Так может, — пожал я плечами. — Он поэтому на вас и взъелся?

— Не знаю. Но да, сказал мимоходом, что типа никакой Назаров не поможет, если я тупой и не могу нормально работу делать.