Аргентинец поневоле (СИ) - Дорнбург Александр
Но, во-первых, подозрение не есть уверенность, во-вторых, в такие планы меня никто не посвящал, мне это совсем не по статусу, я же обычный наемный работник, мне не по чину «партизанить» ( а без фактов гутарить — занятие пустое, так как станешь умничать — пеняй на себя: ничего хорошего из этого не выйдет ). Думай себе, что хочешь, а зачем вслух говорить?
И в-третьих, эта поездка для меня будет являться своеобразным финальным аккордом. Пора бросать такую нервную работу, неча там боле делать, и выходить на пенсию. Предварительную. Не фиг далее чужих блох кормить! Брошу все к черту и уеду в Кисловодск! А там посмотрим. Куда кривая вывезет…
Рейс до Буэнос-Айреса, столицы Аргентины обещал быть утомительным. Лететь предстояло не менее четырнадцати часов и время поразмышлять у меня еще было. С избытком. Хоть диссертацию пиши.
Так что начнем, пожалуй, с самого начала. Как в народе говорят, «от печки».
То есть еще до моего рождения. Жил да был в городе Росарио, что находится в аргентинской провинции Санта-Фе, маленький мальчик. Педро Хуарец. Крупный город Росарио по величине является третьим городом Аргентины и весьма знаменит своими многочисленными замечательными и широко известными жителями. Революционером Че Геварой, футболистом Леонелем Месси и тренером Луисом Менотти. Но мой покойный уже папаша, родившийся через год после окончания второй мировой войны, широко известным не был. Не довелось. Правда, приходился дальним родственником Че Гевары, что весьма испортило ему жизнь.
Когда «чокнутый коменданте», в миру Эрнесто Гевара де ла Серна, устраивал кубинскую революцию 1959 года, моего папашу, 13 летнего пацана, в начале власти не трогали. До поры до времени.
Его время настало через семь лет, когда в июне 1966 года в Аргентине грянул очередной военный переворот. Который вошел в историю под красивым поэтическим названием «Аргентинская революция». Что весьма странно, так как в стране тут же установился жесткий режим военной диктатуры профашисткого типа. Видимо, путчисты были настолько реакционны, что невольно примыкали к революционерам с другой стороны. Если рассказывать об этом знаменательном событии в двух словах, то там по ходу дела неуравновешенный генерал Онганиа, недовольный итогами выборов, сверг только что избранного президента Артуро Умберто Ильиа.
А учитывая, что неугомонный Че занялся экспортом революции, и после неудачной попытки в африканском Конго, стал присматриваться к соседней с Аргентиной Боливии, собираясь устроить там свою базу, экспортируя коммунизм на всю катушку, то и власть и полиция серьезно напряглась. И стала внимательно присматриваться к родственникам Че, его отцу и брату. И заодно и к прочим. Тем, кто по далее.
А так как Педро Хуарец по молодости и глупости уже успел попасть на контроль полиции как «растущий вольнодумец», то и он попал на заметку. Ведь подростку тоже хочется быть этаким всамделишным бесшабашным революционным удальцом, острословом, которому сам черт не брат.
Военная хунта, возглавляемая генералом Онганиа, с ходу показала, что миндальничать не собирается. Под лозунгом «Мой режим — мои правила!» были установлены новые порядки, при которых не оставалось места всяким либералам, демократам и прочим скрытым коммунистам.
Первым делом после переворота, в «ночь длинных дубинок» войска и полиция обрушилась на университеты, жестко карая преподавателей и студентов за вольнодумство. Все кто мог, почувствовав, что дело пахнет жареным, в том числе большинство университетских профессоров, сразу после этой резни постарались эмигрировать. А то все заумное мурло да мурло! Нельзя же так! Это хоть кого разобидеть может.
Интеллигенция хаотично, словно тараканы на кухне, когда неожиданно включили свет, рванула во все стороны. Даже курица без головы минуты две пробегать может, что уж говорить о человеке, который вообще-то «венец природы»! Под эту «утечку мозгов» попал и молодой «юноша бледный с взором горящим» 20 летный Педро Хуарец, недавно окончивший 3-й курс столичного университета Бельграно, на ниве юриспруденции, и явственно понимающий, что пора сматываться из страны. Крутить педали, пока не дали. И как можно дальше.
Надобно заметить, что все латиноамериканцы, чувствуют себя в любой стране Латинской Америки как дома. Все они относят себя к потомкам истинных конкистадоров, выходцев из Испании. Благородных идальго. Джентльменов до мозга костей и до кончиков ногтей.
Так уж повелось, что в начале 19 века, в результате революций, границы бывших испанских колоний устанавливались весьма произвольно. А поскольку всем известно, что хорошо там, где нас нет, то множество жителей новоиспеченных стран, променявших власть испанского короля на власть доморощенных диктаторов всех мастей, в числе которых во множестве были маньяки-уникумы с медицинской точки зрения, долго еще бегали по обоим континентам в поисках нормального места для жизни.
С юга на север и с севера на юг. От техасских Сан-Антонио и калифорнийского Сан-Франциско до чилийских Вельпараисо и аргентинского Буэнос-Айреса. Благо если плыть по морю, то все почти рядом.
Помогало в этом броуновском движении за лучшую жизнь, так сказать, и то, что почти все латиноамериканцы друг другу родственники. Конкистадоров, любителей «съездить по рылу», изначально была лишь малая горсточка, преимущественно из испанской провинции Эстремадура. А массовой эмиграции из Испании в колонии не происходило. Так как пока какой-нибудь свинопас живет в Испании, то он по умолчанию — человек высшего сорта.
А стоит ему с семьей уехать в колонию, то его дети, при рождении вдохнувшие колониальный воздух, автоматически превращаются в креолов — существ низшего сорта. То есть получалось, что нужно жить и рожать детей в метрополии, а в колонии ездить только на время в командировку.
Добавим сюда еще и многочисленные семьи, по десять детей, что были раньше, да приплюсуем почти пятьсот лет колониального периода, отминусуем, что латиноамериканцы категорически не любят вспоминать, что в их жилах так же течет кровь индейцев. За исключением, когда эта кровь по прямой линии течет от правящих домов ацтеков и инков.
В результате получается, что ты можешь всю жизнь пасти баранов с босыми ногами, но покопавшись в своей родословной, перебирая многочисленных родственников, ты вполне можешь найти в прошлом какого-нибудь генерал-губернатора Венесуэлы или вице-короля Мексики. Напомню, что неблагородных испанцев в жизни отчего-то не встречается. Совершенно. Так же как сухой воды или жидкого льда.
Вот и семья Хуарецов всегда утверждала, что через связи с де ла Серна она имеет в активе одного вице-короля Перу, а какой-то из бравых Хуарецов пару лет исполнял обязанности губернатора Гватемалы. Но это моему папаше не сильно помогло. Так как на дворе стоял период фашистских хунт в Латинской Америке. Диктаторы правили в соседнем Уругвае, Парагвае, Боливии. Бразилия и Чили тоже не слишком отставали. Короче, куда ни кинь — всюду клин.
Пришлось молодому Педро в поисках убежища чесать транзитом (мир не без добрых людей) аж до самой Кубы. А поскольку на «Острове Свободы» делать особо было нечего, местным начальникам самим теплых мест не хватало, то его сразу отправили в Советский Союз. На учебу и стажировку. Так как советское социалистическое право и буржуазное право, которое преподавали моему папаше в Аргентине — две большие разницы.
Эх, понеслась душа в рай!
В Стране Советов молодому и шебутному аргентинцу неожиданно понравилось. В отличии от нищей Кубы. На острове Свободы как-то затянулся постреволюционный период. Все с утра до вечера драли глотки на бесконечных митингах, а в результате по итогу получалось, что жрать совершенно нечего.
И это при том, что на благословенном тропическом острове можно было получать два или даже три урожая в год. Короче, все повторялось в истории и происходило по заветам славной Гаитянской революции. Тогда половина острова Гаити кормила половину Франции, а после произошедшей революции оказалась, что теперь «свободным» неграм и самим есть нечего. Эйфория — страшная сила!
