Василий Сахаров - Большой погром

Позже книги неоднократно переписывались и дополнялись. Появлялись новые сивиллы, которые тоже пророчествовали, и в Риме, в момент его расцвета, хранилось двенадцать томов сивиллиных пророчеств. Случались пожары, и книги похищали. Но римляне-язычники упорно их разыскивали и восстанавливали. А когда Римская империя сменила веру и приняла христианство, последователи нового бога охотились за ними. Понятное дело, чтобы полностью истребить память о прошлом. Однако это не удалось. Часть Сивиллиных книг, разумеется не оригиналы, уцелела. В первую очередь благодаря императорам.

Ну и что теперь? Нужны ли они мне? По большому счёту – нет. Разве только для пополнения личной библиотеки и как память о прошлых эпохах. Оказались бы они у меня в двадцать первом веке, тогда за каждую можно было бы выручить миллионы долларов. Хотя они и сейчас большая ценность. Для мистиков и ценителей старины. Поэтому, если Дичко сможет ими завладеть, как и трудами древних историков, философов и поэтов, отказываться от них нельзя. Хотя меня, конечно, больше всего интересовали хроники и записи, которые вывозились ромеями с Руси после крещения. Да и церковные раритеты на славянском языке тоже можно брать…

– Вождь, тебе нужны книги, которые хранятся у Марулов? – прервал мои размышления Дичко.

– Нужны, – ответил я. – Но больше всего меня интересуют славянские и скандинавские записи. Не важно, на бересте они, на камне, бумаге или пергаменте. Такие имеются в библиотеке императора?

– Имеются, но мало.

– Странно. Мне казалось, что с севера в Константинополь много чего привозили.

– Много, – согласился варог. – Однако библиотекари сказали, что большая часть записей рунами и славянскими буквицами отправлена церковникам. Это приказ ещё императора Константина Багрянородного, и его никто не отменял.

– Подходы к священнослужителям есть?

– Мало.

– Почему? У церковников сильная охрана?

– Всё проще. Я один, и времени не хватает.

– Скоро получишь подмогу.

– Когда?

– Через месяц. Возможно, через два. Придёт караван из Херсонеса и с ним шесть варогов. Ещё весной их в Константинополь отправили, и я думал, что с тобой останутся двое, а остальные переберутся на Балканы. Но, видимо, здесь они нужнее. Потому тебе и решать, кого куда направить. Ты над ними старший, и по возрасту, и по опыту.

– Благодарю, вождь. Если у меня будет ещё шесть варогов, мы половину города под себя подомнём.

– Не торопись. Главное – осторожность. Продолжай развивать сеть агентов, ищи продажных и слабых людей, а заодно добывай книги. Закрепись здесь и пусти корни. А то времена смутные, и я уверен, что наступит день, когда тебе придётся подпалить этот город со всех концов. Грабежами промышляй осторожно, когда совсем другого выхода нет.

– Я понял.

– Ты хоть у купцов чему-то научился?

– Конечно.

– В таком случае открой свою торговую лавку. Сможешь?

– Да.

– Хорошо, если так. – Достав из-под плаща два тяжёлых кошеля, один с серебром, другой с золотом, я передал их варогу: – Держи. Это тебе. Когда корабль из Херсонеса придёт, ещё получишь. А потом я тебя снова навещу. Наверное, в начале весны.

– Мы будем тебя ждать, вождь. Опять же книги к этому времени добуду.

– Давай. – Я потрепал парня по плечу и поднялся.

Варог понял, что я собрался уходить, и спросил:

– Тебя проводить, вождь?

– Не надо. Скоро рассвет, я прогуляюсь.

– В городе может быть опасно.

– Ты забыл, кто я?

– Я всё помню, вождь. Ты воин Яровита.

– До встречи, Дичко.

– До встречи, – склонил он голову.

Спустя два часа, когда рассвело и открылись городские ворота, кутаясь в тёплый плащ, я стоял на берегу моря и смотрел, как опускается цепь, закрывающая проход в бухту Золотой Рог, а потом обернулся в сторону Константинополя. Хорошо всё ромеи придумали. Цепь у них, какой ни у кого нет. Башни мощные и высоки стены столицы. Много воинов в городских казармах-схолах, и это лучшие бойцы, которых можно купить за деньги. Однако империя, несмотря на свой блеск, слаба, и когда-нибудь я вернусь в столицу ромеев не один, а с верными половцами, варягами и войском русского царя. А иначе никак. Либо император, который встал на сторону наших врагов, пригнёт к земле славян, либо мы ему и его государству хребет сломаем.

Глава 9

В тесной холодной каморке на неудобной табуретке сидел средних лет широкоплечий брюнет. Из его рта вырывался пар, ему было холодно, потому что плащ, который ему оставили, совсем не грел, а сквозь щели в полу и потолке в помещение проникал мороз. За дверью, которая снаружи была заперта на засов, находился стражник. Однако мужчина не пытался привлечь его внимание и был терпелив.

Звали его Вольфганг фон Изенберг. Человек благородного происхождения из боковой ветки графского рода, барон, рыцарь и владетель замка. Ничем не примечательный человек – так могли сказать о нём соседи и дальние родственники. Тихий и спокойный. Не амбициозный и совершенно не воинственный. Хороший семьянин и рачительный хозяин. Но на деле Вольфганг был иным и всегда жил двойной жизнью.

Двадцать пять лет назад, покинув замок отца, Вольфганг не отправился в Святую землю, как это сделали многие его ровесники. Он решил искать счастье поближе, сколотил шайку разбойников и начал скитаться по Европе. Он всегда прятал свое лицо, никому не доверял, кроме нескольких человек, которые были повязаны с ним кровью, постоянно передвигался, бил наверняка и не разменивался по мелочам. Поэтому его не поймали, и, перевалив рубеж в двадцать лет, он стал богатым человеком. После чего вернулся на родину, купил себе замок и несколько деревень, женился, и у него появились наследники.

Кто-то другой на месте Вольфганга, наверное, успокоился бы. Но Крестовый поход против славян, который всколыхнул половину Европы, заставил рыцаря вновь вспомнить старое ремесло. Он не мог спокойно смотреть, как мимо проходят богатые обозы, и Вольфганг созвал старых товарищей-подельников, привлёк к делу старших сыновей и опять вышел на большую дорогу.

Немало злодеяний совершил рыцарь, и за минувший год в подвалах его замка скопилось много богатств. Столько, что всем детям Вольфганга хватит и ещё и внукам останется. Но самое главное, он смог вовремя остановиться. Как только молодой Фридрих Барбаросса стал императором и женился на Алиеноре Аквитанской, барон вернулся в свою вотчину, распустил банду и затаился. Он правильно поступил и вовремя надел маску честного дворянина, ибо император начал отлавливать разбойников и воров. Однако он где-то просчитался. Неделю назад его замок был окружён отрядом воинов из ордена рыцарей госпиталя Святой Марии Немецкого дома, которые выдвинули ему ультиматум: либо он добровольно едет с ними в цитадель ордена для встречи с гохмейстером Иоганном фон Сванденом, либо они начнут штурм замка, и тогда пощады ждать не стоит.

Воины ордена, который возник недавно, но уже находился в милости у императора и папы римского, были настроены серьёзно. Просить помощи было не у кого, и Вольфганг впустил их в замок, а затем вместе с ними отправился в Вормс.

Барон не знал, зачем он понадобился Иоганну фон Свандену, храброму воину, который долгое время воевал в Святой земле, находился в плену у мусульман и, вернувшись в пределы Священной Римской империи, неожиданно для многих стал главой ордена. Однако грехов за ним было много, и ничего хорошего фон Изенберг от этой встречи не ожидал. Ну и, понятное дело, когда отряд прибыл в цитадель ордена и его посадили в темницу, Вольфганг этому не удивился. И всё, что оставалось барону-разбойнику, – ждать вызова к гохмейстеру и молиться…

Лязгнул засов, и Вольфганг посмотрел на дверь. Она распахнулась, и он увидел двух рыцарей ордена в белых плащах с чёрным крестом на левом плече. Фон Изенберг встал, и один из рыцарей сказал:

– Выходи и следуй за нами.

Вольфганг двинулся за рыцарями, которые держались расслабленно, словно не охраняли его, а всего лишь указывали путь.

«Может, напасть на них со спины, – на ходу подумал Вольфганг. – Ударю одного по голове. Потом завладею оружием и убью второго».

– Даже не думай, – не оборачиваясь, бросил барону один из рыцарей.

– О чём вы? – подпустив в голос усмешку, спросил Вольфганг.

– Не думай о том, чтобы напасть со спины, – последовал ответ.

– Я и не собирался…

– Заткнись.

Вольфганг решил, что рыцари слишком умелые воины, даже для него, и прогнал мысли о побеге. А вскоре он и сопровождающие его орденцы вышли во двор замка, в котором было много рыцарей, и остановились. Один воин вошёл в главный донжон, где, судя по всему, находились покои гохмейстера, а второй прислонился к стене и флегматично сказал: