Валерий Большаков - Сага о реконе

Валерий Большаков

Сага о реконе

© Валерий Большаков, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Глава 1

Константин Плющ

Вершитель битвы[1]

Форт № 7 Владивостокской морской крепости

…Сэр Ольгерд ударил мощным засечным справа, сверху наискосок, да на «длинную руку»[2], да всем весом.

Противник его, могучий Джарви, дрогнул, а Ольгерд махнул засечным слева, переступил и вышел на вертикаль. Латы жалобно звякнули под ударом клинка.

– Стоп! – крикнул судья. – Сэр Ольгерд фон Зеехафен, представляющий Восточную Комтурию Ордена Старого Форта, набрал десять очков за минуту тридцать! Сэру Джарви из историко-патриотического клуба «Витязь» присуждается поражение!

«Витязи» недовольно загудели, а леди Даана проворчала даже что-то вроде: «Судью на мыло!»

Зато комтурцы радостно орали, звонко шлепая друг друга по доспехам.

Зрители и болельщики, разряженные по моде Средних веков, оживленно переговаривались, обсуждали бойцов и оружие, делали ставки или просто глазели.

Костя Плющ ожидал своего часа в полном боевом.

День был теплый, и он быстро взопрел под стеганым поддоспешником.

Длинная кольчуга ощутимо давила на плечи, да и прочие латы давали о себе знать. Шлем Константин держал под мышкой.

Второй раз он выступал на турнире, защищая честь своего клуба, и готовил себя к победе, памятуя о прошлогоднем проигрыше. Впрочем, Костя нервничал не особо, ему больше портила настроение мысль о том, что ристания их – это игра, забавы молодецкие.

Стародавние рыцари воистину были теми, кого представляли герольды, – воинами, с раннего детства привыкавшими носить меч и облачаться в латы, не знавшими и не желавшими себе иной будущности, нежели одержание ратных побед.

Реконы[3] – иные.

Это просто хорошие парни – программисты, студенты, молодые спецы, которых занимает история. Влечет их житие далеких предков, весь тот мир, давным-давно растаявший в прошлом. Одни испытывают себя, другим просто хочется оттянуться, сыграть в войнушку.

– Твой выход, Костян, – сказал Альбус.

Ребята из клуба обступили Плюща, теребя и мутузя.

– Давай, Мелиот, – пробасил Тристан, – всыпь этим комтурцам!

– Попробую, – улыбнулся Костя.

– Никаких проб! – пропыхтел Джарви, стаскивая шлем и утирая потное лицо. – Расплющи их! Разделай, как креветок!

– Под пивко! – захохотал Альбус.

Плющ-Мелиот старательно улыбался.

Сердце его колотилось, гоняя по жилам адреналин, но страха не было.

Костя чувствовал перед боем нечто вроде томительного азарта. Жребий выпал таков, что ему придется сойтись с сэром Вильгельмом де Барнстокром, рыцарем-фортовцем, опытным бойцом, гораздым на выдумку.

Такого трудно просчитать, хотя… Не в этом же дело. Эта дуэль…

Плющу трудно было объяснить то, что он испытывал, что переполняло его трепещущее естество. Пусть для иных-прочих случится номинация «щит-меч»[4], ему же предстояло сразиться в настоящем поединке – такое у него было чувство.

Сощурясь, Константин огляделся.

Владивостокская морская крепость лучше всего подходила для турнира, других замков в Приморье не водилось. Могучие укрепления строились еще во времена империи для обороны города и порта от козней самураев и прочих богдыханов. Однако ни одного сражения форты крепости так и не приняли – именно потому и не приняли, что она была, самим фактом своего существования удерживая врагов от вылазок.

Каждый год, в последнее воскресенье сентября, молчаливые парни с позвякивавшими мешками сходили с троллейбуса на остановке «Академическая» и топали сюда, на площадку форта № 7, где разыгрывался «Кубок Легиона».

На выходные съезжались не только свои – из Уссурийска да со всего Владивостока, но и хабаровчане могли пожаловать, благовещенцы даже.

Форт № 7 был самым маленьким среди прочих, составлявших Морскую крепость. Его заложили сто лет назад на горе Торопова. Тут был мощный равелин, защищавший двойной кофр – разновидность каземата; были орудийные дворики, разделенные насыпями-траверсами и огражденные со стороны моря бетонным бруствером с нишами для хранения снарядов.

Подбрустверная галерея расходилась тремя потернами, одна из них выводила к туннельной казарме глубокого залегания.

Там царила тьма, было прохладно, а гулкая тишина отзывалась долгим-предолгим эхом.

Плющ вздохнул.

Место для турнира нашлось просто замечательное, так не в этом же дело.

Когда он бился с другими реконструкторами один на один или сражался в бугуртах[5], то острее всего ощущал свою несостоятельность.

Статус у Мелиота был ничего так, на высоте. Он умел одерживать победы, но ведь над своими же, над реконами. А вот вышел бы Мелиот сразиться с подлинным витязем – настоящим средневековым рыцарем или викингом?

Для них-то война была жизнью – бились тогда всерьез, не по-детски, набираясь опыта в сражениях, где не было судей и правил, зато кровь лилась ручьями.

В ту пору на турнирах сходились опытные вояки, точно знавшие, где у меча острие и как этим мечом наделать в вороге дырок побольше.

Правильно, а ему-то где навык приобресть? Только на «фестах»[6]. Весной в Хабаровске случается «Меч Востока», летом реконы выезжают в Иркутск на «Меч Сибири», а осенью добро пожаловать на «Кубок Легиона». Мало…

Эх, в попаданцы бы!

– Давай, – прогудел Альбус.

Мелиот кивнул и вышел на ристалище – это был квадрат восемь на восемь, обнесенный дощатой загородкой. Секундант проверил Костины шлем, меч, щит и кивнул.

Пора!

Плющ напялил свой топхельм[7], надел тяжелые перчатки, подхватил миндалевидный щит – целую неделю провозился с ним, пока обил вощеной кожей, пока пирамидку умбона[8] присобачил.

– Боец готов? – обратился к Константину судья.

– Готов.

Секундант повернулся к набычившемуся фортовцу, придерживавшему у ног прямоугольный щит.

– Боец готов?

– Готов! – глухо ответил сэр Вильгельм де Барнстокр.

– Боец меня слышит?

– Слышу!

– Бой!

Вильгельм, держа меч на отлете, сразу двинулся на Плюща.

Костя не стал терять драгоценные секунды – бросился в атаку. Отножным с правого боку, «длинной рукой», он махнул снизу, подшагивая левой ногой, но комтурец шустрый пошел – не пожалев лезвия, блокировал удар.

И тут же рубанул Мелиота по голени!

Костя ударил отножным слева, «короткой рукой», провернул оружие над головой. Горизонталь слева с выходом левой ноги вперед.

«Срен… срен… срен-де-ве-ковыва рыцаря» ему бы не удалось просчитать, тот атаковал бы на автомате, не задумываясь о финтах и сбивах.

Меч лязгнул, скрежетнул, отводя удар. Плющ стал смещаться, увлекая фортовца в кружение. В щелки шлема видать было плоховато, да еще капля пота набухала на брови. Стекала щекочущей струйкой…

Ну, это ничего, пот – не кровь. Жить будет.

Костя быстренько рубанул вправо, уводя меч по дуге. Вильгельм провел поземный удар, словно скашивая Мелиота, но тот резко подпрыгнул, зацепив своим щитом фортовский. Резко отведя вражеский щит, Костя добился, чего хотел, – на мгновенье открылось плечо противника.

Мощный вертикальный, сверху в плечо! Два очка!

Зрители оценили красивую комбинацию – завопили, засвистели, захлопали. Девчонки переспрашивали парней, в чем прикол, и те важничали, объясняя подругам изыски фехтования.

Вильгельм, видать, разозлился, толкнул плоскостью щита, а Мелиот нанес фортовцу скользящий удар по бедру. Сместился, добавил отножным справа. Проворот. Вертикаль. Правую ногу назад. Удар!

Шлем у де Барнстокра загудел, как пустое ведро.

Костя увел меч по дуге, поднимая левую руку для накладки щита. И по корпусу вражине!

– Стоп! Мелиот, представляющий клуб «Витязь», набрал десять очков за минуту двадцать! Сэру Вильгельму де Барнстокру от Восточной Комтурии Ордена Старого Форта присуждается поражение!

Даана радостно завопила, запрыгала, витязи весело жамкали Плюща, мешая тому стащить шлем.

– Звери! – возопил он, отпыхиваясь. – Дохнуть дайте!

Его с хохотом дубасили по широкой спине.

Стащив, наконец, топхельм и кое-как пригарбав пальцами мокрые волосы, Костя покинул ристалище. Ему навстречу из толпы молодежи, представлявшей модные тренды сезона тысячелетней давности, выбрался высокий мужчина лет тридцати пяти.

С заметной плешкой, которую старательно зачесывал, с узким и длинным лицом, он выглядел как положительный герой боевика, крушащий на досуге челюсти ворогам.

Это был Семен Щепотнев: в прошлом – оперуполномоченный уголовного розыска, а ныне – корреспондент газеты «Новый край» из Уссурийска.

Ещё он отзывался на имя Шимон[9] – так Щепотнева именовал его тренер по фехтованию, настоящий самурай, из тех японцев-военнопленных, что задержались в советском Приморье, да так и остались здесь жить.

С Семой Костя сошелся на почве языкознания. Рыцарство – это так, преходящее увлечение. Викинги Плющу были куда как интересней.