Большие дела (СИ) - Ромов Дмитрий

— А чё этот лысый хрен докопался до…

Я не успеваю договорить, потому что лысый хрен решается продемонстрировать мне своё физическое и, по его разумению, иерархическое превосходство и, схватив за плечо, пытается всучить-таки своего «Макарыча».

— Руку убрал, — хмуро бросаю я, но он проявляет настойчивость и дёргает за плечо со всей дури просто.

А плечо у меня больное, израненное всё. Я бросаю взгляд на Павла. Он ждёт этого взгляда и понимает его правильно — как приказ, как сигнал к бою. Он быстро привстаёт со своего места и наносит Пёстрому несильный, но молниеносный удар тремя пальцами в район кадыка, а потом, как ни в чём не бывало, садится обратно.

Это коренным образом меняет всю картину. Пёстрый хрипит и валится на пол, хватаясь за горло. Гога вскакивает.

— Э, вы чего творите, пацаны!

— Ты же сам видел, — удивляюсь я. — Этот дурачок из берегов вышел. За края перелился. Да ещё и путаница в голове у него изрядная. Ну пусть теперь полежит, отдохнёт, в себя придёт. Короче, ты не знаешь куда и зачем мы едем, так?

— Ну, типа к Абраму, — говорит он ошарашенно.

— А что с ним ты тоже не в курсах, да? — спрашиваю я.

— А? Не, точно не знаю. Пёстрый… ну ты же сам слышал.

— А чё за муть такая? — продолжаю задавать вопросы я. — Тебе не кажется, что это подстава конкретная, а?

— А чё?

Тьфу, блин.

— Сколько людей в той машине, что за нами идёт?

— Четверо с водилой.

— И какой у нас план?

— Да никакого пока. Приедем на место, узнаем чё там такое. И дальше уже видно будет.

Отличный план.

— Ты хотя бы адрес знаешь, куда ехать?

Адрес он знает и даже уверенно его называет. Удивительное дело.

— Останавливай тачку! — приказываю я. — Я не еду.

Не нравится мне вся эта возня.

— Как так? — удивляется Гога.

— Тормози я сказал! Эй, шеф, к обочине давай!

Мы выходим, а они едут дальше. Выглядит всё это несколько нелепо, особенно наезд Пёстрого, возжелавшего во что бы то ни стало меня вооружить. Игорь тормозит попутку, и я называю адрес, полученный от Гоги.

Я всё-таки решаю съездить и посмотреть в чём там дело, но отдельно, не с этими мутными ребятами. Вряд ли там будет стрельба и бой стенка на стенку. Если действительно в Абрама стреляли, значит на месте уже милиция работает.

Так и оказывается. Народу толпа, куча ментов и оцепленная площадка перед домом.

— Паш, иди разузнай что к чему, — говорю я, а сам остаюсь в машине, в бежево-серой, неясной, как мечта, двадцать первой «Волге».

Паша убегает, а я наблюдаю за происходящим из машины. Водитель доволен премией и спокойно ждёт дальнейших распоряжений. Видно мне отсюда не очень хорошо, но «Рафик» Пёстрого я замечаю. А вот и он сам, злой, как собака, держится за шею. Вокруг него толкутся парни, что-то перетирают.

Возвращается Павел.

— Абрам вышел из подъезда и шёл к машине, — рассказывает он. — Навстречу появился мужик в чёрной куртке и два раза выстрелил. Попал только один раз, но вроде несмертельно. Мужик свалил, Абрама увезли в институт скорой помощи. Всё, больше ничего не знаю.

— Понятно, — киваю я и достаю ещё одну купюру для водителя. — Ну что, едем в институт, значит. Вы не против, шеф?

— Ребят, — отвечает он. — Я не против. Я вам больше скажу, я так понимаю, вы в Москве вроде как… в командировке, что ли?

На вид ему лет шестьдесят, но он шустрый дед. По нынешним, ну… то есть по тем, моим первым временам он никакой не дед, разумеется, а мужчина в расцвете. А вот в восьмидесятом уже дедок. На голове у него берет, а под носом усы.

— Да, — киваю я, — так и есть. Командировочные мы. А что?

— Ну, я к чему это… Я вижу, вам постоянно ездить нужно, так я могу не единоразово, а на постоянной основе вас покатать. Я так-то на пенсии, поэтому время есть, ну и город знаю. Как-никак сорок лет в таксопарке. Каждую улицу, что называется, вдоль и поперёк. Ну, и по деньгам грубить не буду. Шестьдесят рубчиков в день и вам ненакладно, и мне прибавка к пенсии. Но только это за смену, за восемь часов. А если переработка, тогда извините, сверхурочные по часам буду считать.

— Нам подходит, — соглашаюсь я. — Вас как зовут?

— Сергей Сергеевич я, — представляется он.

— Очень приятно, я Егор. Это Павел, а это Игорь.

Сергей Сергеевич трогается, лихо разворачивается и… И тут нас останавливает милиция. Трое ментов буквально бросаются под колёса на выезде из двора.

— Оперуполномоченный капитан Крутых, — представляется старший из них. — Выйдите из машины, пожалуйста.

— В чём дело, капитан? Нам ехать нужно.

— Повторяю. Выйдите из машины. И подготовьте документы на проверку.

Приходится подчиниться.

— А что происходит, товарищ капитан? — интересуется наш водитель.

— Проверяем всех в связи с совершённым преступлением.

— Это что за преступление такое?

— Так, Брагин Егор Андреевич, руки поднимите, пожалуйста.

Капитан делает знак и один из его подчинённых принимается меня обыскивать. Ничего не найдя, обыскивают и всех остальных. Потом осматривают автомобиль. Снова обыскивают и снова тщательно проверяют машину.

— Капитан Крутых, — качаю я головой, — да это просто произвол какой-то. На каком основании вы это всё с нами проделываете?

— Можете ехать, — недовольно отвечает он. — Ничего не нашли. Информация не подтвердилась, Вадим Станиславович.

Это он уже не мне говорит, а моему знакомцу, майору Плешивцеву, идущему к нам.

— Спасибо, Миш, — кивает тот и останавливается прямо напротив меня.

Сегодня он в штатском и если бы не ментовский взгляд, его можно было бы вполне принять за мелкого руководителя какого-нибудь строительного треста.

— Хорошо, что ничего не нашли, да Брагин?

— Даже не могу представить, что вы искали. Уж не орудие ли убийства, товарищ Агата Кристи?

— Так не убили же никого, — пожимает он плечами.

— А, — понимающе киваю я, — стало быть преступление по вашей части произошло, по экономической?

— Сказал бы, да тайну следствия не могу раскрывать. Ну, ты когда придёшь? Часики-то тикают, я жду, а ты и в ус не дуешь. Забыл, как договорились?

— И рад бы забыть, — улыбаюсь я, — да ваше лицо разве забудешь? Очень уж оно запоминающееся.

— Вот и отлично. Миш, а машину проверили?

— Конечно, проверили. На два раза.

— Вот и отлично, — повторяет Плешивцев и, не прощаясь идёт обратно.

Сделав несколько шагов, он останавливается и довольно долго смотрит на группу «наших», кучкующуюся вокруг Пёстрого. Понаблюдав за ними, майор сплёвывает и неторопливо идёт к милицейской «Волге», стоящей у подъезда.

Любопытно…

Мы едем к Абраму в Склиф. Заодно надо и Мишу навестить. Нужно было бы гостинцы какие-то привезти, но кто же знал, что мы опять здесь окажемся.

Входим в приёмное отделение и сталкиваемся с Амиром.

— О, Бро, ты чего здесь, к Мамуке Георгиевичу приехал?

— Да, как он там?

— Хорошо всё. Повезло очень. Пуля по рёбрам только скользнула. Его уже заштопали, завтра или послезавтра выпишут, наверно.

— Да? Действительно повезло. Где он лежит? Подскажешь, как найти?

— Слушай, пойдём, я тебя провожу лучше, а то плутать будешь. Да ещё и не пустят, а я только что оттуда.

Паша с Игорем остаются, а я иду с Амиром. Он ведёт меня по лестницам и длинным коридорам и подводит к палате, около которой сидит крепенький мужичок. Медбратик.

— Ваш? — киваю я на него.

— Ну да, — подтверждает Амир. — Нет, ну а как. Они же не успокоятся теперь.

Заходим в палату.

— О, Бро пожаловал, — криво усмехается Абрам. — Вот так, брат, ставки увеличиваются. Так что ты тоже осторожней будь, да? Ашотик хуже свиньи делает.

— Ну, как вы тут, Мамука Георгиевич? — спрашиваю я, опускаясь на стул рядом с кроватью. — Нормально. Повезло мне, сильно повезло.

Он рассказывает то, что я уже знаю. По сути, к пониманию ситуации это нас никак не приближает.