Главная роль 6 (СИ) - Смолин Павел
— Почти и не осталось их, зубров, — голос мой, однако, оставался тих и спокоен, словно без остатка впитываясь в теплый, потрескивающий поленьями из камина, полумрак спальни Александра. — Великая удача, что моему Кирилу удалось отыскать и купить так много: восемь самок и трех самцов. По миру, говорят, уже меньше сотни этого зверя осталось. Бог даст, будут теперь у нас в заповеднике под присмотром плодиться — птичку-Додо изничтожили, так хоть зубров сберечь.
Бледное, изрытое углубившимися морщинами лицо почти дремлющего Императора тронула тень улыбки — вместе со мной радуется новой зверушке, которую сбережет наша гостеприимная Империя.
Самый тяжелый день был вчера — тогда Александр почти ушел, но в последний момент жуткая лихорадка и надсадный, до крови, кашель отступили, а сознание вернулось. Неожиданное облегчение на последнем этапе смертельной болезни штука нередкая. Дагмара, третьи сутки дежурящая у кровати почти ушедшего супруга, в последний раз поблагодарила Господа за то, что не дал Помазаннику угаснуть. Привычка, черт бы ее побрал — это же не первый случай, когда Александр в последний момент приходит в себя и становится свеж и бодр.
Немного поругав напугавшего ее супруга — ласково — Императрица объявила, что уходит отсыпаться, а утром за завтраком собирается поговорить с Александром об избытке во дворце сквозняков — продуло, мол — и отбыла в свои личные покои.
— А потом с Сахалина новости пришли — туда много с Дальнего Востока на промыслы народу прибыло, а с ними ученых всех мастей, которые к каторжанам доселе ехать стеснялись. Им удалось переоткрыть Стеллерову корову — смешной такой зверь, навроде моржа, но без бивней.
— Почему «пере»? — не став утруждать себя произнесением половины звуков, спросил Император.
Я только за — пусть экономит силы для прощания с Дагмарой, Олей и моей «малой» семьей из трех (включая меня) человек. Совсем скоро, и убежать подальше от этой сцены — главное мое желание. Не стану.
— Считалась, что эта зверушка была уничтожена к середине 18 века — вкусная очень, зараза, и мяса в ней много.
— Попробовать бы! — разохотился Александр, посмотрев на меня весело прищуренными, воспаленными глазами.
— Видели три штуки, — и не думая чувствовать вину развел я руками. — Одну мертвую нашли — подрал кто-то сильно, кровью истекали. Приказ наловить и начать заботиться убыл, но кто его знает, как повернется — не то что мы с тобой, а еще и Колька не попробует.
— Не вколешь? — прищур Императора стал подозрительным.
— Даже не представляешь, как сильно хочется, — признался я. — Но я уважаю твое решение и благодарен за то, что столько времени оберегал меня.
— Я ухожу со спокойной душой, — открыл глаза полностью Александр. — Зная, что оставляю Россию в надежных руках.
В горле перехватило, стул словно ушел вместе со мной куда-то вниз, а душу тем временем заливала сладкая патока. Россия! Вся — от Черного до Восточно-Китайского, с бесконечными недрами и миллионами — а за поколения миллионами миллионов! — людей, готовых и даже падких на грандиозные свершения! Эта земля скудна теплом, большая ее часть — болота, леса и заснеженные пустоши (собиратели фольклора к малым народам Севера давно отправлены, их самобытную культуру нужно беречь), но она щедро одаривает своих сынов, которые трудом доказали — берется по-праву! Сейчас, на рубеже веков, Россия с присущей ей неторопливостью карабкается на пик силы, и лишь многочисленные, сокрушительной мощи пинки смогли сбить ее с этого пути — там, в другой, почти уже стершейся из памяти и мыслей реальности. Но даже так — встала, переобулась в новую социально-экономическую формацию и таки вскарабкалась туда, став одной из двух могущественнейших империй в истории. Здесь же… Здесь от перспектив и возможностей кружит голову, ибо я точно знаю, что у меня есть или вскоре появится, и чего из этого у врагов не будет — осталось грамотно разыграть козыри, и моя Империя рванет даже не раскочегаренным паровозом, а высокотехнологичным сверхскоростным поездом.
— Не подведу, — взяв себя в руки, от всего сердца пообещал я.
Ободряюще кивнув, Александр с улыбкой посмотрел в потолок:
— А ловко ты тогда Альберту про Кавказ ответил!
— Про то, какой на берегах Черного моря будет здоровенный курорт я могу рассказывать сколько угодно! — хохотнул я.
Хорошая легенда, политических партнеров прямо ошеломляет своей неожиданностью. Посерьезнев, я с совершенно искренней тоской спросил:
— Может еще поживешь, пап?
— Будет, — отмахнулся Александр. — Когда твое время придет — поймешь меня.
— Когда ребенку говорят «подрастешь — поймешь», он обижается, — улыбнулся я. — Но потом приходит время, когда он и вправду вырастает и понимает.
— Так! — тихо засмеялся Император и попросил. — Позови всех.
— В последний раз исполню ваш приказ, Ваше Императорское Величество! — подскочив со стула, козырнул я.
— Шут!
* * *Ненавижу похороны.
— Ой на кого ж ты нас поки-и-ину-у-ул… — холодный воздух столицы пронзил еще один полный горя женский плач.
Впрочем, кто их вообще любит?
Семнадцатого ноября 1892-го года покинул наш мир Александр Третий, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсониса Таврического, Царь Грузинский и прочая, и прочая, и прочая.
Похороны я немного изменил, настояв на допущении к процессии как можно большего количества простолюдинов — хотя бы издалека посмотреть — и один Господь знает, чего мне стоило уговорить вдовствующую Императрицу Марию Федоровну согласиться на такое — не одобри Александр лично, превратив «небывалое» чуть ли не в последнюю волю, хрен бы она «добро» дала. Петербург начал готовиться за три дня до похорон. Привлеченные армейские и гвардейские части были призваны следить за порядком и не допускать давки, были сформированы коридоры и места, где можно легко перекрыть людской поток так, чтобы он не навредил сам себе.
Тем не менее, уменьшать стандартное в таких случаях сопровождение я не стал, и поэтому с нами шествуют Конвой, высшее офицерство Гвардии, армии и Флота, полицейские и гражданские чины высокого уровня, а мрачной торжественности придает здоровенный оркестр при помощи траурных маршей.
Еще один сегмент процессии резко контрастирует с бело-черной, траурной гаммой прости-Господи «мероприятия»: колонною следуют знаменосцы от каждого субъекта Российской Империи. Как бы «присланные», но это только так называется — за два дня из Зауралья до столиц без дирижабля не добраться, поэтому знамена вручили достойным уроженцам или временно прибывшим в эту часть страны жителям регионов.
Все крыши — под наблюдением, все пропущенные на маршрут похоронной процессии обыскиваются, а потому едущие на большой — не хочется называть это «телегой», но это слово подходит лучше всего — телеге, у открытого гроба Императора я, Марго, Дагмара и спешно прибывшая Ксюша чувствовали себя вполне безопасно. Я чувствовал — дамы целиком заняты горем, и я стану последним, кто их за это осудит.
Телегу тащила шестерка белоснежных тяжеловозов, верхушка отечественного духовенства тянула молебны, тяжелые тучи роняли на погруженный в траурный колокольный звон, плач и горькие крики город первый в этом году снег. Слева и справа, вдоль домов, густо перемежаясь с солдатами, стоял крестящийся, снявший шапки, кланяющийся и плачущий народ. Александр уходил торжественно, а вместе с ним словно уходило что-то совсем иное, неосязаемое и невидимое, но прекрасно чувствующееся — сегодня мы провожаем не только покойного Императора, но и целую эпоху. Эпоху, наполненную звоном шпаг, выстрелами однозарядных пистолетов и «карамальтуков», смачными залпами пушек и первыми, но громкими и навсегда изменившими мир лязгами сочленений машин. Эпоха, в которую было принято аккуратными коробочками шагать на картечные и ружейные залпы. Эпоха, когда понятие «честь» являлась основой аристократического бытия, но почему-то совсем не мешала воровать. Эпоха, когда до взрослых лет доживал хорошо если один из пяти младенцев. Эпоха, когда любая царапина могла отправить своего носителя в могилу. Эпоха, когда собравшийся на рыбалку мужик обязательно сначала задабривал Водяного. Многое из этого имеется и сейчас, но на то оно и переходный период.
