Вадбольский 5 (СИ) - Никитин Юрий Александрович
И отошёл в сторону, этот опасный разговор лучше обрубить, пока мы не подрались. Но если это сделаю я, то это грубое свинство, а если женщина, то женщине можно, вот такой избирательный суфражизм.
Она ждёт, что возжелаю продолжения банкета, а я вот такой гордый и таинственный, непредсказуемый, хотя на самом деле, раз уж явился, то надо выполнить задуманное: затащить Горчакова своё в своё имение и показать новинки, поискать инвесторов, а если наткнусь на родителей Глорианы, показать себя надёжным телохранителем, это окупится.
Мою новую знакомую, что так и не назвалась, больше не видел, ко мне тут же подошёл распорядитель приёма, деловито сообщил о списке барышень, у которых ещё остались неангажированные танцы.
— На ваш выбор, — ответил я великодушно.
— Тогда первый танец у вас с Сагиттой Решетовой, — сообщил он. — Первые два танца отданы кавалергарду Недолгову. Потом ваша очередь…
Я ответил с поклоном:
— Жду не дождусь такого щастя.
Я выбрал для себя неплохое место у стены, вроде бы нечаянно прячась за мраморным Аполлоном с крохотным фиговым листочком, проходящим мимо дал возможность меня не замечать, чем с удовольствием и пользуются, но одна из дам, полная и величественная, бросила на меня взгляд, равнодушный и скучающий, сделала ещё шаг и остановилась, разворачиваясь в мою сторону, как броненосец «Потёмкин», медленно и величаво.
Золота на ней не меньше, чем в Усть-Илимском урочище, даже пышное платье выглядит золотым, не шуршит, а позвякивает, и весь этот Усть-Илим шагнул в мою сторону, величавый и великолепный, уже не «Потёмкин», а «Титаник» в последнем блистательном рейсе.
Кто-то из её свиты поклонился ей и сказал почтительно:
— Ваша светлость, этот вьюнош приглашен княжной Глорианой, он из её свиты, барон Вадбольский…
В голосе чувствовалось недоумение, как сюда проник какой-то барон, здесь же люди, и некая извиняющаяся нотка, дескать, простите, что попался на ваши глаза такой худородный и неизвестный.
Она прервала мощным голосом, больше подходящим для командования эскадроном гусар:
— Слыхала, слыхала… Кстати, барон, небольшой разговор к вам. Отойдем?
Я молча поклонился, что ещё могу, когда передо мной человек, умеющий только отдавать распоряжения?
Она без церемоний взяла меня под локоть, мы вышли из зала, а там по коридору открыла дверь в небольшую уютно обустроенную комнату, кивнула мне на кресло у камина, это чтоб я, как слуга, ещё и угли ворошил, а то и дровишек подкинул, а сама, расправив необъятных размером платье по всему дивану, опустилась, вдавив чуть ли не до пола, представительная и внушающая, как скала, но только эта скала, как я заметил с сочувствием, уже догадываясь о теме разговора… начала покрываться сетью крупных трещин…
Хотя нет, её лицо больше похоже на ствол дерева, что в молодости радовал глаз свежестью коры, а сейчас кора стала толстой и покрытой крупными, глубокими трещинами.
Я послушно ждал, она смерила меня пытливым взглядом. Княгиня Тариэла Штальбаум, подсказал зеттафлопник, род древний, но не угасающий, хотя последние сто лет ничем себя не проявил, однако знатный и влиятельный. Заняты большей частью торговлей с Англией, туда мёд, воск и пеньку, оттуда станки и стальные трубы.
— Барон… я недавно общалась с графиней Одиллией…
Она сделала многозначительную паузу, я всё понял, но продолжал хранить молчание, потому что оно золото, а я вроде Скруджа, что не был аристократом, понимаю его стратегическую ценность.
— Она буквально ожила, — продолжила она тем же властным голосом, другим, как понимаю, говорить даже не пробовала, — как только занялась с вашей лёгкой руки продажей зелий…
— Изготовлением, — уточнил я кротко. — Изготовлением и продажей.
Княгиня недовольно нахмурилась, кто смеет поправлять её светлость.
— Но сама чем пользуется?
— Спросите, — предложил я.
Она поджала губы, некоторое время сверлила меня взглядом.
— Спрашивала. Полагаете, женщина женщине раскроет секреты? Как бы не так!.. Скорее, выложит мужчине, да и то…
— И что она сказала?
— Что ничем не пользуется, — ответила она раздраженно. — Но видно же, что всё не так! Не могла помолодеть и похорошеть просто так, точно чем-то пользовалась!.. Барон, я навела справки. Вы хорошо скрыли концы в воду, но я почти могу доказать, за возвращением её молодости стоите вы!
Она обвиняюще вперила в меня взгляд, я вздохнул и развел руками.
— Княгиня, вы меня поймали. Отдаю должное вашим усердным сыскарям. А затаился я понятно почему. Жаль, но неможно такое наладить для продажи. То, что у меня оставалось от запасов моих предков, помогло графу Басманову, это уже не секрет, он сам рассказал, и графине Кржижановской. Но запас кончился, а чтобы снова что-то подобное совершить, нужны сотни редких трав.
Она спросила в упор:
— Но эти травы существуют?
Я пояснил безнадёжным голосом:
— Не на землях Петербурга.
— И даже не в России?
— В России две трети, — сообщил я. — Остальное в Средней Азии…
— Там сейчас наши войска, — прервала она. — Идёт война, но часть земель уже под рукой Императора. Значит, доступны.
— Есть ещё несколько редких трав, — сказал я. — Из Индии.
Она поморщилась.
— Ого! И как их достать?
Я помялся, но говорить лучше правду, всё равно докопается, ответил нехотя:
— Встречаются в дорогих магазинах столицы.
Её суровое лицо посветлело, словно на него упал луч солнца.
— Значит, — подытожила она, — сварить можно?
— Можно, — подтвердил я, — но стоимость будет выше крыши вашего дворца… вы же в дворце обитаете? Потому для меня проще майстрячить зелье от головной боли, без неё какой аристократ — аристократ? Это дешево, зато зелье растёт и даже произрастает по всей России. А голова не болит у совсем уж дураков.
Она кивнула.
— Да-да, ваша выгода зрима. Но что насчёт нашего зелья?.. Понимаю, штучный товар. Во сколько обойдётся порция на одного человека?
Я подумал, поднял взгляд к потолку, пошевелил губами. Вообще-то к таким разговорам давно готов, но нужно делать вид, что застигнут врасплох, и вообще я тут мимо проходил, мне в другую оперу.
— Ваша светлость, даже и представить трудно… Одних трав пришлось бы закупить чуть ли не на миллион, найти особой формы тигли и сосуды для перегонки. Цен не знаю, а потом долгая и кропотливая работа по очистке и возгонке… Думаю, само зелье обойдётся в районе десяти миллионов.
Её лицо не изменилось, хотя, уверен, цифра показалась даже ей немаленькой, смотрит по-прежнему требовательно, а голос не изменил тональности:
— Если всё получится… вы получите десять миллионов, барон!
Я покачал головой.
— Ваша светлость, вы не поняли. У меня нет миллиона на покупку нужных трав. И нет времени разыскивать их по всем зельевым лавкам России. Сейчас у меня никаких возможностей выполнить ваше пожелание.
Она подумала, кивнула.
— Покупку трав могу взять на себя. У меня достаточно свободных слуг, хвосты друг другу заносят на поворотах, больше толку от их беготни не вижу… Что ещё надо? Что за тигли?
Я предложил:
— Могу написать на бумажке, её передадут вам. Сейчас я с ходу не соображу, что надо, давно этим не занимался, вы же понимаете. Боюсь что-то пропустить, спрос-то будет с меня!
Она подумала, величественно поднялась с дивана, рослая и ещё крепкая, сиденье дивана с облегчением приподнялось, я даже уловил вздох облегчения.
— Да, всё верно, — рыкнула, как царь зверей, — мы слишком засиделись, а то ещё пойдут слухи. Жду от вас, барон, подробную записку!
Мы вышли в коридор, княгиня, приняв руку проходящего мимо осанистого чиновника с грудью в лентах и орденах, вернулась в зал, откуда звучит музыка и доносится шелест развевающихся в танце платьев, а я услышал затихающий рев мазурки, поспешил в танцевальный зал.
Под правой стеной довольно просторный помост, к нему две ступеньки, а сверху роскошный балдахин, там стулья или диван, отсюда не видно, только головы торчат, места для пожилых, откуда благосклонно рассматривают танцующих и прогуливающихся по залу.
