Тиран Золотого острова (СИ) - Чайка Дмитрий
Угли постепенно набрали жар, воины набросали в них кусочки смолы и пакли, а потом горшочки закрыли крышкой и перевязали обрывком веревки. Веревке нужно продержаться совсем недолго. Ровно столько времени, сколько горшок летит в воздухе.
— Тяни! — скомандовал Абарис, и первый дернул за трос, который держали еще десять парней. — Ну, Тешуб, помоги мне! — сказал он, прикусив губу. Выпущенный снаряд описал крутую дугу и впечатался в крепостную стену, брызнув тысячами крошечных светлячков. В наступавших сумерках выглядело это необыкновенно красиво.
— Мимо! — расстроился он. — Да что делать-то, Эней?
— Одновременно тянуть нужно, — посоветовал я. — И посильнее! Тогда все получится.
— Ага, точно! — глубокомысленно ответил Абарис и снова взял в руки конец веревки. — Как я сам не догадался!
— Ну, Тешуб помоги мне снова! Не как в прошлый раз! Хорошо помоги! И тогда я принесу тебе в жертву большую рыбу и лепешку!
— Фр-р-р! — горшок перелетел через стену и пропал в темноте, накрывающей своим одеялом порт Навплиона.
— Получилось! Получилось! — орал Абарис, вознося к небу могучие кулаки.
— Сфанд, теперь ты! — показал я на катапульту карийцу, который даже приплясывал, с величайшим трудом скрывая свое нетерпение. Могучий мужик, державший в кулаке ватагу отпетых разбойников, на поверку оказался таким же ребенком, непосредственным и любопытным.
— Получите, сволочи! — заревел он, когда горшок перелетел через стену, а воины на ней забегали в смятении.
Еще два десятка таких выстрелов привели к тому, что в синевато-чернильной тьме, освещаемой лишь ледяным светом месяца, показался дрожащий краешек марева. Все же попал кусочек угля на соломенную крышу, и теперь порывы морского ветра понесли его по соседям.
— Все! Хорош! — скомандовал я. — Они скоро придут. Не могут не прийти.
Я оказался прав. Через полчаса ворота отворились, и оттуда вышли какие-то люди с ветками оливы в руках. Это священный символ мира, известный по всему Великому морю. Боги покарают нечестивца, презревшего этот знак. За ними шла целая процессия горожан, и в руках они несли подносы с лепешками, кувшины, а хмурый товарищ в набедренной повязке гнал небольшую отару баранов.
Что же, пока все идет по плану. Ванакс Агамемнон точно примчится сюда, чтобы покарать зарвавшегося мальчишку. Ждем-с…
Глава 11
Красиво идут сотни колесниц, вздымая конскими копытами огромные клубы пыли. Ванакс Агамемнон немного задержался, хоть и находятся Микены всего в сотне стадий от своего порта. Видимо, ему непросто собрать войско так быстро, ведь оно разбросано по окрестным деревням и поместьям. Да и такой способ доставки войска до поля боя — это все равно что вызвать такси для дивизии полного состава.
Мы ждем его здесь уже три дня, никого не грабим, ведем себя прилично, за что благодарные горожане кормят нас как на убой. Трижды в день нам приносят свежайшие лепешки, оливки, зелень и чистую воду, а недовольные пастухи гонят очередную отару. Десять баранов на такую ораву здоровых мужиков вроде бы и немного, да только трижды в день простые люди мясо не едят. Они его не едят даже трижды в месяц, а потому такая кормежка считается здесь сказочной. Парни сыто рыгают и лежат на палубе, довольно щурясь и прикидывая, сколько получат после похода. Корабль плененный все же немало стоит, да и горожане прислали выкуп, умоляя не сжигать Навплион. Мы уже загружены зерном, солью и тканью, и теперь остается сделать то, зачем, собственно, мы сюда и пришли. А после этого можно отправляться по другим делам, у меня их столько, что продохнуть некогда.
Колесницы картинно развернулись у ворот крепости, и воины посыпались на землю, выравнивая строй. Не классическая фаланга, конечно, но выглядит очень даже ничего себе. В три ряда построились, и многие из тех, кто стоит впереди, носит бронзовую кирасу или чешуйчатый панцирь. Через одного — бронзовые шлемы или плотные кожаные шапки, обшитые кабаньими клыками. У многих на боку висит меч. Это знатнейшие из знатных, воинская элита Ахииявы. Второй и третий ряд оснащение имеют пожиже. Ни шлемов, ни панцирей нет ни у кого, только круглые щиты из нескольких слоев воловьей кожи и копья. Наличие мечей остается для меня загадкой, не могу разглядеть в тесном строю. По всему видать, Агамемнон своих воинов не обижает. У многих поблескивает золото и серебро на запястьях и шеях, есть богатые пояса, а щиты украшены бронзовыми накладками. Кое у кого даже шлемы сверкают позолотой. Сам Агамемнон прокатился на колеснице перед строем, толкая прочувствованную речь. Здоровенный бородатый мужик, похожий на борца-тяжеловеса, завязавшего со спортом. Этакий медведь.
Воцарилась неловкая пауза. Нас вроде бы пригласили сразиться, да только мы глупости делать не собираемся. Мои парни расселись по бортам, свесив ноги, болтают оживленно, до блеска обгладывают бараньи кости и бросают их в воду. Они обсуждают микенцев, без малейшего стеснения тыча в них пальцем. Здесь это не считается проявлением бескультурья. А к Агамемнону уже побежали горожане и, быстро тараторя, прояснили своему царю диспозицию. Они доносят то, что им приказали: тиран Эней прибыл на переговоры. Он не желает воевать и пощадил город, который хотел было сжечь в отместку за нападение.
— Лодка готова? — спросил я Абариса, и тот кивнул. Из порта не вышел ни один корабль, и он уже подобрал подходящую посудину, на которой меня и повезут на берег.
— Да, вон ветками машут, — сказал Абарис. — Я сам поплыву, и лучников на весла посажу. Вдруг чего…
Он ошибся, сюрпризов не было.
* * *
— Странные у тебя корабли, — заявил Агамемнон вместо приветствия. — Когда Диомед примчал ко мне из Навплиона и рассказал все, то я сначала подумал, что он обезумел. Но нет…
Широкие покатые плечи, оплывшая могучая фигура и глубоко посаженные глазки, в которых светится недюжинный ум. Таков оказался эпический герой, любимец богов и победитель Трои по версии Гомера. У него зычный голос и движения умелого бойца. Он отважен и неглуп, именно поэтому и держит в кулаке десятки басилеев, которые то и дело пытаются расползтись во все стороны, словно тараканы на свету. Агамемнон вполне успешно защищает Аххияву, отбивая регулярные набеги дорийцев и иллирийцев Эпира.
— Кто построил тебе такие? — показал он на мой «Лев». — Я никогда не видел ничего подобного.
— У меня хорошие мастера, — уклончиво ответил я.
— Чего ты хочешь? — Агамемнон сразу взял быка за рога. — Ты мог утопить мой флот, но не стал этого делать. Ты мог ограбить купеческие корабли, стоящие в порту, но не тронул даже кувшина с них. Что тебе надо, Эней?
— Оставь меня в покое, — сказал я. — Это все, чего я добиваюсь. И тогда я стану тебе другом.
— Невозможно, — покачал головой Агамемнон. — И ты это знаешь. Я соберу все силы и разнесу Сифнос по камешкам. Да, ты силен на море, но тебе не справиться, когда в поход выйдет весь народ Ахаёй.
— Я признаю тебя своим отцом1, — выбросил я главный козырь. — Мы заключим мир, и я поклянусь, что признаю твою власть над Сифносом. Пока ты царь Микен, я буду ходить под твоей рукой.
— Однако! — выдохнул Агамемнон. — Не ожидал от тебя такого. Ты струсил, что ли? После всего, что сделал!
— Не струсил, — покачал я головой, — но я согласен с тобой. Мне не выдержать войны со всеми подвластными тебе племенами.
— Допустим, — насмешливо прищурился Агамемнон. — Но тогда и золото Сифноса мое!
— С чего бы это? — покачал я головой. — Ты пока ничего не завоевал. Я могу вообще уйти оттуда, как только ты соберешь войско, завалить серебряные шахты, перебить всех мастеров, а сам город сжечь. Приходи и владей руинами.Лет через десять ты снова наладишь добычу.
— Ты не сделаешь этого! — мне показалось, что он даже побледнел немного. — Так ведь никто не поступает! Боги помутили твой разум, парень?
— Нет, мой разум светел, — пожал я плечами. — Я разрушу город и уведу оттуда своих людей куда-нибудь на Крит, на Кипр или в Угарит. Там тебе меня не достать. А потом я буду грабить все корабли, что пойдут в сторону Аххиявы. Я тебя уверяю, очень скоро Навплион и Хелос все будут обходить, как проклятое богами место. Долго твоя власть продержится без торговли? Даю десятую часть от добычи золота и серебра!
