Сын помещика (СИ) - Семин Никита
— Да уж почитай с прошлого лета вас не было. Токмо на каникулы и возвращаетесь. Ни че! Теперича то надолго небось вернулися? Учеба у вас закончилась. Ваш батюшка прямо жаждет вас увидеть. Грит, теперича то с вами дела в поместье дюже как пойдут!
— С чего такая надежда? — неприкрыто удивился я.
И заодно обрадовался, что мои предположения оказались верны. Пока что часть, но лиха беда начало!
— Дык, — почесал макушку Аким так, что я даже через ткань тарантаса это услышал, хоть самого мужика и не видел. — Вы же этому, как поля надобно правильно поднимать, училися. Чтоб хлеба больше росло.
«В сельхоз академию меня чтоли отдали?» — хмыкнул я мысленно.
— Ну, тут только магия поможет, — стал я дальше прощупывать почву.
— А это что такое? — в голосе Акима я услышал удивление.
«Значит, не магический мир» — сделал я вывод.
— Да так. Про мистические силы говорю, только они помогут.
— Вы о колдовстве? — удивление сменилось у мужика на испуг. — Вы это… барин… так не шутите. Душа-то — она одна. Да и зачем эти силы, когда вона, у вашего соседа, Леонида Валерьича, все по уму — дык и урожаи повыше наших идут. Вот и ваш батюшка хотит также все сделать. Вы — наша надежа, что не хуже, чем у Леонида Валерьича все расти будит.
Мда. Выходит, все же в прошлое попал. Но хуже того — я — «надежа». То есть меня, прошлого меня, отправили учиться сельскому хозяйству. Учеба закончилась и вот — возвращаюсь обратно. А тут бац! И вместо «Романа свет Сергеича» появился я — Юрий свет Павлович. Который ничему подобному не учился и понятия не имеет, что там делать нужно, чтобы урожаи поднять. И как быть?
Первое, что приходит на ум — сослаться на амнезию. Но с чего ей у меня взяться-то? Головой прошлый владелец тела не ударялся. Вообще не ясно, как я вместо него тут очутился. Никаких проблем со здоровьем не имел, судя по моим ощущениям. Сморило на солнышке, как Аким предположил? Ну да, солнце яркое, палит сильно, мне в пиджаке уже жарко. Решил дальше себя не мучить и снять его. Тем более под ним оказалась добротная рубаха. Провел по волосам — короткие. Тоже плюс. Было бы хуже, если на голове была шевелюра, как у рокера или девушки. Не мой стиль.
По правую руку показалась широкая река. Вот кстати, а как она называется? В каком я вообще регионе нахожусь? И какие города есть поблизости?
— Давно я нашу реку не видел, — сказал я, надеясь на ответ Акима.
И тот не подвел!
— Да, Волга-матушка, у нас одна такая, — с гордостью в голосе отозвался мужик, вбив последний гвоздь в версию, что я попал в магический мир.
Прошлое. Однозначно. Хотя бы потому, что вижу проплывающую по реке посудину. Большой пароход с огромной трубой, за которой стелился черный дым. А спустя несколько минут я увидел и другие плывущие по реке суда. Большая деревянная баржа, груженая лесом. Небольшое парусное судно с крышей над палубой. Лодки рыбаков, без всяких моторов. Все больше и больше деталей бросалось в глаза, подтверждая, что вокруг меня не мое время, а глубокое прошлое. Насколько — я пока не понял, но не средневековье. Тогда пароходов не было. Или девятнадцатый, или начало двадцатого века. В истории я не силен, поэтому могу ошибаться.
Вскоре я почувствовал запах дыма — не пожар, по-домашнему пахнет. И впрямь, в километре впереди показалась деревня. А перед ней по лугам бродили девушки и дети, собирая что-то. Скорее всего ягоду. Когда приблизились, я лишь убедился в этом. В руках — плетеные корзины. На головах у девушек платки, вместо платья — белые застиранные сарафаны. При нашем приближении они вставали, кланялись, а когда мы отдалялись, возвращались к своим делам. Худые, заморенные. Дети тоже здоровьем не пышут. И лица сосредоточенные, не бегают по полю, стараются вместе с остальными.
Сама деревня оказалась маленькой. Буквально в пять изб, но дома широкие, не на одну семью. И подворья большие. Кроме самих домов тут и загон для скота был, и курятник, чье кудахтанье раздавалось на всю округу, и даже гусей держали. Улица лишь одна, по которой мы и проехали деревню насквозь. За одним из заборов слышался лязг железа и камень — точили что-то. Обычная деревенская рутина. Встречные крестьяне кланялись, и делали это привычно, потому что «положено», после чего также привычно возвращались к своим делам.
— Что-то я запамятовал, это уже наши земли? — решил снова выудить я информацию их Акима.
— Нет, барин, до ваших земель мы только после полудня доберемси. А это земля его сиятся князя Белова.
Неспешное движение и припекающее солнышко в итоге разморило меня, и я заснул. Проснулся же от бурчания в животе, судя по солнцу — часа через два.
— Аким, а когда есть будем? — спросил я мужика.
— Проголодались, барин? — тут же отозвался кучер. — Сей же час все сделаем. Тпру!
Остановившись прямо посередь дороги, мужик спрыгнул с козел и поспешил к задней части тарантаса. Я тоже решил размяться. Покинуть транспорт оказалось не просто. Проем хоть и не был ничем закрыт, но борт был достаточно высоко над землей и, чтобы спуститься, тут же находилась специальная подножка, похожая на ту, что используют водители дальнобойщики, чтобы залезть в кабину. Я ее разглядел не сразу, а лишь когда спрыгнул на дорогу. Обойдя тарантас, я посмотрел, чем занимается Аким.
Сзади оказался большой сундук с моими пожитками, на котором отдельно стояла корзина с пирожками, укрытыми белой тканью. Тут же нашлась стеклянная бутылка с молоком, закрытая деревянной пробкой. Да и фарфоровая кружка нашлась. Вообще и ложку серебряную я заметил, но хлебать ей было нечего.
— Ниче, барин, дома поснедаете нормально, а щас — вот так, по-походному, — приговаривал Аким, передавая мне пирожок.
Сам он лишь завистливо сглотнул слюну, но не решился попросить с ним поделиться. А когда я сам ему предложил, тут же замахал руками, убеждая меня, что он не голоден, да и есть у него своя еда. Невместно ему с барином из одной корзины кушать. Спорить я не стал, но зарубку себе сделал.
Подкрепившись, мы двинулись снова в путь. Мой зад уже откровенно устал от тряски, даже подложенное сено не спасало, и я понял, почему в будущем любую машину плохого качества стали называть «тарантасами». Народная память — она такая. Даже века спустя любимый зад не забудет подобного над ней издевательства. Сквозь кровь пронесет «любовь» к этому изобретению человечества.
Мы проехали еще две деревни похожие между собой почти как близнецы, когда приблизились к новому поселению. У берега в двух сотнях метров стоял большой двухэтажный дом. Первый дом, который я здесь увидел, построенный из камня, а не из дерева. Имеется парадный вход, колонны перед ним и разбитый вокруг сад. От дома спускается к реке вымощенный камнем тротуар прямо к личному причалу. Вот он уже был деревянным. У причала покачивается небольшое парусное судно, в наше время такое назвали бы яхтой. Только обводы не столь изящные, как в будущем, а в остальном — очень похоже.
Недалеко от дома, явно поместья какого-то землевладельца, скорее всего того самого князя Белова, о котором недавно упоминал Аким, была еще одна деревня. Она стояла буквально через дорогу, по которой нам предстояло проехать дальше. Дворов в ней было уже больше, а на пригорке возвышалась над ней своим деревянным куполом небольшая церквушка.
— Поместье князя Белова? — решил я все же уточнить у Акима.
— Да, вашсиять, — вздохнул мужик.
— И судно его? — уточнил я.
В наше время содержание собственного катера — удовольствие не из дешевых. Но может сейчас все иначе и помещики могут позволит себе подобное?
— Князь Белов изволит кататься, — отвечал Аким. — Но не слыхал, чтоб он себе корабль покупал. Это какие ж деньжищи нужны! Даже ваш батюшка, долгие годы ему жизни, если захочет, в Царицын едет да на время там корабль берет для покатушек. Хотя-я… Уж не осерчайте, барин, но крестьяне у князя волком воют — всю душу он из них пьет! Могет, и купил себе суденышко-то, на крестьянском горбу едучи.
