Чужой мир: Альтернатива - Алексей Федотов
Внезапно я вспомнил, что Белоусов обещал в начале боя. А я его точно ранил до крови, а сотня полновесных золотых мне бы сейчас очень пригодилась.
Я вздохнул и усмехнулся. Ну он и жук. Как говориться — джентльмен дал слово. Джентльмен забрал его обратно. Хотя сейчас не время джентльменов но суть одна и та же.
Под вечер принесли очередной поднос с едой. Разломанная на порции жареная курочка огромных размеров, куски свежего сыра, ломти горячего белого хлеба, нарезанный лук, маринованный чеснок и неизменный ледяной квас в большом, пузатом кувшине.
Я посмотрел на поставившего поднос и удалявшегося незнакомого бойца. Определил у него огненную магию и застыл с куском курицы, поднесенной ко рту, давя в себе желание хлопнуть себя по лбу этим куском.
Вроде бы молодое тело, а зашоренность мышления как у старика. Если он видел источник и каналы у других, то почему у себя-то он не может посмотреть. Ведь если инициация ядра была, значит оно есть?
Я бросил на блюдо курицу, задрал тунику и посмотрел себе на грудь. И чем дольше всматривался, то тем больше у меня были глаза.
Да, ядро было. Как и у других — в районе солнечного сплетения, но… во-первых размер — огромный с детский кулак. Для сравнения — у других, приходящих ко мне он был с грецкий орех. За исключением Белоусова — у него был побольше, но до моего все равно не дотягивал. Но главное это было, во-вторых. Мой источник искрился светом и переливался всеми цветами радуги. Даже не четыре цвета. Тут их было гораздо больше. И словно бурлил, то наливаясь одним цветом, то другим.
Я медленно опустил тунику и сел в полной прострации. Из одной задницы вроде выбрался, но тут же попал в другую. Складывалось ощущение, что там, где-то в заоблачной выси, меня кто-то сильно не любит. Очень-очень сильно.
То, что это не нормальный источник, это было понятно. На память пришли страницы древней книги, где говорилось про абсолютных магов и что их уже давно не осталось. А что бывает с тем, что существует в единственном экземпляре? Правильно, в лучшем случае исследуют. Либо уничтожают как непонятное нечто.
Я не хотел становиться ни подопытной мышкой под дотошными взглядами исследователей, ни мумифицированной головой с глазами пуговкой над камином у охотников за редкостями. Нет, существовал еще один вариант — признаюсь, что я абсолютный маг и меня тут же возведут на пьедестал почета, дадут много-много денег и будут подкладывать каждый день по новой женщине, чтобы заиметь от меня маленьких абсолютных магов.
Ага, ага…сейчас… побегут, роняя тапки. Если бы в этом теле был Демидов юнец, то вполне возможно он бы понадеялся на такой вариант и побежал признаваться и каятся. Но я-то старый, битый жизнью перец, и абсолютно не верю в людей и их толерантность. Запомните — нет никакой толерантности, и никогда не было. Каждый человек друг — другу волк и живет по закону джунглей, где много-много злобных диких обезьян. И толерантность придумали, чтобы сподручнее кушать других, прикрываясь словами о человечности. Поэтому я буду молчать как рыба об лед о своей необычности и уникальности.
Я снова потянулся к куску курицы — наконец-то поесть и снова замер.
Мне в голову пришли две о-о-очень интересных мысли.
Первая мысль это то, что если я смог у себя увидеть столь необычный источник, то мой секрет уже никакой не секрет для других магов⁈
Следом мне пришла вторая — с чего бы вдруг Белоусов заговорил о каком-то артефакте определения⁈ Это значит, другие маги не видят источников у других, если пользуются этим костылем-артефактом⁈ Или что?
Выходило, что не видят! И в памяти Демидова четко говорилось, что определении о наличии магии у человека, читай инициированного источника, проводилось на артефакте-определителе. Только так и никак иначе!
Я тихо выдохнул. Выходит, моя уникальность не только в цвете источника.
А еще в чем? И чем это мне может помочь или навредить? Я остро нуждался в информации. Очень-очень нуждался. Книги, прочтенные Демидовым, ответа мне дать не могли. Не было в них нужной мне информации.
Я вздохнул… Все-таки какая чудная вещь у меня была в другом мире и в другом столетии — интернет. Сядешь, понажимаешь на клавиши или проговоришь на телефон, и та информация, которую ты ищешь вот она — лежит перед тобой. А здесь… Я так понимаю информация, которая мне нужна в лучшем случае есть в императорской библиотеке, куда пока мне ходу нет. Значит нужно набраться терпения и затаиться.
Я заглотил кусок курицы и потянулся к следующему — курица сама себя не съест. Одно плохо — квас уже нагрелся.
Где-то через полчаса появился тот же боец, забрал поднос и ушел. Следом зашел лекарь. Посмотрел на меня. Снова закастовал заклинание, задал дежурные вопросы как в любой больнице насчет здоровья и сказал, что я переночую здесь, а с утра я могу бежать на завтрак с остальными учениками.
Так что я ночевал на удобной кровати в кабинете Семенона. Подумал, может попросить Белоусова махнуть мою кровать из комнаты на эту? А что, я почти с ней сроднился. Если он зажал сто монет награды, может согласиться?
И с этой приятной мыслью я заснул.
Проснулся рано еще до колокола. Сбегал в свою комнату переодеться, попутно заглянув в ванную — ополоснуться. Все-таки пять дней, да после полигона, без душа. Хотя какой тут душ-то. Так, сильная струя воды из трубы в потолке вот и весь душ.
После звука колокола я уже входил в зал вполне в благодушном настроении и вид боевых магов при входе мне не испортил настроения. Вроде мы все выяснили с Белоусовым и они мне сейчас вроде как не страшны. По крайней мере я надеялся на это и на то, что ситуация не изменится на обратную.
Поздоровался с бойцами и прошел за свой стол.
Я пришел одним из первых, но столы были уже накрыты — моя любимая яичница с беконом и любимые сладкие булочки. Живот тут же издал рокочущий утробный звук. Куда в меня столько лезет-то, а?
Сел, расправил салфетку и отдал должное яичнице. Потом пришла
