Валерий Большаков - Сага о реконе
– Все чисто, Хёгни. Он один пришел.
Рыжий кивнул и снова перевел взгляд на Семена.
– Так для чего тебе сэконунг потребовался? – осведомился он.
– А вот это я скажу самому сэконунгу, – улыбнулся Щепотнев.
Хёгни поиграл желваками, едва видными за рыжей порослью, и сказал неохотно:
– Ладно, пошли.
Гунульф С Красным Щитом, сын Рёгнвальда Клапы[46], оказался мужиком среднего роста и средней комплекции.
Ну да как показывает история, нехватка сантиметров и килограммов не сказывается на желании загрести под седалище побольше чужого добра.
– Приветствую тебя, сэконунг, – поклонился Щепотнев. – Зовут меня Шимон, я из дружины Торгрима ярла, что хозяйничает в Стьернсванфьорде. Давно хотел перетолковать с тобой.
– О чем? – холодно осведомился Гунульф.
Шимон улыбнулся:
– Ты даже не угостишь гостя?
– А я тебя не звал, – ответил сэконунг, но кого надо поманил.
Вскоре в два мятых серебряных стакана пролилась рубиновая струя вина заморского, весьма дорогого напитка в здешней глуши.
– Я слушаю тебя, Шимон, – с важностью сказал Гунульф, отпив.
Понюхав вино и сделав глоток, Щепотнев поднял брови: недурно, совсем недурно.
– Хочу к тебе на службу пойти, – заявил он сразу, безо всяких околичностей, по-простому.
– А чего ж так? – прищурился сэконунг. – Торгрим Ворон – храбрый воин, с таким не пропадешь. И с добычей будешь, и жив-здоров.
– Так-то оно так… – протянул Семен. – Да только я хочу большего, чем доля в добыче. А у тебя и кораблей поболе, и бойцов. Самое же главное, что во всех тутошних фьордах ты – самый сильный. Стало быть, способен стать первым. Вот такому-то я и хочу служить.
Сын Рёгнвальда Клапы усмехнулся:
– Самый сильный, говоришь? А Хьельда конунга, владетеля Сокнхейда, ты уже в расчет не берешь?
– Ну про Хьельда я ничего достославного не слыхивал, а вот про твои подвиги наслышан изрядно.
Усмешка вновь искривила тонкие губы Гунульфа, и Семену показалось, будто на него глянул жмурившийся тигр, не злой после сытного обеда, но все такой же опасный.
– Льстишь? – промурлыкал сэконунг. – Значит, говоришь, большего хочешь. Ну-ну. Вот что, хирдман… Воины мне, конечно, нужны, куда ж без них, да только мне не твой меч потребуется, а твой язык. И твои глаза. Надеюсь, и то и другое у тебя не менее остры, чем лезвие клинка?
– Ты предлагаешь мне стать твоим шпионом? – осторожно спросил Щепотнев.
Поморщившись, Гунульф С Красным Щитом проговорил медленно:
– Расскажу для начала одну… сказку. Жил да был один ярл, и звали его Свейн. Дружина его не поражала числом, да и корабль был один всего. И вот однажды, вернувшись из похода, зализывая раны и подсчитывая скудную добычу, ярл задумался. Как же это ему, думал он, так жизнь устроить, чтобы в походы не ходить, а жить богато, в почете и славе, да чтоб все враги вокруг боялись даже пикнуть против него? Думал он, думал да и придумал. Все, что было нажито непосильным трудом, все отдал он на постройку второго корабля. Где силой, где подкупом собрал сотню головорезов да и посадил их всех, вместе с хирдом своим, на корабли. Сто пятьдесят хирдманов составили его войско. Явился Свейн к соседу, тоже ярлу, да и говорит ему: «Давай-ка не будем выяснять, у кого из нас мечи острее, все одно мои люди всех твоих порешат, отчего нам обоим утрата выйдет. А вот примешь над собою власть мою, признаешь меня конунгом, будешь только дань платить да присоединяться к войску моему, как кликну, останешься ярлом, только знатней и богаче прежнего!» Подумал тот ярл да и согласился. И вот уже под началом Свейна конунга двести воинов и три корабля. И пошел он таким манером по фьордам, подчиняя ярлов да херсиров. И Тьёдвальда конунга подмял, и славного Годфреда. В скором времени сорок драккаров составили могучий флот Свейна, а уж перед войском его пятитысячным все испытывали страх! И ходили его ярлы в походы, покоряя чужие земли, а злато-серебро приносили к ногам конунга. А Свейн конунг до самой старости жил в роскошном дворце, ел с золотой посуды и запивал яства винами заморскими. И все ярлы славили его, и все хирдманы да бонды почитали, а народы, жившие окрест, склонялись перед волей Свейна Первого… – помолчав, сэконунг спросил: – Ну как? Хороша сказка?
– Хороша… – протянул Щепотнев, внимательно изучая сына Рёгнвальда Клапы.
– А ведаешь ли, что в ней самое хорошее? Сказка сия вскоре может былью обернуться, а Первым станет Харальд Косматый! И на юге так бывало, и на востоке. Так почему не свершится такому и здесь, на севере? И отчего бы не Харальду, а мне, Гунульфу С Красным Щитом, не стать хозяином огромного, теплого дворца, где я проживу до самой своей смерти в почете и роскоши? Как думаешь, хирдман? А хочешь знать, по какой такой причине я околачиваюсь в этой глуши? Ответить? Отвечу: потому что хочу зваться Гунульфом Первым!
Если сэконунг хотел поразить Шимона, то ему это удалось. Щепотнев изумился, но и рад был, что встретил-таки нужного ему человека. Завоевателя! Фюрера! Под таким и развернуться можно.
– И ты не таишься? – вырвалось у Семена. – Вот так вот взял да и выложил все?
Гунульф пожал плечами.
– А чего секретничать? – хмыкнул он. – Скоро и так все знать будут, что я в Тролльвике околачиваюсь. А ежели ты и предашь, то проживешь недолго. Найду.
Семен тонко улыбнулся.
– Тебе не придется искать меня, сэконунг, – сказал он прочувствованно. – Я сам пришел к тебе и от своего желания не отступлюсь – оно у нас общее!
Сын Рёгнвальда Клапы снова издал довольное хмыканье.
– Пей! – сказал он, поднимая свой кубок.
Шимон добросовестно выпил.
– Начну со Стьернсванфьорда, хирдман, – вещал сэконунг, – потом наведаюсь к давнему знакомцу, Эйвинду Мудроречивому. Надеюсь, что, прежде чем я нанесу этот визит, Торгрим присоединит свои корабли к моим. А после можно будет и с заносчивым Хьельдом конунгом силами помериться! А твоя задача, Шимон, скромнее – убедить Торгрима Ворона, чтоб он не на особицу был, а при мне. Ну хоть рядом, что ли! А ежели упорствовать будет, сыщи охочих людей, да и прижми его.
Гунульф смотрел на Семена в упор, улыбаясь слегка, но глаза его горели.
– Тогда и я не оставлю тебя своей милостью, Шимон, – с силой заключил он. – Сделаю тебя херсиром, Один тому свидетель!
Щепотнев низко поклонился.
– Обещаю приложить все силы, – пробормотал он.
– И последнее, Шимон, – деловито договорил сэконунг. – Взглянешь сегодня в полночь на горы – в том месте, где дорога делает поворот, выходя к сетеру, мои люди разожгут два костра. Это будет мой сигнал.
– И означает он…
– Что я выступаю в поход.
Раскланявшись, Щепотнев удалился. Гунульф проводил его долгим взглядом, а после подозвал Хёгни и сказал:
– Вот что, Рыжий Змей. Возьмешь с собою Ракни да Торстейна и прогуляешься следом за этим… Шимоном херсиром. Только на глаза ему не показывайся.
– Он нас не увидит, – кивнул рыжий.
– Сыщи там одного, а лучше двух местных…
– Разговорим! – пообещал Хёгни.
– Нет, – покачал головой сэконунг. – Чтоб никаких следов, понял? Ни крови, ни криков. Волоки их сюда, тут-то мы им язычки и развяжем.
– Сделаем в лучшем виде! – прогудел Рыжий Змей.
…Уже подъезжая к Вегейрфьорду, Щепотнев придержал коня и оглянулся.
Никого, только ветер с моря шевелил траву да трепал кустики воль кручи.
– Шимон конунг, – медленно выговорил Семен, словно смакуя. – А что? Звучит!
Глава 19
Константин Плющ
Залив троллей
Викинги лишь казались неуклюжими, бегали-то они как кони – гулкий топот за спиной делался все слышнее и слышнее.
Костя наддал, обегая выступ скалы, и вырвался на небольшую полянку, пересеченную колеей. Тут их ждал третий – свирепый вонючий мужик при кольчуге и в шлеме.
Завидев мчавшихся на него Плюща с Бородиным, он плотоядно ухмыльнулся, раздвигая рыжие усы, очень живо подхватил круглый щит и прыгнул бегунам навстречу.
– Стоять, детки! – различил Костя его слова.
Плющ не чуял в себе никакой такой боевой ярости, одно отчаяние переполняло его, но и выбора у него особого не было. Тут как на арене – убей или умри! Лучше уж убить.
Он перехватил копьё, чтоб было сподручнее, Валера отвел секиру, викинг прикрылся щитом, опуская меч.
Все трое сшиблись, но боя не вышло – рыжий нурманн подставил щит под удар секиры, та увязла в нем, и воин рванул на себя круглую «луну корабля»[47], разоружая противника. Небрежно отбросив щит вместе с трофеем, викинг отбил мечом Костино копье, поймал рукой древко – и забрал себе.
Плющ попросту не в силах был противостоять этой машине для убийств – мускулистые конечности нурманна двигались очень быстро, неуловимо для глаза, и поколебать их рывки да хваты было так же непросто, как остановить бешеные толчки шатуна, вращающего коленвал на мощном дизеле.
Роскви с Эваранди на пару не были соперниками викингу, для него обезоружить двух парней – забава.
