Красный Дракон Империи (СИ) - Панов Евгений Николаевич

А потом было ЧУДО. Он вылечил её. Сумел убедить родителей, что сможет ей помочь. Даже прикрикнул на отца, так, что заставил его моментально подчиниться. Потом выставил всех за дверь купе и подошёл к ней. А когда он положил свои ладони ей на грудь, вдруг стало так сладко-сладко. От волн тепла, исходящих от этих ладоней она уснула и, когда проснулась, его уже не застала. Зато почувствовала себя совсем здоровой. И безумно голодной. Папа с мамой со счастливыми улыбками смотрели на то, как она с аппетитом ест принесённую из ресторана еду, а мама, время от времени, дотрагивалась до неё, словно хотела убедиться, что это не сон.

На следующее утро Виктор вновь зашёл к ним, а она не удержалась и поцеловала его. А он опять лечил её, водя руками по спине и ей было до безумия хорошо и хотелось, чтобы это не прекращалось. А в обед они втроём с его сестрой пошли в ресторан. Он был такой красивый в своём невообразимом белом костюме. Виктор заставил её съесть огромную отбивную с салатом и выпить большущую чашку какао. А сколько заботы было в его взгляде и это заставляло её, уже совсем здоровое сердце, учащённо биться. И вот сейчас они в вагоне-клубе и она смотрит на того, кто стал ей так близок и наслаждается замечательной песней и прекрасным голосом его сестры.

Глава 6

Настино исполнение этой прекрасной песни было, пожалуй, даже лучше, чем в её том, что называется, каноническом варианте. Были, конечно, мелкие огрехи, но заметно их было только мне. Красивый голос плыл над музыкой, завораживая сказочным звучанием.

Прекрасное Далеко, не будь ко мне жестоко,

Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь.

От чистого истока в Прекрасное Далеко,

В Прекрасное Далеко я начинаю путь.

В Прекрасное Далеко я начинаю путь…[11]

Лишь только прозвучали последние аккорды и последние слова песни, как раздались громкие аплодисменты и крики "Браво!". Оказывается мы не заметили, как в вагон-клуб начала собираться публика.

Девушка культмассовик, с восторгом глядя на нас, поинтересовалась, чья это песня, кто автор, на что Настя, с гордостью ответила, кивнув в мою сторону,

— Это мой брат Виктор сочинил.

— Виктор, — обратилась она уже ко мне, — а у Вас есть ещё песни?

Тут к ней присоединилась вся пришедшая публика. Ну их понять можно, с развлечениями в это время, да ещё и в дороге, мягко говоря, не густо.

— Вам песен надо? — хохотнул я, не переставая наигрывать поппури из разных мелодий, — их есть у меня.

А почему бы и нет? Никаких угрызений совести, выдавая эти музыку и песни за свои, я не испытывал. Я всё сделаю для того, чтобы история этого мира пошла по другой колее, а значит никто этих песен не напишет. Зато напишут другие, не менее замечательные. А значит хорошей музыки и хороших песен станет только больше. Уж разную чернуху я точно сюда не привнесу.

— Товарищи, я сразу хочу сказать, что некоторые песни хорошо бы исполнять в сопровождении оркестра, но, боюсь, что большой симфонический оркест займёт как минимум пол состава, — Раздался смех среди собравшихся, — поэтому я постараюсь исполнить их на тех инструментах, которые есть в наличии. Так что прошу Вас быть снисходительными. Итак, следующая песня называется "Товарищ Правда".

Я начал играть вступление. Выбор песни был не просто так, я решил, что идеологически выдержанные песни тоже необходимы. Есть в старых, для меня, советских песнях какая-то энергетика, которая затрагивает те, правильные, струны души.

Остался дом за дымкою степною,

Не скоро я к нему вернусь обратно.

Ты только будь, пожалуйста, со мною.

Товарищ Правда,

Товарищ Правда!

Я все смогу, я клятвы не нарушу,

Своим дыханьем землю обогрею.

Ты только прикажи — и я не струшу,

Товарищ Время,

Товарищ Время!

Я снова поднимаюсь по тревоге.

И снова бой, такой, что пулям тесно!

Ты только не взорвись на полдороге,

Товарищ Сердце,

Товарищ Сердце!

В большом дыму и полночи, и полдни.

А я хочу от дыма их избавить.

Ты только все, пожалуйста, запомни,

Товарищ Память,

Товарищ Память.[12]

Мгновения тишины и оглушительные аплодисменты. И тут меня, что называется, приложило волной светлой энергии, идущей от собравшихся. Я даже рукой схватился стул, на котором сидел, чтобы меня буквально не снесло. Первое ошеломление прошло и стало легко-легко. Казалось что я могу взлететь. Я просто купался в потоках этой лучистой энергии, пронизывающей каждую клеточку тела, напитывая и очищая их от всего тёмного и наносного. Хорошо что моё замешательство длилось какие-то мгновения и этого никто не заметил.

Тут я заметил среди публики только что пришедшего молодого мужчину в кителе и в фуражке с кокардой гражданского воздушного флота.

— Товарищи, следующую песню я хочу посвятит присутствующему здесь представителю нашего славного воздушного флота.

В далёкий край товарищ улетает,

Родные ветры вслед за ним летят.

Любимый город в синей дымке тает:

Знакомый дом, зелёный сад и нежный взгляд.

Пройдёт товарищ все фронты и войны,

Не зная сна, не зная тишины.

Любимый город может спать спокойно,

И видеть сны, и зеленеть среди весны.

Когда ж домой товарищ мой вернётся,

За ним родные ветры прилетят.

Любимый город другу улыбнётся:

Знакомый дом, зелёный сад, весёлый взгляд.[13]

И вновь аплодисменты. Авиатор, смутившись, с лёгким поклоном, козырнул. Девушка культмассовик смотрела на меня с обожанием, что не прошло незаметно для Насти и Ольги. И если первая лишь ехидненько улыбнулась на это, то во взгляде второй появились нотки ревности.

— А теперь, товарищи, сменим, инструмент, — я накинул на плечи ремни аккордеона, — Так как мы с вами едем в этом прекрасном поезде, то и песни должны быть, что называется, дорожными. Следующая называется "От Волги до Енисея". Мы с вами, правда, едем немного в другую сторону, но представьте, что мы доехали до Ленинграда и решили вернуться обратно во Владивосток.

Среди присутствующих раздался смех и чей-то выкрик, — С такими концертами с удовольствием, — на что я изобразил лёгкий поклон и заиграл песню группы "Любэ".

От Волги до Енисея леса, косогоры, да степи.

Рассея, моя ты Рассея от Волги и до Енисея.

Е-я, е-я, Рассея, е-я.

По дороге ночной гармонь заливается,

Девки ходят гурьбой, милым улыбаются.

Ночь такая замечательная рядом с тобой,

Песня русская, мечтательная льется рекой.

От Волги до Енисея ногами не счесть километры.

Рассея, моя Рассея от Волги и до Енисе-е-е-я.

От Волги до Енисея ногами не счесть километры.

Рассея, моя Рассея от Волги и до Енисе-е-е-я.

Е-я, Рассея, е-я.

Гармонист молодой от души старается,

Над речной волной здорово играется.

Сторона моя родная, Русь бревенчатая,

Песня звонкая, шальная, с грустью венчанная…[14]

Если честно, то было сомнение, как воспримут слова "Рассея" и "венчанная", но ничего, приняли просто замечательно.

— Ну а теперь, товарищи, пара песен под гитару.,- я снял с плеч аккордеон и взял в руки гитару, пробежал пальцами по струнам. Хороший инструмент, звучный.