90-е: Шоу должно продолжаться 13 (СИ) - Фишер Саша
Выяснилось, что телеграмму они получили, но приняли за чью-то дурацкую шутку, так что честно пустили бесполезную бумажку на растопку бани.
В общем, минут десять мне понадобилось, чтобы убедить хозяев дома открыть мне дверь.
Дальше меня ждала анекдотичная такая парочка. Необъятная дама в ситцевом платье в цветочек — Нюрка. И тощий до почти невидимости и седой как лунь ее муж Захар. Причем седой не по старости. На лицо он выглядел скорее нелюбымым сыночком Нюрки, чем мужем.
Поверили. Тут же поднялась суета и гвалт. Кроме этой пары, в доме обнаружилось трое каких-то хмырей, сложением и выражением лица схожих с Захаром. Нюрка всполошилась, что это же свадьба, нужно надеть сразу все самое лучшее…
Минус еще полчаса времени.
К этому моменту настрой я имел весьма философский. Так что когда из спальни выплыла наташина деревенская тетка, я даже глазом не моргнул. Хотя в ее платье из потертого бордового бархата она была похожа на вышедшее на прогулку кресло.
Ладно. Погрузились, погнали.
Захар поначалу никаких хлопот не доставлял. Сидел на переднем сидении, вцепившись обеими руками в грубо выструганный крест на груди и тихо что-то шептал. Молился, очевидно.
Проблемы с ним начались, когда мы въехали в Новокиневск. Там он заволновался, обнаружил ручку стеклоподъемника, опустил со своей стороны стекло и принялся костерить проходящих мимо женщин и девушек за фривольный вид, короткие юбки, яркую косметику. За все, в общем. Кажется, его возмущал сам факт того, что женщины имеют наглость вот так просто ходить по улицам.
Почувствуй на себе словосочетание «испанский стыд» во всей красе, так сказать.
В общем, мы успели к самому концу выкупа. Когда жених со своим свидетелем, роль которого выполнял Лео Махно, уже практически преодолели все препоны и топтатись где-то в сенях. Откуда раздавались залихватские частушки весьма похабного, кстати, содержания. Даже жаль, что ни одной не запомнил, надо будет, когда страсти улягутся, узнать у Наташи адрес этой «столетней» Галки и записать несколько. Весьма забавное народное творчество.
— Кстати, я еще утром сегодня подумал, — задумчиво проговорил Бегемот. — А разве можно так, что свидетель и свидетельница — это отец и дочь? Это же как-то неправильно…
— А почему нельзя-то? — удивленно всплеснул руками Бельфегор. — Это не не они женятся.
— На этот счет у наташиных родственников было очень много возражений, — засмеялся я. — Когда они узнали, что это так, чуть ли не требовали немедленно вернуться в загс и перерасписаться с нормальными свидетелями. Но дело было уже часов в десять вечера.
— А что, никто не подрался? — спросил Астарот.
— Ну… почти, — засмеялся я. — Захар кидался на Леонида Карловича, хватал его за грудки и требовал: «Пойдем выйдем!»
— Когда узнал, чем он занимается? — фыркнул Бельфегор.
— Что ты, эти вещи там не обсуждали, — помотал головой я. — Тамада устроил конкурс, в котором Леонид Карлович победил просто. А подвыпивший Захар, который до этого пытался читать нотации родителям дяди Вовы и объяснял Еве, что все, кто до брака занимается сексом, будут гореть в аду, вдруг превратился в озорную свинью. Пытался приударить за мамой Наташи. Получил в чан от Нюрки.
«Ангелочки» заржали.
На самом деле, рассказывать всерьез, что там на этой свадьбе было, мне не очень хотелось. Мало веселого в таких праздниках. Много неприятных моментов. Из тех, которые в двадцать первом веке назовут сочным словечком «кринж». Очень уж из разных миров происходили родственники жениха и невесты. Родители дяди Вовы выглядели как респектабельная пожилая пара, элегантно одетые, невозмутимые. И к ним прицепилась, как репей, полуграмотная тетя Вера.
А в финале, когда я обнаружил Наташу плачущей рядом с туалетом, я сграбастал наших молодых, сунул их в машину и увез в гостиницу «Новокиневск». И потом самолично проследил, чтобы гости особо не засиживались там.
Так что сегодня счастливые лица всех, кто на вчерашнем торжестве присутствовал, были вполне оправданы. Что бы ни вытворили сегодня приглашенные нефоры всех мастей, у них все равно не будет шансов так звездно все испоганить.
— О чем смеемся? — спросила Ева, обняв меня сзади.
— Да вот, расспрашивают меня про вчерашний день, — ответил я, повернув к ней голову.
— Ой, фу! — Ева поежилась и прижалась ко мне плотнее. — Кошмар. Забыть, как страшный сон! Предупреждаю, кто следующий спросит, получит в лоб!
— Блин, даже странно, — вздохнул Бегемот. — По-моему, свадьба — это всегда весело должно быть.
— Вот сегодня и весело, — сказала Ева. — А вчера… В общем, неважно, что было вчера. Было и прошло. Ура.
— А правда, что ты через окно из дома убежала? — спросил Бельфегор.
Ева резко метнулась вперед и звонко шлепнула рыжего клавишника по лбу ладошкой.
— Да понял я, понял! — засмеялся Бельфегор.
Со стороны мангала раздался смех и шумные аплодисменты. Двое патлатых товарища с очень серьезными лицами тащили со стороны столовой еще один стол. А то имеющихся не хватало. От ворот радостно заголосили — трамвай привез новую порцию гостей. Судя по развевающимся плащам, подъехала группа толкиенистов.
Наташа с дядей Вовой стояли обнявшись в тени развесистой сосны.
«А может и получится у них что-то…» — подумал я, глядя на их счастливые лица. Наташа была в свадебном платье. Причем не в том же, котором вчера. Вчера на ней была что-то такое скучноватое, как будто даже не очень подходящее ей по размеру. И фаты не было, только веночек из белых цветочков. Зато сегодня Наташа была блистательна по-настоящему. Белоснежное платье с пышной многослойной юбкой, роскошная фата до пят. Худая и высокая Наташа в этом всем смотрелась настоящей супермоделью. Как с обложки.
Своих родителей дядя Вова тоже не стал приглашать на второй день. «Взрослых» было всего человек десять, и они оккупировали деревянную беседку, накрыли себе там отдельный стол и с толпами патлатой молодежи практически никак не пересекались. Жених с невестой иногда вот так вот романтично обнимались, а потом снова расходились — каждый в свою компанию.
От развлекательно-увеселительной программы Наташа отказалась. Вчера. Когда я вез их с женихом в гостиницу. Вытерла лицо, размазав косметику и заявила, что к черту весь этот движ, конкурсы и прочую хрень. Пусть все просто жрут, слоняются как хотят, орут под гитару и танцуют под магнитофон. Потому что ну его к черту, этот напряг весь. Вместе с криками «Горько!» и прочей свадебной мишурой. Ну, кроме платья, естественно. Платье — это святое.
И в результате свадебное торжество второго дня было очень многолюдным, но совершенно хаотичным. И таким, реально расслабленным.
И погода способствовала общему безмятежному настрою. Уже настоящее лето, но пока без сурового зноя, на пронзительно-голубом небе ни единого облачка. И хвойный запах от сосен. И отчаянное многоголосое чириканье птиц. Да еще и в пионерском лагере дело происходит, что само по себе возвращает мысли куда-то в далекое детство.
«Пионерский лагерь, — подумал я. — Пока еще вывески не сменили. Пионеров уже нет, а пионерские лагеря еще есть».
— Как будто страна клочьями меняет кожу, — почти озвучила мои мысли Ева. — Когда мне было восемь, я очень мечтала сюда попасть.
— В «Юный связист»? — спросил я, усаживаясь на теннисный стол.
— Ага, — Ева села рядом и положила голову мне на плечо. — У меня сюда подружка ездила. И рассказывала все время, как тут у них хорошо, как можно на тихом часе по-быстрому домой съездить. А я всегда ездила в «Березку» или в «Дружных». А до них пилить часа два на автобусе.
— А девять перестала мечтать? — усмехнулся я.
— Ой, ну я не помню точно, во сколько, — Ева сморщила нос и потерлась щекой об мою щеку. — Но тут случилась история какая-то страшная. Кого-то убили или кто-то пропал. Рассказывали всякие ужасы. И как-то… расхотелось.
— Убили, говоришь? — повторил я. В голове шевельнулось даже какое-то детское воспоминание о какой-то жуткой истории. Без самой истории, правда. Просто тень воспоминания о том, как я вернулся с каникул, а в школе все гудят про чей-то труп, про маньяка и про прочие гробы на колесиках.
