Авиатор: назад в СССР 2 (СИ) - Дорин Михаил

— Принято.

— 880й, влево, крен 15°, 70 секунд.

— 880й, понял.

Принцип здесь простой, но необходима точность. Ты выполняешь разворот с указанным тебе креном, который контролируешь по авиагоризонту АГД. Одновременно с этим включаешь секундомер на бортовых часах АЧС-1. Это вообще самый надёжный из приборов на любом воздушном судне. По истечению заданного тебе времени выравниваешь самолёт, но лучше это сделать заранее, чтоб как можно точнее получился разворот. И вот ты уже занял определённый курс.

— 880й, прямая, — доложил я.

— Понял вас. Разворот сделал нормально, идёшь как раз в точку выполнения второго разворота. Разрешил занять 500.

Так вот по командам с земли я и произвёл посадку. С одной стороны, это тренажёр и ничего бы опасного не случилось. А если бы был настоящий полёт, прибавляем к этому, так называемый, «коэффициент опупения», плохую погоду и малый остаток топлива... как тогда поступать?

— Какой вывод можешь сделать, Сергей, по сегодняшнему занятию? — спросил Иван Иванович, отдавая мне лётную книжку, когда я вылез из кабины.

— Что в авиации служат не только лётчики. Это как раз один из тех моментов, когда лётчику очень здорово помогли, — сказал я, вытирая платком вспотевший лоб.

— Это верно. Молодец, что это понимаешь. Все вокруг видят в вас, лётном составе, элиту. И это правда. Сам таким был. Но вы не должны забывать о тех, кто вас обеспечивает этой возможностью — летать.

Не могу же я ему сказать, что очень хорошо это понимаю, поскольку сам управлял авиацией с земли в прошлой жизни. Тогда я много раз слышал, что без нас лётчик летает без проблем и вообще непонятно, за что мы деньги получаем. Всегда хотелось сказать, мол, попробуйте отключить светофор в центре города в час пик, посмотрим, как вы поедите.

— А почему ушли с лётной работы, Иван Иванович? — спросил я.

— Здоровье подвело, — ответил Борисов, с трудом вставая с кресла. — Вот теперь на тренажёре, передаю свой небольшой, но всё же опыт.

Новый год я в этот раз встречал в компании родителей Жени у неё дома. На лице Константина Юрьевича не было радости, когда субботним утром, 31 декабря, я пришёл к ним домой. Хоть Женя и говорила, что он будет рад видеть новоявленного орденоносца, закатившиеся глаза папы меня не обрадовали.

— Сергей, вы к нам надолго? — спросил отец, вместо приветственных слов, пожимая мне руку в коридоре. Значит точно, не сильно ждал.

— Пап, его на новый год отпустили. Я же тебе говорила, — сказала Женя, принимая от меня сетку с мандаринами и шинель.

— Как всегда, уже ничего не купишь. Вот, ты молодец. Достал же мандарины где-то, — похвалила меня мама Жени.

Конечно, Серёжа, молодец! Очередь занял со вчерашнего дня ещё и то, пришлось протискиваться мимо студентов.

Суббота 31 декабря выдалась снежной. Для меня это первый раз, когда отметить получается такой большой компанией. В прошлой жизни я помню только условные застолья с моим дядей и его пассиями. Было их у него предостаточно.

На кухне подготовка шла полным ходом. Припрягли даже Константина Юрьевича чистить картошку. От моей помощи отказались. Женская половина предложила мне пройти в зал, и это немного расстроило отца семейства. Он думал, что сможет разделить со мной всю тяготу подготовки к празднику, но не случилось.

В углу, стояла настоящая новогодняя ёлка, увешанная стеклянными шарами и различными фигурками животных. Куда же без бумажной гирлянды от стены до стены, дождиков, мишуры и лавсановых фонтанчиков. И венец всего этого большая красная звезда на макушке и фигурка Деда Мороза, стоящая у основания. В моём возрасте уже не должны так радовать все эти прелести, но сегодня как-то хочется ощутить заново этот праздник.

У окна на небольшом столике красовался огромный телевизор в корпусе, стилизованный под дерево. Под динамиком, над ручкам и настройки качества изображения надпись «Электрон-714». Названия у наших отечественных телевизоров, прямо скажу, как у сверхсекретного оружия.

— Сережа, только аккуратнее переключай программы, чтоб не пришлось плоскогубцы доставать, — крикнула мне Наталья Александровна с кухни.

— Да тут захочешь, не сломаешь, — тихо сказал я, включая телевизор. Спектакль «Белоснежка и семь гномов», конечно, и хорошо поставлен, но может, что другое есть в наличии? А ничего не было больше. Пока искал себе подходящий канал, ещё и ручку переключения навернул.

— Допереключался? — спросил стоявший в дверях зала Константин Юрьевич.

— Прошу прощения. Сейчас сделаю, — сказал я, пытаясь вставить ручку обратно.

— Эх, а тебе ещё самолёт доверяют. Ты с переключалкой не справился.

— Так-то самолёт, а здесь ящик с кнопками и те наладом дышат, — парировал я. — На соплях же держится.

— А где ж ты видел другие телевизоры? Как тебе люди будут переключать программы и картинку настраивать?

Знал бы он, что через несколько лет с дивана можно будет управлять всей этой говорящей коробкой. А через 40 и нажимать уже не всегда придётся, когда у тебя есть «Алиса» и другие умные устройства.

К вечеру Наталья Александровна и Женя нарядились в красивые платья. На моей девушке было так называемое платье-трапеция зеленого цвета, а её мама предпочла кримпленовое. Я себя прекрасно чувствовал в своей курсантской форме, чего не скажешь про Константина Юрьевича. Его одели в белую рубашку в красный горошек, ещё и заставили надеть бабочку. Смотрелся он конечно шикарно!

Оценивая содержание новогоднего стола, мною был сделан вывод, что основные блюда дошли и до нас. Традиционный варёный картофель с лучком. Всегда думал, что готовят это блюдо на застолье, чтобы не заморачиваться сильно — закинул и сварил.

Основной салатный набор тоже не претерпел изменений — сельдь под шубой, оливье и, вошедший в моду, если верить Жене, салат «Мимоза». И куда же без моего самого «любимого» блюда — холодец в стандартной железной прямоугольной посуде, бережно принесённый мной с балкона. Вот с этим деликатесом у меня совершенно не сложились отношения.

— Как ты не ешь холодец? Надо попробовать, Сергей, — настаивала мама Жени. — Костя, а ну скажи ему!

Отец семейства слишком глубоко погрузился в просмотр балета на льду, идущего по телевизору, что чуть не выронил вилку с наколотым кусочком «Докторской» колбасы.

— Сергей, надо попробовать... Ну, не настаивайте. Парень не хочет, тогда я..., — не растерялся Константин Юрьевич, потянувшись за холодцом двумя руками.

— Костя! — предостерегла Наталья Александровна его от необдуманного поступка — положить себе добавки сверх нормы. Юрьевич, как я заметил, холодец потреблял очень охотно. Под водку с неофициальным названием «коленвал», видимо, хорошо заходит. Такое название объяснялось ступенчатым расположением букв слова «Водка» на этикетке.

— Серёжа просто стесняется, — сказала Женя и наложила мне небольшой кусочек. Давно меня не беспокоила память Родина-предыдущего, но сейчас она подсказала мне, что замороженное свиное желе он кушал с большой охотой.

И как показали мои вкусовые рецепторы не зря! В течение нескольких минут, мы вместе с отцом Жени «прикончили» холодец, чем рассмешили женскую половину.

— Так, скоро поздравление будет. Сергей, пойдём, поможешь с шампанским, — сказал Константин Юрьевич и повёл меня на кухню.

С бутылкой «Советского» отец Жени возился очень долго. Всё не получалось у него содрать этикетку, чтобы добраться до пробки.

— Сергей, я должен тебя спросить, прежде чем ты уйдёшь, — сказал Константин Юрьевич.

— Вы меня уже выгоняете?

— Нет, нет! Как же мы можем? — сказал он, добравшись наконец до проволоки, которая сдерживала пробку. Опасно он держит так бутылку, направляя её прямо себе в нос.

— Константин Юрьевич, вы...

— Меня послушай. Ты хороший парень, но ведь Женя и Лёша так любили друг друга, — перешёл он на шёпот. Совсем не вовремя мужик завёл эту шарманку про Баля. В любой момент пробка вылететь может.

— Вы сами в это верите?