Ревизор: возвращение в СССР 37 (СИ) - Винтеркей Серж
— А на самом деле одна ленивая москвичка по имени Карина решила, что мы все были рождены для того, чтобы стать её слугами в этом походе. Ничего сама не хотела делать, когда была её очередь, ни еду учиться готовить, ни дрова собирать. И кстати, она вовсе не из скромной семьи. У нее отец подполковник, да еще и интендантской службы. Мне один знакомый сказал, что по возможностям не каждый генерал этому подполковнику ровня будет. И мама у нее с таким мужем тоже очень неплохо устроилась. Так что Карина строила из себя боярыню, хотела валяться только на пляже с книжкой, да купаться и прочими способами развлекаться. А когда я вчера сказал ей решительное нет, она потребовала тут же на машине ее в Москву отвезти. Конечно, в Москву никто не собирался её везти. Мы предложили её до станции в Калинине отвезти. Она согласилась, но сказала, что переночевать предпочитает у вас. Вот и всё, что было на самом деле…
— Вот даже как… — сказала задумчиво Наташа.
— Она бы свои обязанности по лагерю выполняла бы так же шустро, как сочиняла про нас всякую ерунду. — покачал головой расстроенно Миша, — хотя мы всё равно очень счастливы. Только эта поездка и позволила нам всем понять, что Карина за человек. Да ещё и твой рассказ сейчас добавил для ясности…
Наташа помолчала, а потом спросила:
— Скажи, а я правильно поняла, что это твоя бывшая девушка?
— Ну да, я думал, что это моя девушка. Аж пару месяцев. Зато теперь так уже больше не думаю.
Поблагодарив Наташу за информацию, Миша пошёл к Марату и Аише. Те как раз, обиженные холодным приёмом в лагере местных, развернулись и пошли к себе. Догнав их, Миша объяснил, в чём причина такого странного к ним отношения. Передал разговор с Наташей во всех деталях, чтобы ливанка больше не имела иллюзий о своей подружке…
— Ну вот! Я так и чувствовал, что эта Карина та еще штучка! — покачал головой Марат, — ну что, Аиша, всё ещё жалеешь, что Карина уехала?
— Да уже не очень, — обиженно насупив брови, ответила ливанка. — Это я-то нуждаюсь в прихвостнях?
* * *Москва
Ахмад, Гриша и Пётр неплохо провели вчерашний вечер. Бар у Паши оказался очень богат, так что они выбрали оттуда себе каждый, что хотел. И по закускам его закрома ничуть не уступали бару. Нарезали и датской ветчины на бутерброды, и огурчиков венгерских, и колбаски сыровяленой. Ахмад сдержал слово и, несмотря на то, что был счастлив и не хотелось ни о чём думать, кроме того, что у него появился сын, присмотрел за Петром, вовремя его остановив от принятия лишней дозы. Так что в семь утра удалось его растолкать и отправить на такси, вызванном по телефону, который дал ему Паша, домой. Гриша ушёл к себе вчера поздно ночью, так что о нём заботиться не было никакой нужды. Ну и тем более, как уже знал Ахмад, тот себя очень даже хорошо контролировал в плане выпивки.
Отправив Петра, Ахмад сел в машину и поехал в роддом. Где находится палата Поли, теперь он примерно знал и надеялся, что она сможет подойти к окну и увидеть его.
Не повезло. Где-то за полкилометра до роддома его притормозил наряд ГАИ.
Ахмад предъявил документы, но патрульный принюхавшись, тут же почуял запах.
— Вы что, пьяны, товарищ водитель?
— Сын у меня вчера родился, вечером отмечали, с утра не пил.
Молодой патрульный лет двадцати пяти посмотрел растерянно на второго, которому уже было под сорок.
— А какой роддом? — спросил Ахмада тот.
— Да вон прямо по улице, полкилометра всего не доехал… — огорчённо сказал Ахмад.
— Давайте тогда так сделаем. Приедем туда, если в роддоме подтвердят, что у вас сын родился, то ладно, закроем глаза уже…
— Спасибо, товарищ майор! — расцвел Ахмад.
Но сесть обратно за руль ему не дали. Сержант велел пересесть ему на пассажирское сиденье, и сам повёл машину. У роддома они вышли, и все трое пошли в приёмный покой.
— А, папаша явился снова! — тут же опознала Ахмада та же самая медсестра, что вчера отказалась сообщать ему номер палаты. Он удивился, был уверен, что её смена уже закончилась, — жена твоя в 47-й палате. Можешь идти, махать, ей теперь даже полезно немножко ходить…
Майор расплылся в улыбке, видно было, что ему приятно, что его не обманули.
— Поздравляю! Куда вам дальше ехать нужно, папаша? — спросил он Ахмада.
— На завод «Серп и молот» — это три километра отсюда.
— Сделаем так. Вы сейчас идите и машите своей супруге, а мы у машин подождём. Подвезём вас до вашего завода, а вы пообещаете, что до окончания рабочей смены машиной больше пользоваться не будете. Так договоримся?
— Конечно, товарищ майор! — обрадовался Ахмад. — Мое слово крепкое, до вечера машиной пользоваться не буду.
Майор кивнул, и Ахмад пошёл искать нужную палату. Ему повезло, Поля как раз стояла у окна.
Ждала меня, — догадался он и замахал ей рукой.
Палата была слишком высоко, чтобы сильно разговаривать. Ахмад просто крикнул, что любит ее, так она сразу ему палец, прижатый к губам, показала, хоть и была очень довольна услышанным. Лицо, конечно, изможденное у жены было, но глаза светились радостью. Пообщались жестами несколько минут, и Поля махнула ему, чтобы он шёл на работу. Милиционеры, как обещали, доставили его на работу, поздравили ещё раз с рождением сына и уехали. Приятно впечатлённой помощью с их стороны Ахмад пошёл на завод.
В портфеле у него было три бутылки водки — надо же и на работе тоже проставиться. Но сам он решил практически не пить, было стыдно — вдруг снова тот же патруль ГАИ попадётся на пути домой? Обещал, надо своё слово держать…
В обед он ещё сбегал на почту и дал две телеграммы. Одну — своей родне в Чечню. Вторую — Эльвире в деревню Коростово.
Интересно, кто из моих родичей и когда сможет приехать в Москву отпраздновать рождение сына? — думал он, возвращаясь на завод.
* * *Берлин
Дежурить в фестивальном «клубе» Советского Союза мне откровенно понравилось. Как логично было ожидать, клуб советской делегации вызывал очень большой интерес. Все стены были обвешаны плакатами на разных языках мира, оповещавших о самых значимых достижениях СССР. Народ шел валом, но конечно же, тут я был не один, нас тут было человек двадцать пять молодежи, что работали с людьми. Было и несколько человек среднего возраста, в костюмах, но они разговоры с посетителями не вели и в целом особо старались не отсвечивать. Впрочем, я догадывался, чем они тут занимаются…
К каждому желающему поговорить об СССР тут же подходил один из нас, чтобы ответить на все его вопросы о Советском Союзе. Больше всего сложностей, конечно, возникало, когда подходил какой-нибудь иностранец, не знающий русского языка. Человек десять из нас знало иностранные языки, остальные по большому счету нет. Потому как одно дело уверять, что ты знаешь иностранный язык, поскольку учил его в школе и в университете, а другое дело свободно на нём беседовать с иностранцем. Ну и, конечно же, акцент тоже имел огромное значение. Парень, который только что уверенно беседовал с британцем, только беспомощно развёл руками, когда к нам пришёл индус. Он просто не понимал почти ничего из того, что тот говорил. А ведь тот тоже носитель английского языка… Просто акцент чудовищный для нашего уха.
Ну и были также иностранцы, которые приходили, считая, что они знают русский язык, потому что учили его несколько месяцев, и упорно пытались добиться понимания от одного из нас, разговаривая на нём… Ну-ну, оптимисты. Русский язык один из самых сложных в мире. Уникумов наподобие Аиши, которые несколько сложных языков почти играючи выучили, я в расчет не беру, а обычному человеку его надо несколько лет учить со всем старанием…
Особых трудностей иностранцы, разговаривающие на английском со своим особенным акцентом, не вызывали только у меня и одного парня из МГИМО. Дмитрий Павленко, неплохой парень родом из Минска, перевелся на второй курс. Так что всех индусов, португальцев, австралийцев и испанцев, наши товарищи скидывали на него и на меня.
