Танец Огня - Sleepy Xoma
Бесовка начала тихо, но всё больше распалялась, повышала голос, краснея от возмущения и сбиваясь из-за переполнявших её эмоций. И было видно, что ей действительно обидно за сородичей, запертых внутри корабельных двигателей, но меня заинтересовали последние слова.
- Договориться?
Она кивнула.
- Да, почему нельзя было найти добровольцев? Платить за работу?
Я почесал затылок. И правда, почему? Как ни крути, а призыватели Дамхейна похищали разумных существ, уродовали их разум, заставляли управлять механизмами фактически за еду. Со стороны это выглядело не слишком хорошо, но…
- Быть может, вас просто считали чудовищами? – предположил я.
- Пусть так, - с печалью в голосе ответила она, - но что с того? Разве чудовища не имеют права на спокойную жизнь у себя дома? Не мы пришли в Дамхейн - нас сюда призвали!
Возразить на это было нечего и оставалось лишь развести руками. Действительно, люди не интересовались, чего хотят бесы, желают ли они работать, что могут предложить, если начать договариваться. Они требовали - и получали своё.
- Скажи, а ты хотела бы управлять таким судном? – поинтересовался я.
И неожиданно Ганья кивнула.
Страх и обида исчезли из её взгляда, а на губах заиграла мечтательная улыбка.
- Я очень хочу командовать таким судном. Водить его по своей воле, ощущать, как колёса ведут его вперёд, как мерно и ровно бьётся стальное сердце, как скрипит обшивка. А ещё я хочу командовать танком, познать всю ту мощь, о которой рассказывали старшие, стрелять из башенного орудия, запускать щиты, отражать во врага выстрелы, давить гусеницами пушки. Но больше всего мечтаю повелевать самолётом! Настоящим, довоенным. Чтобы подняться в небеса, стать свободной, как птица, лететь в любую сторону света, подставляя лицо ветру… Но это лишь мечты. Бес не может оказаться внутри человеческих машин иначе как рабом.
Она вздохнула и отвернулась, глядя на воду за кормой.
- Прости, - только и мог сказать я.
- Всё хорошо, - грустно улыбнулась бесовка и повторила, – всё хорошо.
Я не стал больше мешать загрустившей Кокосовой Козе, вместо этого отправился на нос, где обнаружил Фотини и Нарендру, занимающихся… языковыми практиками.
По крайней мере южанин говорил слова, а Фотини повторяла их.
Благодаря внутреннему переводчику я понимал всё, но здравый смысл подсказывал, что они не будут просто так сидеть и заниматься повторяшками.
- Что, учишь новый язык?
Фотини повернулась и кивнула.
- Не каждому повезло обеспечительствовать себя ручным демоном и обрести полиглотствование. Приходится трудиться, дабы избежать проблем в будущем.
- Ну, язык местных ты выучила за считанные часы, если память меня не подводит.
- Чуть дольше, - не согласилась вампиресса, - но да – он был похож на один из тех, что я уже знала, проблемствований не составил. А этот же другой. Нужно понимать изьяснятельствования врага.
- Врага? Неужели ты хочешь принять участие в бойне, намечающейся тут?
Она посмотрела на меня странно, как на глупого ребёнка, сказавшего что-то постыдное, не смешное, отвратительное.
- А ты ещё не понял? – осторожно уточнила иномирянка.
- Нет, - честно признался я.
- Над этим миром вот-вот разразится гроза, никто не укроется от кровавого дождя. Спасутся лишь те, кто встанут и грудью примут удар. Трусы, что побегут, падут. Так было всегда - так будет вовек.
- Мне не очень хочется быть на одной стороне с гейскими паладинами, из-за которых попал сюда.
- Тогда будешь на стороне их врагов, - резко ответила Фотини. – Ты ещё молод и не видел настоящих войн, я же посмотрительствовала на них в избытке. Знаю, как возникают, понимаю, почему продолжаются, ведаю, из-за чего окончательствуются. Никто из нас не избежит сражения, и чем быстрее ты это поймёшь, тем будет лучше.
Я поглядел на Нарендру, будто бы искал у того поддержки, но южанин неожиданно произнёс:
- Она права. Война будет. Север против юга. Я не хочу воевать за юг. За север – стану.
- Но почему?
Юноша нахмурился, отчего на лбу его проступила отчётливо различимая складка, ответил:
- Тут нет Ям Боли.
Я ждал продолжения, и Нарендра, вздохнув, проговорил:
- Плохо знаю ваш язык. Плохо говорю. Прости. Сложно объяснить тому. Кто не видел. Сложно и страшно. Понимаешь?
Я не понимал, но решил кивнуть, чтобы не расстраивать парня и спросил вместо этого:
- Но тебе придётся драться на севере с порождениями Тёмного Леса.
- Сражусь, - просто ответил он и отвернулся.
Я жалобно посмотрел на Фотини, но та лишь фыркнула и добавила:
- Решай - и скорее. Промедлишь – пожалеешь.
И я был послан из ещё одного спокойного уголка.
А потому, когда совсем стемнело, устроился на крыше корабля: лезть в каюту не хотелось совсем, достал фото родных и рассматривал любимые черты. Лена с Машей смотрели на меня с укоризной, точно спрашивая, куда же запропастился, почему не возвращаюсь, что забыл в новом мире?
И ответить им было нечего.
Я слишком слаб, чересчур жалок, не способен справиться с проблемами, лишь бегаю от одной катастрофы к другой, не в силах изменить хоть что-то. Не в силах даже стать сильней!
Тяжёлая мысль, но господин Фаелан преподал мне достойный урок силы и слабости, показал, что бывает с теми, кто не втаптывает врагов в песок. Господа Горм, Патрик да и Иоганн, если так подумать, тоже оказались неплохими менторами, подготовившими отличнейший учебный материал.
Я задрал голову вверх, глядя на звёзды. В этом мире небо расположилось очень близко к земле, то и дело грозя упасть на него, засыпать мириадами ярких искорок, таких холодных и бесчувственных.
Вспомнились старые, но очень верные строки: «Никто не даст нам избавленья, ни бог, ни царь и не герой». Сказанные в другой эпохе в другом мире по другому случаю, они отлично подходили мне сегодняшнему. Вот только значит ли это, что я должен бросить всех товарищей и гнаться за силой в гордом одиночестве?
Я ухмыльнулся и негромко рассмеялся. Конечно, нет!!!
Одиночки в этом мире валяются по канавам! Если судьба надеется, что я превращусь в уродца, готового идти по головам товарищей, то я жестоко её разочарую. Понимание этого – яркое и чистое – нахлынуло на меня, точно девятый вал, смывая неуверенность и страхи. Я и сам не понимал, почему эта мысль возникла сейчас, на ровном месте, посреди реки, но был рад ей.
Избавления не получим МЫ, не Я! И
