Авиатор: назад в СССР 3 (СИ) - Дорин Михаил

— Сережа! Серёжа! — бежала ко мне Алевтина Егоровна. — Пропал, этот ваш, с больной головой.

— Вы про фотографа? — спросил я и попал в точку.

— Да. С утра как вышел за ворота и пропал.

Глава 10

До старта всего свадебного марафона оставалось пару часов, а наш Пикассо с фотоаппаратом где-то курсирует по Кучугуевской. У меня не было сомнений, что Алик пошёл разжиться интересными фотографиями местных колоритных персонажей.

Если в его райцентре к подобным фотографированиям и привыкли, то в этой станице вряд ли его искусство найдёт отклик у жильцов. Камеру разобьют, и весь планируемый свадебный коллаж окажется под угрозой.

Первым делом побежали к соседям, но там только руками развели и «вежливо» просили не отвлекать от приготовлений к свадьбе.

— Чего теперь делать-то, Серега? — хватался за голову брат Артёма.

— Подзорную трубу приделать, Вовка. Участковому звони.

— Да нет у нас, Серёженька телефона. Но это бесполезно. Наш Каземирыч по выходным не работает, если только не прибили кого, — подошла ко мне Алевтина Егоровна с кружкой. — Молочка выпей. Прокипятила, что ты не об...

— Спасибо большое, — сказал я, принимая из рук мамы Рыжовых кружку. — Всё хорошо. Желудок у меня в порядке.

Отхлебнул вкуснейшее деревенское молоко! Пожалуй, вот оно не потеряет со временем свой вкус. Но надо думать, куда и кого пойдёт снимать наш Альберт.

Со слов его правой руки Жендоса, он вполне мог заинтересоваться самыми обычными вещами.

— Алик такой и речку может фотографировать, и девчонку в речке, и доярку в коровнике. Пошел по деревне искать какую-нибудь симпатичную модель для себя, — рассказывал Женя, уплетая блины. — Ммм, вкуснота! Давай позавтракаем, он и сам придёт. Мопед же здесь стоит.

— Кого потеряли? — спросил Кузьма Евгеньевич, заходя через калитку во двор. — Если вашего вихрастого, так он по улице ходил. Красивых и молодых девушек высматривал. Для газеты своей чего-то фотографировать хочет.

— Это он точно к самой красивой, — сказал Жендос. — Его туда как компасом тянет.

— Ладно. Пойдём от противного. Кто у вас самая красавица в станице? Из незамужних, — спросил я у Вовки.

— Мама моя.

— Ты не сочинение на 8 марта пишешь. Из девушек кто?

— Да я ж откуда знаю!

— Вот вам делать нечего, как спорить кто у нас первая красавица в станице. С Анфиской я фотографа видел, — вступил в разговор Кузьма Евгеньевич. — Красивая девчонка, да клевету на неё наводят…

— Что за Анфиса? — спросил я.

— Анфиска Боброва. Вернулась тут из города. Она та ещё стерва!

— Вовка, характеристику на неё мне не надо. Где она живёт?

— Через две улицы. Ты там спроси, там все знают, где Анфиска живёт, — крикнул он мне вдогонку, когда я побежал в указанном направлении.

— Ты чего на неё наговариваешь? Сам за ней, сколько лет ходил? — услышал я Алевтину Егоровну, отчитывавшую Вовку.

Вот же человек искусства этот Алик! Сейчас наткнётся на какого-нибудь из мужиков у этой Анфисы и отшибут ему голову. Он вроде парень крепкий, с боксёрской подготовкой, но в деревенском кулачном бою вряд ли сможет устоять. И откуда он такой? Не со столицы и не из-за границы приехал, а по взглядам очень прогрессивный.

— Милые дамы, — остановился я рядом с двумя женщинами у колонки с водой. — Анфиса... фамилию не знаю, где живёт?

— Ты видала Федоровна? Раньше к ней только Вовка ходил, а сегодня уже двое бегут!

— Ага, Тимофеевна! Так припёрло, что со всех ног скачет. После армии что ли? Оголодал? — усмехнулась вторая тётя, поправляя платок на голове. — Ты смотри, у нас не только Анфиска в самом соку.

— Милые жительницы, красивые вы мои, очень нужно знать, где Анфиса живёт. Вопрос смерти и жизни моей, — сказал я, хватая два полных ведра с водой, которые уже набраны. — Куда донести?

— Да вот сюда. Во дворе поставь, — сказала Фёдоровна, указывая на ближайший двор к колонке.

В награду мне показали, где проживает местная знаменитость, красавица Анфиса. Если верить словам всезнающих женщин, то девушка должна была затащить в кровать нашего красавца-фотографа. Как мне кажется, он мог бы и не отказаться. Назовём это его курортным романом.

Подойдя к калитке, я прислушался к звукам из дома. На моё удивление, всё было не так, как мне представил брат Артёма и две всезнающие тёти у колонки.

Доносился спокойный голос Алика, который просил встать в различные позы и взять какие-то предметы. Двор у Анфисы очень ухожен. Нет сорняков на грядках, деревья окопаны, а упавшие на землю фрукты собранны в ведра. Между двух абрикосов сделана детская качелька.

— Вовочка берёт игрушку и... стоп! Снято! — весело заявляет Алик в тот, момент, когда я захожу за дом.

Картина совершенно неожиданная. На крыльце сидит девушка лет 25и. Симпатичная, худенькая, с невероятно добрыми серо-голубыми глазами и очень миниатюрным носом.

На голове белая косынка, из-под которой выпадают длинные тёмные пряди, едва касаясь её большой груди. Одета в очень аккуратный сарафан с зелёными узорами. На руках у неё сидит малец, годика полтора отроду. И почему мне эти рыженькие волосы и глаза ребенка очень напоминают одного знакомого?

— Привет, Серый! Чего взъерошенный такой? — спросил Алик, поднимаясь с колена.

— Тебя ищу. Время не контролируешь?

— Оу! Прошу прощения. Анфиса, вынужден удалиться. Сегодня меня ждут великие дела, — сказал Алик и заспешил к калитке.

— До свидания, ребята. Спасибо, что зашли, — сказала Анфиса, и поставила на землю своего сына, который весело побежал к резиновому мячику. Если Рыжий, значит один из двух. Сомневаюсь, что это от Кузьмы Евгеньевича. Надеюсь, что от того, кого я назову сейчас.

— Володька знает? — спросил я, махнув Алику, чтоб тот подождал меня.

Анфиса испугано посмотрела на меня, и приложила палец к губам.

— Откуда узнали, что он Володин? У меня только мама покойная знала, — сказала Анфиса, сняв с себя платок и распустив тёмные локоны.

На душе немного отлегло. Свадьбы уже не испортим. Теперь понятно, почему Володя Рыжов такие слухи распускает. Думает, что девчонка в городе «нагуляла».

— Почему Вовке не говоришь, что это его?

— Я недавно с города вернулась. Мамы не стало, и помогать мне некому. Вот к бабушке приехала. Здесь сын накормлен, напоен. И я могу пойти работать.

— Я бы на твоем месте сказал ему. Парень вроде он ничего, и пацану без отца расти плохо. По себе знаю, — сказал я, и направился к калитке.

— И вы думаете, он поверит? — крикнула она мне, когда я уже вышел со двора.

— Не скажешь, не узнаешь, Анфиса, — улыбнулся я, махая ей в знак прощания.

Алик тоже был не дурак, поэтому понял, о чём был наш с ней разговор.

— Думаешь, скажет? — спросил он. — Скромная, боится, что опозорят её. Сына своего почти не выводит со двора.

— Слухов не хочет, наверное.

Пока все мысли были только о свадьбе, ну а сводником побыть я ещё успею.

— Серж, ну только между нами, какой думаешь... ну, у неё?

О чём говорит Алик, я прекрасно понял. Путём нехитрых вычислений я показал ему пять пальцев. Ветров ответил мне четырьмя. На этом обзор женских прелестей мы и закончили.

Ветров отработал съёмку сборов нашего жениха Артёма, облачённого в военную форму. Для себя я разжился тёмно-синим костюмом на заказ. Белой рубашкой с синим широким галстуком. Пиджак был однобортный, а брюки решил сделать слегка зауженными. Денег выделили мне бабушка с дедушкой. Предлагали больше чем 150 рублей, но я ж знаю, сколько у них пенсия. Обошёлся меньшей суммой денежных средств.

Разнообразием локаций фамильный дом Рыжовых похвастаться не мог, так что маэстро фотографического искусства убыл на мопеде в город в квартиру Светланы.

Предупредили мы её ещё вчера, прорвавшись в сельский магазин к телефону. Было сложно, но обаянием Алика и отоварившись на десятку у продавщицы Глафирьи Игоревны, мы смогли связаться с семейством Кузнецовых.