Точка росы. Версия 1.1 - Джо Смит
— Чудо, — тихо ответил Ки. — Серьезно. У меня нет объяснений этому. Они растут, приживаются на почве Оазисов, дают стабильный урожай.
— Мама всегда говорила, что дорогу осилит идущий, — задумчиво сказала я. — Может, это чудо вам в награду за то, что вы продолжаете свой путь? Каким бы трудным он ни был, вы упрямо продолжаете строить свою дорогу.
— Именно это я и хотел услышать от тебя, девочка, — Ки тепло усмехнулся. — Именно это.
— Что? — непонимающе передернула плечами я.
— Эти слова, — Ки улыбнулся, собирая вокруг глаз лучики-морщинки, — Ты будто просыпаешься, Тэсс. И я рад слышать веру в твоем голосе.
Дни в кочующем убежище шли по одному и тому же распорядку. Весь он жил по понятному и оправданному расписанию: каждый его размалеванный красками фургон, каждый человек в нем. Уход за растениями, пополнение запасов воды, отдых, изучение карт, работа в Оазисе, определение следующей цели — и бесконечное движение вперед.
Мы ехали по пустыне. Три фургона, десять Странников и несколько сотен горшков с рассадой — вот и весь наш караван. А где-то там в пустыне Оазисы, покинутые, отработанные. Оазисы, где мы раз за разом будем искать остатки влаги. Увлажнять и удобрять почву. Высаживать растения. Оставлять позади своих соратников, чтоб они продолжали возвращать найденный Оазис к жизни среди песков. И где-то там, среди этих же песков — Хэл. Тот, что устал чувствовать себя раз и навсегда потерянным.
— Кто он? — задала я вопрос Ки по пути от нашего первого Оазиса ко второму. — Хэл. Ты знаешь его, Ки. Расскажи мне о нем.
Наш караван уменьшился на один фургон. Три человека остались в Оазисе 115. Сколько времени ушло у нас, чтоб наладить процесс регенерации? Я не считала. Все мои мысли были о Хэле.
— Он рассказал, как искать источники в пустыне, — Ки указал на кувшин. — Полей мне на руки, пожалуйста.
— Откуда у него такие знания? — я полила воду тонкой струйкой. — В смысле он научился искать влагу там, откуда он пришел. Но зачем ему это?
Мне вспомнился большой дом, мягкая его атмосфера, которую, казалось, ничто не может потревожить.
— Он начал интересоваться правилами выживания в пустыне незадолго до того, как их с семьей увезли в криоцентр, — Ки вытер руки. — Хэл не очень много рассказывает о себе. Это болезненные воспоминания.
— Я видела кое-что, — я отставила кувшин в сторону и уселась на лежак, — на его Диске. Его семью, сестер, кажется. Весь тот мир. Он был прекрасен. Но что все это означает?
Ки медленно опустился рядом со мной.
— Он не отсюда, — произнес, он глядя на меня. — Точнее не из нашего времени. Он как странник, который потерял дорогу домой, — Ки сделал паузу и продолжил: — Я нашел его в пустыне, ты, вероятно, видела это на его Диске.
Он улыбнулся. Во взгляде плыла безмятежность. Ки будто смотрел на мир через какую-то неведомую людям призму.
— Предложил ему остаться с нами, но он отказался, уж не знаю почему. Я его не держал. У каждого из нас свой путь, и только мы сами знаем, как и с кем на его проходить, — Ки вздохнул, глядя на пески за окном. — Хэл решил идти сам.
— И связался с Падальщиками, — хмуро дополнила я.
— Не суди его, Тэсс, — Ки аккуратно нагнулся ко мне. — Никто не может сказать, как долго ты продержишься, прежде чем одиночество сломает тебя, — и добавил, с ударением на каждом слове: — Его вместе с семьей заморозили более двух сотен лет назад.
— Вот как? — едва сдерживая рвущую сердце тоску, произнесла я. — Мне не удавалось подсчитать точную дату. А тебе?
Сердце у меня забилось как бешеное. Хотелось столько сразу спросить. Как вообще он умудрился пережить потерю своего мира? Как получил то имя, которое было выжжено на его запястье? Его ли это настоящее имя? И если нет, то, как звали его в том теплом, солнечном мире, полном цветов, ароматов и красок? Но Ки остановил мой поток мыслей простым замечанием.
— Разве это важно? — Ки пожал плечами и продолжил: — Старый мир рушился. Не могу сказать точно, с чего все началось. Знаю только, что резко сократилось количество воды на планете. Начали гибнуть тропические леса. Количество кислорода в атмосфере снизилось.
Это звучало странно для меня. То, что Ки говорил. Явно не хватало знакомой с детства важной части вот таких рассказов. Я задумалась, вспоминая. Хотелось просто отвлечься от всех этих смущающих дат и чисел.
— Я слышала, что весь этот мир появился из-за гаснущего солнца, — вставила я осторожно.
— О, это старая теория. Всегда проще найти виноватого, — Ки хмуро посмотрел в окно на плывущую мимо пустыню. — У этой версии достаточно много приверженцев. Они считают, что солнце действительно гаснет, убивая нас напоследок. Есть ещё одна, более расширенная версия. Что кто-то сжигает его, используя энергию горения в своих личных целях. Но я не верю в это. Не может существовать настолько безумного и яростного существа во вселенной.
— А что может быть? — не удержалась я. — Все это просто само собой взялось неизвестно откуда? Эолы, Диски, сама система Фаза?
— Система Фаза? Они все-таки ввели это название, — недобро усмехнулся Ки. — Эолы… Я слышал, что один человек, безусловно, очень оборотистый, начал производство масок-респираторов. Набрал команду, продавал воздух. Баллонами. Зарядные банки для масок. В какой-то момент этому оборотистому человеку и его команде стало наплевать на то, что миру приходит конец.
— Этот человек был Эолом? — настойчиво спросила я, желая как можно быстрее увести саму себя в сторону. От Хэла.
Я старалась не думать, что моему Связанному больше двух сотен лет. И что он сейчас далеко. Прожить еще хоть один день без самого обычного человеческого похлопывания по плечу или пожатия руки, например, казалось невозможным. Меня разъедала болезненная зависть. Все, кто жил и работал с нами, могли обменяться объятиями, желая друг другу спокойной ночи после трудного дня. Могли сесть рядом у костра в Оазисе, взяться за руки. Я была этого лишена. Снова.
— Точно никто уже и не знает, был ли тот человек Эолом, — Ки глянул на меня, как будто пытаясь мысленно проникнуть в мои невеселые мысли. — Да это и не важно. Кто был первым. Самое главное сейчас…
— Что? — не ожидая сама, сорвалась я на крик. — Что в этом мире может быть самым главным? Есть здесь что-то, ради чего стоит хотя бы открывать глаза по утрам?
— Что-то всегда есть. И будет. Это основное чудо мира, называй его «системой» или как-то иначе. Всегда будет то, чему суждено быть, — Ки примирительно улыбнулся, аккуратно дотронулся до моего капюшона, поворачивая меня лицом к окну. — Всегда будет место, куда ты должен идти. Например, сейчас это умирающие где-то там Оазисы.
Когда Ки не вел фургон, а я не вела учет высаженных и найденных растений, мы проводили время в дороге вместе. Как-то так произошло, что он стал единственным моим другом. Иногда Ки заваривал чай — и мы могли просидеть вот так бесконечно долго. Порою в полной тишине. Ничего в мире не было уютнее этого нашего одного на двоих молчания.
Иногда Ки рассказывал мне истории. Он читал по памяти целые поэмы. Чаще всего это были истории о войнах между теми, кто называл себя богами, и людьми. Все это расцвечивалось в моем воображении — и когда Ки говорил о силах природы, принимающих образ неких непонятных мне демонов, с синей, черной и алой кожей, выпуклыми глазами, белками глаз с огненными прожилками вен — я могла вполне явно представить их себе и, кроме того, соотнести их с людьми из Обороны, тех, что мучили когда-то Хэла, ломая его. Цари и боги, вступившие в конфликт, представлялись мне Эолами. Золото
