Помощник ездового (СИ) - Башибузук Александр
— Знаешь, чего я больше всего хочу?
— Стать врачом? — Лекса про себя улыбнулся.
— И это тоже, но не только… — хихикнула Гуля, прижимаясь всем телом к Лешке. — Угадай! Угадай же… — она коснулась губами щеки Алексея. — Какой ты недогадливый! Ладно, не говори, я потом сама скажу…
Лешка смолчал. Несмотря на горячее как огонь девичье тело рядом, голова была забита совсем другим.
Ему очень хотелось быть полезным стране и сейчас Алексей пытался придумать, как это сделать.
«То, что меня никто не будет слушать сейчас — это понятно. Но когда стану из себя что-то представлять, что предложить? Войны с басмачами я практически не изучал, но с ними и так справятся со временем. А вот ход Великой отечественной знаю неплохо, даже отлично. До нее еще два десятка лет, как раз есть время что-то изменить. Но с чего начать?..»
— Бесчувственное бревно! — фыркнула Гуля, двинула Лешку локтем и сразу же заснула у него на плече. Алексей еще немного поразмышлял, кое-что придумал и тоже провалился в сон.
А с рассветом потопал к коменданту, но как только увидел перед комендатурой уже собравшийся обоз, сразу понял, что опасался совсем не зря.
Обоз оказался огромным, около тридцати-сорока телег, причем при нем находилось очень много гражданских, в том числе женщин и детей. А вот охраны Лекса насчитал всего около трех десятков бойцов, преимущественно нестроевых, да еще почти поголовно пеших. Конных Алексей заметил всего человек пять-шесть.
Присоединяться к обозу сразу расхотелось. Лешка прекрасно понимал, что случится, если по дороге нападут басмачи.
— Кобылья срака… — он даже остановился, но все-таки пересилил себя и пошел на инструктаж.
Перед самым кабинетом невольно получилось подслушать еще один разговор.
— Нет у меня больше людей, Иван Степаныч, хоть тресни нет, говорю тебе русским языком… — раздраженно бубнил комендант. — Всех кого мог, уже отдал. Гарнизон пустой, все наличные силы за басмачами гоняются. Сам знаешь, что люди Муэтдина-бека творят. Я бы не отправлял обоз вообще, но из Коканда давят. К счастью, вчера пришли семеро строевиков-кавалеристов, с тобой пойдут. Правда командир у них молокосос, но с виду боевой и толковый.
— Так-то оно так, но… — пробасил скрипучий голос. — Но и меня пойми, Николаевич. Бабы да детки сплошные, будь они неладны. Да полторы тысячи пудов зерна, да мануфактура, такое как мед пчел ишаков этих немытых приманит.
— Все, не гунди, Степаныч. Деваться нам некуда. Вон, смотри, пулемет, я вам дам. А еще телеграфировал в Коканд, вас на половине пути встретит отряд. Да где этот молокосос шастает, сказал же к пяти приходить.
— Еще без пяти…
Алексей решил, что пора и постучался в дверь.
В кабинете уже собралось несколько человек. Вчерашний очкарик, которому комендант приказывал найти пулемет, молодой раскосый парень в военной форме, но совершенно гражданского вида и пожилой, тощий и длинный как слега, носатый мужик, в железнодорожной фуражке.
Как очень скоро выяснилось, пожилой — Иван Степаныч Сидоров, оказался председателем местной партийной организации, раскосый — китаец Василий Вань — командир городского ополчения, а очкарик — Венцеслав Семенович — председатель городской комсомольской организации и по совместительству заместитель коменданта по каким-то там вопросам.
Ни один из них даже близко не смахивал на кадрового военного, но эти люди все оправлялись вместе с обозом. А еще, на столе секретарши лежал пулемет системы Мадсена со стертым до белизны воронением и брезентовая сумка с магазинами.
Мадсен (Madsen) — датский пулемёт времён Первой мировой войны. Система Мадсен была разработана в 1890 году и выпускалась с 1900 года в Копенгагене фирмой «Dansk Rekylriffel Syndikat». Ручной пулемёт Мадсена является первым в мире ручным пулемётом, запущенным в серийное производство, которое продолжалось до начала 1950-х годов.
Инструктаж долго не продлился, комендант повторил все, что уже Алексей слышал, а еще несколько раз добавил, что своей властью приказывает Лешке с его людьми следовать с обозом: мол, отказываться даже не моги, объявлю дезертиром.
Таким образом, возможности для маневра не оказалось совсем.
Алексей плюнул, пообещал коменданту сделать все возможное и заграбастал себе пулемет. Тем более, умеющих обращаться с ним в охране обоза не оказалось…
Глава 9
Глава 9
— Кобылья срака!.. — выругался Алексей, затолкав, наконец, шпильку в казенную часть клятого Мадсена.
За время учебы и войны Леша стал уверенным пользователем всего стреляющего, в том числе пулеметов, но сумрачный гений датского оружейника положил его на лопатки.
Тяжелый и неудобный пулемет удалось быстро разобрать лишь только благодаря счастливой случайности, а вот собрать… на это понадобилось очень много времени и нервов. Чертова стрелялка оказалась не похожа по устройству вообще ни на одну известную Лешке систему.
Лекса взвел затвор странной рукояткой, похожей на рукоятку мясорубки, нажал на спусковой крючок и, услышав отчетливый щелчок, облегченно вздохнул. Приладил сверху несуразный однорядный магазин и отложил пулемет.
Алексей прекрасно понимал, что если нападут басмачи, пулемет не поможет, но, все-таки, наличие автоматического оружия немного успокаивало.
Стремительно темнело, в сумерках угадывались черные очертания гор, огромная луна заливала все вокруг мертвенно бледным светом. Брехали собаки, блеяли козы и овцы, ржали лошади, неугомонные дети верещали, смеялись и плакали. А еще, место стоянки угадывалось по зареву десятков костров.
Всех еще с первого дня предупредили о соблюдении хотя бы подобия звуковой и световой маскировки, но никто даже не подумал исполнять приказания. В общем, стоянку обоза было слышно и видно за пару верст, что вгоняло Лешку в жестокую и злобную меланхолию. В своей прежней жизни он был здоровенным детиной с недоброй мордой, так что хватило бы всего пары слов, чтобы прекратить бардак, а нынешняя внешность подростка явно не располагала к приведению к подчинению.
— Ты говорил, чтобы не орали и костры притушили?
— Говорил, — Вань махнул рукой. — Покивали и положили хер. Не слушаются, сволочи. Оно понятно, детишкам кашку горячую сгоношить надобно, свобода личности, опять же, но… — он запнулся и опять махнул рукой.
Китаец говорил по-русски с забавным пришептыванием, но вполне правильно. Он вообще оказался толковым и исполнительным парнем. И сразу принял старшинство Алексея, не обращая внимания на его молодость. Правда… при всем этом, оказался анархистом и всю окружающую действительность пытался подвести всех вокруг под свою идеологию.
— Я пробовал объяснить, — уныло пробубнил Венцеслав. — Послали.
Семенович сначала пытался нос задирать, но очень быстро сник и перестал перечить Турчину.
— Что за люди, мать их за ногу. Никакой сознательности! — страдальчески прокряхтел Иван Степаныч из телеги. Его с первого дня путешествия скрутил жестокий радикулит, отчего партиец почти не вставал и самоустранился от командования.
— Нагайкой их, задрипанцев, нагайкой, — с ухмылкой посоветовал дядька Степан.
Неожиданно ночь пронзил женский визг, а потом его заглушили детские вопли и мужской негодующий рев.
— Чтоб вам жаба титьку дала, клещеногие бараны… — обреченно выругался Алексей и решил все-таки привести к подчинению гребанных обозников. — Вань, Венцеслав, за мной.
Гуля молча скользнула за Лешкой.
Картинка открылась эпическая, пьяный и пузатый, коротыш киргиз пытался лупцевать свою жену, такую же дородную даму. Получалось не очень, она умело защищалась, верещала словно сирена и, в свою очередь, драла мужика ногтями как дикая кошка. Действу аккомпанировали своим пронзительным ревом четверо детишек и громко обсуждавшие скандал досужие зрители.
— Дай ей еще разок! Вот так!
