Рысюхин, 12 градусов хватит? - Котус
Доктора не чинясь приступили к трапезе, и брусничной настойкой не пренебрегли, правда, выпили буквально по пятьдесят граммов, не больше. Ну, и застольные разговоры, куда уж без них, правда, с некоторой спецификой, вызванной профессией и характером гостей. Так, не смущаясь, заявили, что у нас здесь случай «самый обыкновенный, ничего интересного». Потом, правда, спохватились, что «ничего интересного» — это для нас хорошо, поскольку интересны для них всякого рода патологии и отклонения. И даже привели пару примеров таких «интересных случаев», пока не спохватились, что это не совсем уместная за столом тема. «Не совсем», ага! Да бабушку бы сердечный приступ хватил при одном упоминании того, что подобное можно за столом обсуждать. Затем Аркадий Игоревич перенёс внимание на Ульяну:
— Вы, я так понимаю, вторая супруга нашего хозяина дома?
— Да, вы правы.
— И что же, как скоро вы планируете воспользоваться моими услугами?
Ульяна порозовела и потупилась, я перехватил разговор, правда, похоже, не совсем удачно:
— Мы только в начале апреля поженились, так что пока только работаем над этим.
Ульяна обрела более насыщенный цвет, целительница улыбнулась, а доктор хохотнул и усугубил:
— Да уж, работа требуется активная, я бы даже сказал — углубленная!
За что получил тычок локтем от соседки по столу. Я вновь решил отвлечь внимание от уже красной Ульяны:
— Это почти как в том анекдоте. Раннее утро в деревне, на плетень взлетает петух. Обводит округу взглядом и, разминая крылья, говорит: «Невыносимо хочется работать!»
Смеялись все, даже слегка сбавившая накал Ульяна. Идея почти сработала: все переключились на анекдоты, но у врачей они были весьма специфичные. Не то, чтобы все пошлые, или что-то подобное, хотя и этого хватало, а просто порой непонятные: смеются люди, а с чего⁈ Дедов анекдот про Вовочку и червячка[1] оказался на их фоне совершенно пристойным и предельно прозрачным, и даже понравился.
Долго не сидели: через полчаса медики решили проведать Машу и идти к себе в комнаты, отдохнуть, пока есть возможность. И в предвидении того, что ночь может оказаться бессонной. Мы же с Ульяной остались вдвоём, чуть позже — втроём с Варварой Матвеевной, которую тоже отправили из «палаты». Наконец, Ульяна попросила:
— А спой ещё раз про май!
Спел, куда деваться. И даже не один раз, разумеется. Но наступило девять вечера, Маша проснулась, мои напарницы сбежали к ней, а мне что оставалось делать? Не спать же идти — светло ещё на улице⁈ Пошёл в кабинет, где бродил туда-сюда по комнате до трёх часов ночи, и даже позже, уснул на диванчике не раздеваясь, когда за окном уже светать начало. И снилась такая невообразимая дичь…
Я всю ночь убегал от каких-то хищных ящеров, от мелких и шустрых, до здоровенных, на весь коридор. Какой коридор? Так убегал я по огромному зданию, которое было очень похоже на мою гимназию, только намного больше во все стороны, в том числе и по высоте, пять этажей вместо трёх и лишним коридором-перемычкой между крыльями. Убегал я не один, а с целой компанией, где были Ульяна, Вася Подберёзовиков, Гена «Зубы» и Влад Беляков, причём все они были лет десяти на вид, а я — в своём обычном виде, но при этом мы вроде как были одноклассниками. Убегали, не имея ни оружия, ни магии и даже не пытались о них вспомнить, пока не спрятались в надёжном месте. Им оказались «секретные антресоли» в мужском туалете на третьем этаже, прямо над кабинками, причём нижний край этой полки, закрытой иллюзией, находился на той высоте, где в реальности располагался потолок. Откуда-то нам было известно, что запах хлорки отбивает тварям нюх, а заглянуть они не могут из-за роста. Прятались, пока не решили сходить в столовую за едой. Откуда-то при этом знали, что мелких ящеров уже нет (просто нет, куда делись — осталось за кадром), а крупный к нам беззвучно не подкрадётся. Но он — смог, и загнал нас в тупиковый закоулок. И вот, когда чудовище пыталось влезть к нам — его сбил поезд. Ага. Прямо в коридоре, да. Здоровенный паровоз, тянувший за собой два десятка платформ, на каждой из которых стояла здоровенная пушка-гаубица на старомодных кованых колёсах. Пушки подпрыгивали и грохотали, от этого грохота я и проснулся.
Проснувшись — понял, что разбудивший меня грохот присутствует наяву, за дверью, где слышались суета и беготня. Ещё секунд пять у меня ушло на то, чтобы окончательно проснуться и сообразить, что это значит. Сонный, помятый со сна, я выскочил за дверь и чуть не врезался в куда-то бегущую горничную Маши. В палату меня не пустили, сунули в руки кружку чая, куда было щедро плеснуто чего-то крепкого, и кусок ветчины на ломте хлеба. После чего отправили в гостиную, чтоб «не мешался под ногами». Нормально, да⁈ В моём собственном доме! Но не успел даже обидеться, как мне пояснили: хоть всё и началось по-настоящему, но ждать ещё не меньше получаса. Я, честно, не заметил даже, куда делись тот чай и то мясо, словно ящер из сна украл. Наконец, мне было сказано, что «всё» и «можно зайти».
Маша лежала на кровати, укрытая до пояса простынёй, уставшая, измученная, с тёмными кругами под глазами, но довольная. На груди у неё лежал ребёнок, но совсем не похожий на младенцев, привычных не только по картинкам, но и виденных ранее: ни тебе пухлых розовых ручек с перетяжками, ни чего-то подобного. Какой-то тёмный,