Маг 12 (СИ) - Белов Иннокентий
— Но, самое главное, что никаких гарантий для Российской империи от нападения германских войск я не вижу. Если они будут сосредоточены на нашей границе — они могут напасть в любом случае. Порвем мы отношения с Францией или нет.
— Это так, государь. Поэтому нам и требуются секретные переговоры с кайзером. Возможно, придется что-то уступить Германии. Возможно, но, не обязательно на самом деле.
— Что же именно? — поднимает бровь Николай Второй.
— Есть у вас такое владение, от которого одни расходы и тревоги. Не одно, конечно, на самом деле, такое есть. Но, послушайте спокойно, что я вам предложу, — решаю я прямо сейчас увязать часть национального вопроса с вариантом «вообще не воевать ни в каком случае».
— Это вы про Польшу, насколько я понимаю? — скептически интересуется император, щипая себе ус.
— Про нее самую. Это как тот самый чемодан без ручки, который нести трудно и неблагодарно, а бросить жалко. Да и бросать стратегически не очень правильно, ведь она неминуемо попадет или под влияние британцев, или немцы ее заберут целиком. Но, сейчас, именно для решения проблем с Германией можно и отказаться от такого владения.
— Отказаться самим нельзя! Империю нельзя никому раздавать! — сурово бросил император, выпрямляя спину.
— Нет-нет, ваше Императорское Величество! Естественно, ничего такого делать нельзя априори! Но, есть и другие пути договориться. И заодно — показать всем остальным националистам, к чему ведет отделение от могучей и сильной страны! И литовским, и финским, и всем прочим!
— Это какие же такие интересно пути имеются, чтобы как-то сохранить свое лицо перед народом?
— Вот именно! Вы правильно, государь, заметили. Можно и лицо сохранить, и страной, искренне переживающей за свободу других народов выступить! — успокаиваю я Николая Второго.
— Согласитесь, от Польши самой Российской империи толку немного. На каждый рубль, получаемый в качестве налогов оттуда, России приходится тратить рубль четырнадцать копеек на содержание институтов власти. Убыток довольно значительный, государь. Еще ее приходится охранять нашей армии, а охранять от внешних врагов глубоко недовольное этой охраной население — ну это совсем глупое занятие безо всяких перспектив. И от лодзинских фабрик сильно страдает наша прядильная промышленность, а они поставляют свою продукцию на гигантский российский рынок беспошлинно теперь. Нашим фабрикантам это совсем невыгодно. Ведь так?
— Откуда у вас такие цифры? — недовольно спрашивает император.
— Нашел в статьях, государь. То есть, прибыли от такой колонии нет никакой, одни убытки, а сами поляки ненавидят вашу царскую власть искренне и до глубины души! Уж поверьте, я этот вопрос хорошо изучил, — добавил я, заметив его протестующий жест, — В самой Польше очень сильны позиции английского лобби, оно не жалеет денег на развал страны и агитацию против Российской империи. Однако, отдать самим той же Германии наши польские земли — недопустимо, вас съедят сразу же в обществе и при дворе.
— Да, это вызовет бурную реакцию! — соглашается государь, — Даже я не смогу ее погасить!
— Но, зато, можно зайти с другой стороны и выступить как передовая страна, пример для всего остального мира. Раз Российскую империю называют тюрьмой народов всякие критики-писаки, и наши, и заграничные, тогда можно поступить как демократическая и очень свободная страна — разрешить национальный референдум в Польше. Пусть проголосуют все жители без ограничения, хотят ли остаться в Российской империи или мечтают образовать свою независимую страну.
— Конечно, они проголосуют за полную независимость! — нервно бросает император.
— И в этом будет такая же ловушка для Польши, как убийство эрцгерцога для французов! — с довольным видом говорю я, — Очень даже можно выйти с прибытком из безнадежно сложившейся ситуации!
— Объяснитесь, Сергей Афанасьевич! — не понимает Николай Второй.
— Земли, где проголосуют меньше шестидесяти процентов за независимость, где много православных украинцев и белорусов плюс еще те же литовцы — пока отдаваться не станут полякам, а это точно две губернии из девяти — Люблин с Холмом и Сувалки с Вильно. Там голосование проводить не станем, мол, еще время не пришло. Но, поляки все равно от референдума не откажутся — это слишком большой соблазн для них. Из остальных семи губерний они пусть строят свое суверенное государство с помощью англичан. Сколько успеют, конечно. И еще, самое главное, государь — все крепости, военные объекты, государственные железные дороги остаются в собственности России и продаются со скидкой, например, Германии по секретному договору. Имеем такое право — распоряжаться своей собственностью! У немцев лишних денег нет, конечно, но, есть первосортная промышленная продукция и технологии. Чем-то да расплатятся и еще должны будут. В общем, бесполезный для нас чемодан отдадим не совсем бесплатно, как в любом другом случае, насколько мне известно по истории. Поляки и России деньги не отдадут, и немцам не захотят ничего отдать, науськиваемые Англией. Не та это нация! Очень гоноровые паны! Поэтому Германия для осуществления своих имущественных прав вступит военной силой в Польшу, где без русской армии и с зачатками формируемой польской самообороны, быстро захватит ее и все.
— Как вы думаете, согласится на такое приобретение кайзер Вильгельм? — спрашиваю императора.
— Несомненно, что проглотит и мы станем лучшими друзьями Германии. На какое-то время, — не спорит со мной Николай Второй.
— Получается так — что Россия провела референдум, как передовая и демократическая страна, дала свободу угнетаемым полякам, значит — никакая она не тюрьма народов. И свое законное имущество немцам продала, пусть и совсем дешево, — разливаюсь я соловьем.
— Польша сама выбрала независимость, значит, за свое дальнейшее существование отвечает тоже сама. Как у нее получится, — догадывается император.
— Точно, государь, вы дали им свободу, а агрессивной Германии, которая оккупирует Польшу, будет уже все равно. Она Бельгию и Францию к тому времени начнет атаковать, так что свою репутацию в мире уже не ухудшит. Германия будет думать, что она стала сильнее, присоединив военной силой почти девять миллионов поляков и расширив свою империю. И была бы в этом права, если бы сама не ввязалась в войну. Россия скинет ненужный балласт и точно не будет ни с кем воевать.
— Очень интересный ход. Только, все же Польшу можно не отдавать, там хорошая промышленность и народ образованный.
— Конечно, можно и не отдавать пока. Но, в перспективе все равно придется, там совсем чужой, католический народ проживает, ассимилировать их не получится. Да и вопрос с Германией такой ход точно закроет!
— Спорить не стану, Вильгельм от такого подарка не откажется никогда.
— А вы знаете, государь, почему образованных людей там треть, а в России — всего пятая часть народа. Ведь потому, что российское государство тратит на образование в Польше в пять раз больше денег, чем в самой России.Там уже много разных вариантов получается, но, ход со свободным референдумом и признанием Польши независимым государством — самый беспроигрышный. И мы все в белом, как приличные люди и Германия поляков заберет под свою руку на время.
— Почему вы так уверены в этом, Сергей Афанасьевич? Что на время только заберет?
— Потому что, государь, Германия все равно не потянет войну против Англии и Америки, даже если разгромит Францию. Потенциалы промышленные совсем в не пользу немцев работают, да и в войне с Францией немецких мужчин много погибнет. Поэтому она снова потеряет свои польские владения и тут у нас окажется новая возможность что-то порешать. В любом случае — Россия дала Польше вольность без войны, на всенародном голосовании, значит, самым правильным способом, отношения должны остаться нормальными на какое-то время. Как говорит восточная мудрость, лучше всего быть обезьяной, которая сидит на берегу реки и ждет, когда мимо проплывут тела врагов. Россия как раз может стать такой обезьяной, ваше Императорское Величество! — с подъемом рассказываю я царю.
