Маньчжурия. 1945 - Калинин Даниил Сергеевич
Танцы закончились резко. Пронзительно прозвенел звонок, запел горн. Вдоль эшелонов громкими голосами раскатилась команда: «Строиться!» Резко оборвалась песня скрипки, а за ней замолкла и гармошка.
Старый артиллерист бросил плясать и, сделав гармонисту рукой, быстро подбежал к матросу и лейтенанту, уже засобиравшимся уходить:
– Ну… спасибо, сынки! Бог даст, свидимся и так же попляшем!
– Добро, отец! – лихо гаркнул матрос. – Рассчитаемся с японскими милитаристами, и я вас чечетке научу! Главное – победить! А победим мы быстро, не сомневайтесь!
Лейтенант молча посмотрел на сержанта ИПТАП – мол, юнец здесь, на востоке, войны не видел, не знает, о чем говорит, – но замечания делать не стал. Все трое обнялись – и пошли каждый в свою сторону. Словно птицы разлетелись по своим гнездам.
Зрители неспешно расходятся, прежняя сутолока сходит на нет. Между тем Сергей, внимательно всмотревшись вперед, легонько ткнул меня в плечо:
– Кажись, за нами.
Действительно, к нам решительно приближаются двое офицеров в потрепанной общевойсковой форме и весьма колоритный гражданин в гражданском. На командирах явно не новое, но чистое обмундирование, свежие подворотнички, а вот третий словно сошел с обложки американского фильма: двубортный серый костюм, шляпа, усики а-ля Серега – но выправка явно военная.
– Капитан Панин, – то ли спрашивая, то ли констатируя факт обратился ко мне старший из командиров.
– Здравия желаю! – козырнула вся наша компания.
– Старший лейтенант Карпов, лейтенант Игнатьев и товарищ Павлов, – представил всех старлей.
Товарищ, значит, Павлов. Интересно.
Я протянул ему руку. Рука словно в капкан попала. Не то чтобы я попадал в капкан, но, думаю, мишка, угодивший в него, чувствовал что-то подобное.
– Ну что, товарищи офицеры и сержанты, прокатимся? Надеюсь, не возражаете?
– Неужто в оперу? – повторил я пароль.
– Травиату не обещаю, но духовые будут солировать, – абсолютно верно ответил товарищ Павлов, закуривая. – На экскурсию по городу не приглашаю, чуть позже сами посмотрите. Один день у вас будет свободен.
Серега расцвел как василек на поляне.
– Но сейчас, – продолжил наш сопровождающий, – заедем в отдел.
Ну, конечно, сперва работа, а уж там…
– Как обстановка, товарищ Павлов? Японцы свои щупальца сильно раскинули, досаждают?
Встречающий только усмехнулся:
– Вопрос не по адресу, вопрос к контрразведке, – Павлов выдохнул дым сквозь ноздри, будто паровоз. – Впрочем, сами смершевцы в основном с «союзничками» разбираются.
Вот и привет.
– В каком смысле?
Слово взял невесело усмехнувшийся старлей:
– Да у нас тут настоящий цирк. Контрразведка уже не раз предотвращала поставку некачественной техники и оружия. Например, на предназначенные нам суда американцы ставят устаревшие, уже бывшие в употреблении радиолокационные установки. А у пушек их порой забитые стволы… Еще и сочувствующие нацистам находятся! Смерш дважды пресек диверсионные акции по выводу из строя подготовленных к приемке кораблей. Но при этом – не наша юрисдикция. Американцы своих решили судить сами – результат, надеюсь, понятен?
Выходит, просто отмазали, пожурив для вида? Дела…
– Да еще агенты ФБР у нас активизировались. Пытаются наших офицеров вербовать, матросиками не брезгуют… По рукам ударили, скандал пока замяли. Ибо все еще союзники и дружить нам выгоднее. Пока что… Американцы и британцы ведь на островах плотно завязли, японцы дерутся отчаянно. А в сторону Квантунской армии даже смотреть бояться! Ну как же, миллионная группировка, две тысячи самолетов, несколько сотен танков… Хотя японцы вынуждены перебазировать на острова свою лучшую технику, они сильны в обороне. Так что союзники уверены, что император Хирохито продержится как минимум еще год…
– А японские агенты – это в основном наши бывшие. Из Харбина и прочих мест. Редко когда на сотрудничество соглашаются. Уверены, что в случае победы СССР – им конец, вот и помогают врагу, твари, – с отвращением бросил Павлов.
Я раздраженно повел плечами. Бывшие – то есть беляки и перешедшие на сторону врага уже в тридцатые. Кто-то спасался от репрессий, кто-то бежал, осознавая, что рыльце в пушку… Вроде комиссара Люшкова. Из беляков же с японцами сотрудничают особо яростные, непримиримые, вроде атамана Семенова. Такие – хоть с чертом, но против коммунистов! Ага… Только у самих руки в крови по локоть еще с гражданской.
– Но самое поганое, что японцы сливают дезу. У контрразведки уже несколько десятков дел по поводу распространения панических и пораженческих настроений! В том числе среди рабочих заводов. Недавно взяли работницу, а та от знакомого, которому брат снохи рассказал, услышала, что товарищ Сталин решил отдать Хабаровский край Японии. Мол, это уже вопрос решенный. Смешно? Смешно, а завод на сутки встал!
Я удивленно присвистнул, а Павлов продолжил:
– Но сейчас агитация на уровне. Объясняют жителям Приморья, что остался последний недобитый гад. Пусть будет трудно, но мы обязаны его уничтожить так, чтобы даже духу его у наших границ не было! Объясняют, что среди китайцев много наших товарищей, нуждающихся в помощи… Ну вот и наши авто.
…Город за окном «эмки» показался мне необычайно красивым и светлым – пожалуй, как и любой другой город, что не затронула большая война. Причем Владивосток кипит так же, как и его вокзал! Проносятся «виллисы» и «доджи», отдельными колоннами двигаются танки и самоходки, стараясь не заезжать на асфальт. Стройными шеренгами печатают шаг бойцы, поднимая тучи пыли… Как пить дать, японцы будут готовы встретить наши войска – подобные приготовления просто не могут пройти незамеченными!
Разве что демонстративное развертывание крупных войсковых масс во Владивостоке отвлекает разведку врага от куда более важных и скрытых маневров…
– Скоро дожди, – мимоходом заметил товарищ Павлов, отвлекая меня от созерцания и неспешных размышлений. Я посмотрел на безоблачное летнее небо и не поверил, а вот чукча понимающе покачал головой. Значит, точно будут.
Дожди – это ограниченное действие авиации, это затрудненный проезд колонн с техникой. Но разведке дождь может и подсобить: проще миновать посты часовых и уйти от погони за пеленой скрывающего тебя дождя…
Спустя минут сорок езды обе «эмки» подъехали к старинному зданию с большими окнами третьего этажа. У входа дежурят бойцы в простой войсковой форме.
– Здравия желаем! – козырнули они Павлову и сопровождающим нас офицерам. Старлей коротко кивнул в сторону моей группы:
– Эти с нами.
Внутри тоже караул. С капитаном – начальником. Тут все чин по чину. Документы. Досмотр. Бдят…
– Хорошего дня, товарищи! – кивнул начальник караула.
– И вам, – ответил за всех нас Серега. – Тихого дежурства.
– Нам наверх. – Павлов указал на ажурную лестницу с витыми металлическими поручнями.
– Что здесь было раньше? – спросил я, оглядываясь по сторонам.
– Коммерческое училище, – коротко ответил разведчик.
Встречающие нас офицеры спешно попрощались, направившись по своим делам, а вот товарищ Павлов уверенно провел нас по местному управлению разведки, в котором кипит работа: спешат по коридору люди с папками, из-за дверей закрытых кабинетов доносится стрекот печатных машинок и писк раций, негромкие голоса беседующих по телефону людей.
Кабинетная, штабная работа. Вещь нужная, но вот я ее на дух не переношу.
– Пришли, – остановился перед массивной дубовой дверью товарищ Павлов.
У двери нас уже дожидаются двое офицеров: капитан СМЕРШа и лейтенант в темно-синей форме с серебряными погонами береговой службы.
– Здравия желаю.
Я бегло козырнул незнакомцам, после чего коротко приказал своей группе:
– Оправиться.
Ребята зашевелились, но тут неожиданно вмешался Павлов:
– Необязательно. Идем только мы. А вы, товарищи, пока можете присесть и передохнуть.
Ну, точно – вдоль стен рядком стоят венские стулья. Богато живут в управлении…
