Кремлевские звезды (СИ) - Ромов Дмитрий

— Нет никакой необходимости наводить такие справки, мы больше не собираемся наступать вам на мозоли.

— Отлично, — киваю я. — Это стремление обоюдно, тогда давайте перейдём к делу. Я хочу, чтобы мы с вами занялись взаимовыгодной торговлей. Вот в этой коробке…

Я встаю, выхожу из-за стола и наклоняюсь к стоящей на полу картонной коробке. Случайно задев рамочку, я сбрасываю фотографию на пол. Проклятая неуклюжесть. Журавлёв наклоняется и подбирает рамку с пола, но, прежде чем отдать её мне, задерживается на ней взглядом.

— Я так и думал, — бормочет он.

— Что, простите?

— Нет-нет, прошу прощения… А впрочем, думаю, лучше жить без недомолвок, правда? Я ожидал, что у вас есть покровители в Москве, и эти карточки подтвердили мои предположения.

— Полагаете было нескромно развешивать их здесь?

— Что вы, полагаю, для дела это просто необходимо. Я бы сделал точно так же. И вот, я всё-таки скажу. Ваша знакомая будет окружена забо…

— Спасибо, но этого как раз не нужно. Просто забудьте о ней. Так вот, в этой коробке находится то, с чего мы с вами и начнём.

Я показываю ему товар лицом и предлагаю взять содержимое коробки в качестве образцов.

— Очень хорошо сделано, качество великолепное, — кивает Журавлёв. — И ткань, и фурнитура, и упаковка. Да и сшито неплохо, нужно быть действительно спецом, чтобы отличить эти швы от настоящих. Поздравляю.

Вот собака, расколол. Ну, да ладно, чего уж там.

Мы обсуждаем ещё какое-то время вопросы связанные с поставками и документами, а потом я приглашаю Денискиного папку на обед.

— Это прямо напротив, в ресторане «Солнечный». Там вполне неплохо. Сейчас подойдём к нашему бару, пропустим по стаканчику на аперитив, и потом сразу обедать.

Он хвалит бар и заведение, находя, что оно ничуть не хуже, чем в Новосибе. Мы легко и даже дружески болтаем, словно и не было позавчерашнего напряжения. Разумеется, всё это видимость, и что там внутри покажет время, но видимость эта вполне приемлемая.

Мы выходим на улицу. Моя машина стоит в нескольких метрах от входа. К счастью, парковки у нас бесплатные и машин в городе не слишком много. Когда мы идём мимо, дверь открывается и из «Волги» появляется Паша.

— Егор, — говорит он и протягивает мне трубку. — Тут Большак звонит.

— Юрий Платонович? — спрашивает Журавлёв, уважительно глядя на мой, практически мобильный, телефон. — Передавайте ему поклон.

— Привет, дядя Юра, — говорю я, прикладывая трубку к уху.

— Привет, Егор. Слушай, у нас тут ЧП небольшое.

— Да? — напрягаюсь я.

— Дока избили. И хорошенько так. Его сейчас в областную везут.

— И кто? — спрашиваю я, хотя что-то мне подсказывает, что ответ мне известен…

9. А кто это у нас тут?

— Хулиганы какие-то, — говорит Платоныч. — Загреб или что-то в этом роде, странное имя какое-то

— Понятно.

Обедать мой новый партнёр идёт без меня. Отправляю с ним Лиду, а сам прыгаю в машину и еду к Рыбкину.

— Дядя Гена, здорово. Можешь мне посоветовать какого-нибудь спеца по местным блатным и разным приблатнённым?

— Могу. Динмухаметов. Есть такой дед.

— Дед?

— Да, он на пенсии уже, но дело своё знает, не голова а картотека. Местные у него вообще все на учёте, а кроме них ещё и по союзу неплохо ориентируется.

— Отлично. Как его найти?

— Да хрен его знает как. Он же на пенсии. Может, на даче торчит, может, по лесу бродит.

— Телефон есть?

— Не знаю. Могу поспрашивать. Кстати, завтра будет сборище ментовское по случаю Дня шахтёра, так вот, он обязательно будет. Всегда ходит на эту байду.

— А ты сам пойдёшь? — спрашиваю я.

— Придётся. Мне там значок какой-то вручать будут.

— Значок?

— Лучше бы зарплату накинули, — качает он головой.

— Дядь Ген, а ты чего так долго в младших лейтенантах, а? По моему разумению ты бы мог уже капитаном быть.

Он смотрит на меня, как на дитя не разумное и, кивнув, говорит:

— Ну, пойди да скажи Печёнкину, пусть капитана даст, я не против.

— Скажу, ладно, — хмыкаю я. — Слушай, а ты можешь меня познакомить с этим Динмухаметовым?

— Ну, пошли со мной на собрание, познакомлю.

— А меня пустят?

— Со мной пустят. Зачем он тебе дался, не пойму?

— Динмухаметов? Да появился тут какой-то Загрёб. Разузнать хочу кто такой и где найти его.

— Не слыхал такого. Может, залётный какой?

— Может и так…

— Ты кстати, помнишь, тачку списанную спрашивал? Я нашёл одну такую.

— На ходу?

— Можно сделать в принципе. Ну, так, вроде пыхтит ещё маленько. ЕрАЗ. Надо съездить глянуть и это… сам понимаешь…

— Сколько?

— Пять, — твёрдо говорит Гена.

— Дядя Гена, алё! За убитого Ерофеича, который сам даже не едет? Две. И это максимум. Чья тачка, кстати?

— Монтажный трест.

— Если сделают ремонт, дам… — я задумываюсь.

— Пять! — кивает Гена.

— Давай так, лично тебе дам пятьсот. А им — три.

— Всего должно быть четыре, — не соглашается он.

— Вот же ты торгаш! Три с половиной, и точка. И оформи на себя. И сделают пусть по-человечески, чтоб не ломалась каждые сто километров.

Док рассказывает примерно такую же историю, что и Спицын. Только, в отличие от сбытовика, он воспринимает ситуацию крайне нервозно и требует, извинений, компенсацию и гарантии безопасности на будущее. За нас он отдуваться не желает, тем более, что к финансам никакого отношения не имеет.

После больницы я еду к Скачкову, а Большак возвращается к себе. Тимурыч занят формированием организации, дел у него сейчас невпроворот. Скоро начало учебного года и надо всё успеть обустроить и людей набрать, а желающих у него довольно много. Это как раз хорошо.

Конечно, люди непроверенные, не ставшие частью братства, но на некоторые задачи уже вполне пригодные. Например, на усиление охраны нашей разливочной базы. Мы обсуждаем, кого отправить на работу и как лучше это всё организовать, когда приходит Паша Круглов, ждавший меня в машине.

— Большак звонил, — говорит он. — Сказал, что в Спортпромторг груз пришёл.

Блин, бункер не готов ещё… Ладно, сложим пока в бане.

— Поехали, Виталий Тимурович, — киваю я и встаю.

Скачков, не говоря ни слова, тоже поднимается и начинает закрывать своё хозяйство. Мы выходим, я отпускаю Пашу с Игорем и уезжаю со Скачковым. Мы едем к Облпотребсоюзу. Там я нахожу Большака и он показывает мне «зилок», стоящий во дворе.

Я забираюсь в кабину к водителю. Сам дядя Юра садится в «Волгу» к Скачкову. В операции участвуем только мы, самые доверенные лица. Мы выезжаем в сторону базы стройматериалов в нашу штаб-квартиру. Загоняем грузовик во двор и выгружаем из него свой груз. Водитель сидит, не выходя из кабины.

Сначала приходится вытащить палатки, котелки, туристское снаряжение, кеды и прочую дребедень, а потом уже появляются наши ящики с нелепыми наклейками «Клюшка для хоккея с мячом».

Мы оттаскиваем «клюшки» в сторонку и загружаем обратно в кузов весь остальной хлам. Грузовик уезжает, мы запираем за ним ворота и затаскиваем ящики в баню. Блин, втроём, да ещё и с учётом больного плеча, работёнка та ещё.

— Ну что, товарищи, — говорю я, вытирая лоб ладонью, — посмотрим, что тут у нас за клюшки?

Всё чётко, в соответствии с оформленным заказом и переданными денежными средствами. Десять китайских АКС со складными прикладами, type 56−1, трофейные. Три нагана, четыре ТТ, один бесшумный ПБ на базе «Макарова», один гранатомёт и одна американская М-16, положенная в качестве подарка, вероятно. Я её не заказывал и не оплачивал. Ну, и боеприпасы.

— ТТ китайские, — говорит Сачков, осматривая арсенал.

— Не, не должны, я просил наши, советские.

— Вот этот точно китайский… А эти… Эти наши, да, но старые, довоенные ещё.

— Как знаете? — спрашивает Большак.

— Да вот, по насечкам на затворе. Тут они редкие, чередующейся длины и глубины, а сейчас делают частые и одинаковые. Вот эти чёрточки. Надо бы их проверить все.