Москва - Дмитрий Николаевич Дашко
– Скажите, пожалуйста, вы ведь работаете в том самом новом суперотделе, о котором судачит вся Москва? – заговорил Михаил Афанасьевич, посматривая на меня с неподдельным интересом.
– Если мы друг друга правильно понимаем, то да.
– И это вы – тот самый Быстров, начальник милиции Рудановска, о котором была большая статья в «Правде»? – продолжал Булгаков.
– Бывший начальник милиции, – уточнил я.
Сама газета на глаза мне так и не попалась, и я понятия не имел, что в итоге написал о моей скромной персоне Михаил Кольцов. Надеюсь, если и соврал, то не сильно. Ужасно не хочется, чтобы меня ассоциировали с каким-нибудь суперменом из комиксов.
– И это вы недавно взяли Упаковщика? – продолжал своеобразный допрос Булгаков.
– Как вы понимаете, отнюдь не в гордом одиночестве. Мы брали его совместно с московским уголовным розыском, – уточнил я.
– Но вы в этом играли далеко не последнюю роль, – гнул прежнюю линию Булгаков.
– Без комментариев, – усмехнулся я.
– Георгий… как вас по батюшке?
– Олегович.
– Георгий Олегович, я спрашиваю отнюдь не из праздного любопытства, – заверил собеседник.
– Я догадываюсь, – кивнул я.
– Дело в том, что я хочу написать большой очерк об этом негодяе. Мной движет отнюдь не желание заработать на сенсации… Это было бы пошло и мерзко, учитывая все обстоятельства. Я задумал психологический этюд, глубокий анализ личности. Хочу понять, что могло толкнуть его на столь страшные вещи, какие глубинные мотивы им двигали, осталась ли в нём хоть капля человеческого… Да и вообще: человек ли это или зверь под личиной человека?!
– Я понял ваш замысел, но пока не представляю, чем могу быть полезен, Михаил Афанасьевич… – признался я.
– Давайте поговорим о Петрове. Мне интересен ваш материалистический взгляд на вещи, как сыщика, который его поймал. И да, кажется, я тоже могу быть вам полезен, – он улыбнулся.
– Не говорите загадками, Михаил Афанасьевич, – попросил я.
– Кажется, мы оба можем помочь друг другу. Вы беседуете со мной об Упаковщике, а я… я поведаю вам, где сейчас проживает интересующий вас поэт Никифор Ляпис. По странному стечению обстоятельств, он квартирует в квартире моих хороших знакомых. Те наняли его посторожить дом, пока они находятся в длительном отъезде.
– С этого и надо было начинать! – довольно потёр руки я.
Тут как раз принесли заказ, и мы на какое-то время замолчали.
А когда покончили с едой, я заговорил, вкратце описав историю того, как мы ловили Упаковшика.
– Простите, я не совсем уловил, как именно вы, среди тысяч подозреваемых, смогли установить его личность? – проницательно спросил в конце разговора Булгаков.
Меня охватило лёгкое озорство. Видимо, не зря говорят, что с Булгаковым связано много мистических вещей, и этот флёр на меня подействовал.
– Дело в том, что я с самого начала знал, кто убийца, – твёрдо произнёс я и поймал на себя удивлённый взгляд Булгакова.
– Но как?
– Послезнание, – с каменным лицом признался я. – Не удивляйтесь, но перед вами сидит человек из далёкого будущего, которое отстоит от вашего на добрых сто лет.
– Не понял, – заморгал писатель. – Звучит, уж простите, как какая-то фантастика. Я не верю, вы меня разыгрываете!
– Я попаданец. Попал сюда из будущего, поэтому мне известно то, чего не знаете вы.
– Как это случилось? Машина времени? – напрягся Булгаков.
Он явно начинал принимать меня за сумасшедшего. И его можно было понять: представляю, как бы я себя повёл, очутившись на месте Михаила Афанасьевича. Наверное, вызвал бы санитаров.
Но Остапа, как водится, несло.
– Не знаю, – сказал чистую правду я. – Я умер и возродился в новом теле, но уже в прошлом. Том прошлом, что является для вас настоящим. А поскольку я и прежде занимался тем, что ловил преступников, мне было легко освоиться в этом мире.
Я замолчал, ожидая реакции писателя.
– Шутите, – с тоской вздохнул Булгаков.
Он сидел, опустив взгляд на столешницу.
– Шучу, – с грустью подтвердил я. – Вы должны понимать, что я как сотрудник угрозыска не имею права разглашать секреты нашей работы. Простите, Михаил Афанасьевич.
Булгаков поднял голову. На лице его появилась улыбка.
– А ведь вы натолкнули меня на одну мысль, – пристально всмотрелся в меня собеседник. – Я, пожалуй, напишу… ещё не знаю что: повесть или пьесу о путешествиях во времени. И я даже выведу вас в качестве одного из персонажей, но в отместку сделаю вас не милиционером, а наоборот – преступным элементом. Обаятельным, умным, ловким, но всё-таки вором. Георгий, Жора… – он задумался. – Жорж! Будете Жоржем?
– Милославским? – с готовностью откликнулся я.
– Почему нет?! – воскликнул он. – Будете у меня Жоржем Милославским!
– Для вас я готов быть кем угодно, – как на духу ответил я.
Глава 14
Михаил Афанасьевич не подвёл: в конце нашего более чем приятного разговора написал на салфетке адрес квартиры знакомых, куда на время их заграничной командировки (товарищи служили в ведомстве Чичерина) заехал в качестве жильца и сторожа Вик Суровый, он же Никифор Ляпис – рыжий тип, которого я подозревал в убийстве.
Мы простились в хорошем настроении, пожелав друг другу удачи.
Пока добирался, крутил в голове примерный план разговора. На Ляписа у меня всё равно ничего нет. Это в моём двадцать первом веке можно было произвести экспертизу ДНК и при должном везении установить, что волосы, найденные на трупе убитой женщины, принадлежат ему.
Сейчас этот номер не прокатит. Технические возможности экспертов не далеко ушли от лупы Шерлока Холмса.
Значит, будем давить на психологию, прессовать и наблюдать за реакцией. Непрофессиональный киллер обязательно выдаст себя. Прицеплюсь к какой-нибудь мелочи и размотаю клубок до конца.
Прибыв в адрес, я осмотрелся. А ничего так живут сотрудники МИДа! Коммуналками тут и не пахло. Видимо, товарищ Чичерин держал марку и заботился о своих дипломатах. У нас, ментов, всё гораздо скромнее. Ладно я, рядовой опер, так и мой непосредственный начальник Трепалов ютится в комнате коммуналки, никакой тебе персональной квартиры.
Ладно, не будем портить себя жилищным вопросом и завидовать другим.
В отличие от большинства домов, тут использовался не только чёрный ход, но и парадный. Стоило мне сделать шаг к подъезду, как откуда-то, словно гриб из-под земли, вырос дворник. Как и в Питере, в Москве обычно такие обязанности выполняли татары, но у этого типа лицо было типично славянское, а цепкий профессиональный взгляд и манера держаться подсказывали, что в кармане его фартука лежит конторская ксива.
Собственно, чему удивляться? Всё-таки тут живут люди из Наркомата иностранных дел, за такими всегда нужен глаз да глаз. В моё
