Большие дела (СИ) - Ромов Дмитрий

— Дамский угодник! — разочарованно бросает Жора. — Молодую кровь у нас забрала! Я тебе отомщу!

— Только я не один же, — говорю я Гале, тянущей меня из кабинета.

— А с кем ты?

— С водителем. С двумя даже.

— Нет, ну вы посмотрите на него. Ладно, в машине место будет.

— Да, машина у них есть, просто их позвать надо.

— Уже и машина есть? Ну, ты даёшь, Егор.

Наш кортеж прибывает на улицу Щусева. Галя сразу тянет меня наверх в квартиру, а ребята несут коробки из ресторана. Консьерж приветливо улыбается. Номенклатурная прелесть застоя, чтоб я так жил, как говорится. На сердце легко делается — легко на сердце от песни весёлой — и из него изливается практически гимн завтрашнему дню: Baby I feel good.

Всё возможно, всё можно, всё легко и доступно, а главное, весело-то как. Весело жить и наслаждаться молодостью, а кому-то и зрелостью. Да вот только, как научиться не задумываться о том, во что это всё превратится через десять лет. Да что десять, раньше закрутится, заварится, завертится и засосёт в водовороты истории.

— Галина! Это уже все границы переходит! — раздаётся вдруг возмущённый мужской голос. — Ты уже его и домой притащила⁈

В прихожую входит человек-гора, высокий и статный генерал-лейтенант Чурбанов в парадной форме. Он дрожит от гнева, хоть и пытается сдерживаться и похож на громовержца Зевса. И если вдруг он растопчет меня, спустит с лестницы или поразит молнией, выпущенной из именного оружия, ему ничего не будет. Кто же посмеет поднять руку на громовержца? Да, даже и на зятя истинного громовержца.

— Где твой стыд, Галина⁈ А ну, сопляк, убирайся из моего дома! Если ещё хоть раз на глаза мне попадёшься…

Приехали! Вот вам и baby I feel good.

10. Стать Кимом Филби

Та-да-да-да, как сказал бы Людвиг ван Бетховен. Так судьба стучится в двери. Ну что же, наверное ещё не поздно вернуться в «Прагу». Думаю, до финала там ещё далеко и на легендарное «Птичье молоко» я точно попадаю.

— Юра! — всплёскивает руками Галина. — Ну что ты несёшь! Как тебе не стыдно⁈ Это же надо такое мне высказать! Это ведь тот самый Егор, про которого я тебе рассказывала! Ну, помнишь, в Доме кино? Он про Галю песню исполнил.

— Юрий Михайлович, — пытаюсь говорить я спокойно, но убедительно. — Мне же ещё даже восемнадцать не исполнилось.

— Паспорт! — приказывает Чурбанов, протягивая руку, и я чувствую лёгкий аромат элитного алкоголя.

Я не мешкая выполняю приказ и протягиваю ему свою паспортину. Смотрите, завидуйте, я гражданин Советского Союза! Или, как вариант, я гражданин, а не какая-нибудь гражданка.

— Брагин? — спрашивает он и смотрит мне в глаза, проникая в самую душу.

Хотя, если честно, глаза-то у него добрые. И вообще, глядя на его фотографии, я всегда думал, что он человек достаточно мягкий.

— Да, — соглашаюсь я. — Брагин.

— Почему фамилия знакомая?

— Вы пару месяцев назад приказ подписывали о награждении меня медалью…

— А! — быстро вспоминает он. — Ты тот юнец, что помог опасных рецидивистов поймать!

— Так точно.

— Но ты не москвич. Зачем приехал? Ещё медаль хочешь?

Я улыбаюсь.

— Кто же не хочет? Но сейчас я прибыл в командировку в ЦК ВЛКСМ, я секретарь фабричной комсомольской организации.

— Комсорг значит… Хм… А с Галиной Леонидовной как познакомился?

— Так через Жорика, — вступает Галя. — Это же тот самый парень, что его от кабана спас на охоте.

— Ты? — хмурится Чурбанов.

— Да ну что вы, — отнекиваюсь я, — это он меня спас. Просто он скромный очень.

— Ладно, — меняет гнев на милость суровый муж. — Иди за мной.

— Юра, куда ты его? Сейчас гости ко мне придут.

Мои парни благоразумно пережидают бурю на кухне.

— Тихо. Пошли.

Мы заходим в гостиную. Надо сказать, что никакого версальского стиля, рококо и обильного на золото «русского барокко» здесь нет. Вполне скромное по меркам века жилище. Квартира большая, но ничего показушного и разнузданно-роскошного. Кроме, может быть, коллекции алкоголя. На низком буфете стоит с полтора десятка бутылок. Коньяк, арманьяк, виски, бурбон. Всё исключительно заморское. Хотя, нет. «Арарату» в этой коллекции место нашлось. Знал бы, что буду такие визиты наносить, привёз бы с собой бутылочку виски и бутылочку коньячку с собственной винокурни.

— Выбирай, — приказывает хозяин дома.

— Юрий Михайлович, я непьющий. Спортсмен. Да ещё и малолетний.

— Отговорки. Выбирай говорю!

— Кхе, — крякаю я. — Ну тогда вот это.

Я показываю на бутылку Луи XIII от Реми Мартан. Никогда не пил, честно говоря, но всегда было интересно, почему эта хрень сто-о-о-лько стоит.

— А-ха-ха! — смеётся Чурбанов. — А ты правда непростой мальчишка. Галя, посмотри, что выбрал твой протеже!

Но Галя, кажется не слышит, орудуя на кухне. Юрий Михайлович достаёт два пузатых коньячных бокала и наливает в них на донышко тёмной янтарной жидкости. Я беру бокал в руку и делаю круговые движения, отдавая тепло руки и высвобождая аромат.

Чурбанов с любопытством наблюдает за моими действиями. Погрев этот жидкий янтарь с полминуты, я подношу бокал к носу и делаю вдох. Мама дорогая… Ну, не зря, наверное, он в нашем мире под двести тысяч за бутылку шёл. Мда…

— Ну, твоё здоровье, — поднимает бокал генерал.

— За вас, Юрий Михайлович, — салютую я в ответ.

Делаю глоток. Я, конечно, тот ещё дегустатор, но вещь знатная, тут ничего не скажешь. Почти так же хорош, как мой узбекский, улучшенный Доком. Шучу.

Входит Галина с блюдом с блинами.

— Юра, ты зачем ребёнка спаиваешь.

— Ты посмотри, что твой ребёнок выбрал.

— Я в этом не разбираюсь, — улыбается Галя и уходит.

На столе появляется икра и закуски из ресторана.

— Брагин, а тебя же вроде даже подстрелили тогда? — спрашивает Чурбанов. — Я не путаю?

— Было дело, — неохотно отвечаю я.

— Куда?

— В грудь. Ну, то есть пуля в грудь вошла и из спины вышла. Ничего не сломала, спасибо ей за это.

— Показывай.

— Юрий Михайлович, неудобно.

— Показывай, говорю.

Эх, да вы нарезались, ваше благородие. Я расстёгиваю рубашку и показываю маленькую дырочку с выпуклыми краями, как у лунного кратера.

— Спину!

— Юрий Михайлович…

— Ничего, по-мужицки, я же не при гостях тебя раздеваю. Давай.

Я приспускаю с плеча рубашку и он присвистывает.

— Юра, не свисти дома! — говорит Галя, внося в комнату новое блюдо и ахает. — Это что такое⁈

— Бандитская пуля, — улыбаюсь я. — Простите за стриптиз, но это по воле товарища генерала.

Товарищ генерал щедрой рукой плещет драгоценного Луи по бокалам и делает хороший глоток. А в прихожей раздаётся звонок. Начинают приходить Галины гости и, к счастью, меня не превращают в «говорящую собачку», а просто знакомят с друзьями и приятелями.

Люди приходят разные, но, в основном, известные. Компания весёлая и жизнерадостная. В принципе, так всегда бывает, когда на буфете в изобилии представлены напитки, и икра мажется по блинам бескомпромиссно толстым слоем. Где будут эти люди, когда Юрий Михайлович окажется в колонии, а его жена полностью будет дезориентирована?

Наконец приходит время моего выступления. Мне вручают гитару и представляют, как восходящую звезду романса. Бред. У меня, по большому счёту, ни слуха, ни голоса. Я так и говорю.

— Друзья, без малейшего намёка на кокетство заявляю, петь не умею, в ноты не попадаю, аккорды путаю. Берусь выступить перед вами, искушёнными мэтрами исключительно удовлетворяя просьбе нашей прекрасной хозяйки. Ну, ещё в порядке тренировки смирения.

Все смеются. Им-то что. Ладно. Исполняю свою «Эх, Галя-Галя…»

Надо сказать, что старина Луи немного раскрепощает, так что фальши сегодня меньше, но всё равно достаточно, чтобы стать душой компании, не вызывая ненужной зависти и прочих чёрных чувств.