Повелитель корней - Михаил Алексеевич Ланцов

— Со всей округи людям сюда идти? Стоит ли?

— Может, и нет… а может, и да. Подумать надо. Или после страды собираться. На торг, заодно съезжаясь. Чтобы и люди силу наших кланов могли лицезреть.

— После страды лучше будет, да, — кивнул Вернидуб.

— Я все равно не могу понять — зачем?

— Смотри. Прежде всего — это проверка наличия человека. Что он есть. Далее — проверка того, как он снаряжен. Третье — всякие упражнения. Они дают слаженность и позволяют оценить, где плюют на занятия. Особенно зверствовать не стоит, но такие сборы очень полезны. Ежели боярин не справляется, то это позволяет сразу такое выявить. И либо поменять его, либо помочь — сие будет видно после разбирательства.

— Ну так-то да… Хотя бегать туда-сюда…

— В этом тоже польза великая. Упражнение сие сбора. Вдруг война? Чем скорее мы сможем стянуть воинство все в кулак — тем больше у нас надежды на успех. Это называется мобилизация военнообязанных. Ну или просто мобилизация, все равно у нас больше ничего так не кличут…

Они болтали и медленно шли вдоль шеренг, тщательно осматривая каждого. В чем-то даже придирчиво. Но обращали внимание только на значимые оплошности. Занося их в общую ведомость.

За минувшие два года удалось собрать в кулак аж двадцать кланов, вместо шести старых. Одиннадцать славянских, семь — балтов и два угорских. Последних «зацепили» с самого верховья Днепра. И по большому счету их имело смысл назвать смешанными угро-балтийскими.

В каждом избрали своего боярина, который к 171 году уже имел под своей рукой по пятнадцать дружинников. Их всех одарил воинским снаряжением Берослав, сиречь князь.

Открыто.

Явно.

Через что получал над ними контроль. Вообще, сам акт наделения воинским снаряжением, да еще и дорогим — вещь очень сильная для местных. Принятие такого дара, по сути, делало этих бойцов людьми Берослава, немало ослабляя влияние бояр.

Теперь же князь попробовал пойти дальше и пытался ввести механизм замены бояр, превращая в своего рода служивых командиров. Да и вообще старался обойти стороной феодальную эстетику, выводя всю эту историю со службой в плоскость римской традиции. Ну хоть как-то, само собой, с поправкой на многие аспекты послезнания.

У самого Берослава личная дружина насчитывала полсотни человек. Таким образом, получалась очень внушительные триста семьдесят один пеший воин «упакованный» для контактного боя в строю.

Включая его самого.

Много.

Можно даже сказать — очень много по местным меркам.

Шлем, большой строевой щит, стеганый гамбезон, кольчуга с длинными рукавами и подолом. Ну и оружие. Причем все это максимально единообразно. Предельно. Как в армиях позднего Нового времени…

— Хорошо… хорошо… — добродушно кивая, произнес Берослав, завершая обход дружинников.

— А ты говоришь смотры… — недовольно пробурчал Борята.

— Люди склонны расслабляться. Лет пять-десять покоя и брони пожрет ржавчина, бойцы же совершенно раскиснут, забросив свои упражнения. — возразил князь.

— Но сейчас же этого нет.

— Все течет — все меняется, как говорил один мудрец. Да и… — кивнул он вперед.

Боярин глянул туда же и промолчал, не желая увиденное комментировать. Как, впрочем, и остальные. Берослав же, завершив осмотр дружинников, перешел к ополченцам…

В союзных кланах насчитывалось три тысячи пятьсот пятьдесят две семьи. Если не считать те, что относились к ведунам-ведьмам да боярам-дружинникам. И все эти мужчины, главы семейств, как минимум год уже практиковались в стрельбе или метании.

За свой счет.

Как следствие лучников на всю округу было едва за сотню. Просто в силу того, что это дело непростое и недешевое. В первую очередь — стрелы. И возиться с ними мало кто решился.

А вот дротики и, на удивление, праща — «зашли» людям хорошо. Без явного перевеса в ту или иную сторону. Дротики, метаемые атлатлем, летели далеко и довольно точно, но были недешевы. Во всяком случае, дороже пуль для пращи, которая практиковалась не обычная, а «на палке», из-за чего ее освоить получалось намного проще.

Люди же мыслили в таком вопрос довольно рационально.

Надо, значит, надо.

Против ведунов, которые, как назло, сговорились, не попрешь. Но раз имел место выбор, то каждый общинник хотел взять для себя наиболее практичный вариант в повседневном использовании. Кто-то налегал на дротики из-за куда большей простоты освоения. Чтобы меньше морочиться. А кто-то на пращу из-за желания впоследствии с ее помощью охотиться.

Да, бумеранг с легкой руки Берослава распространялся ударно. И имелся теперь, наверное, в каждой семье союзных кланов. Но все чаще отдельные общинники пробовали охотиться еще и пращей, особенно по крупным птицам и животным вроде зайца, активно сочетая и комбинируя с бумерангом…

— Нет, ну ты видишь? — указал князь на очередного ополченца.

— Поправим. — мрачно ответил Рудомир.

— А это?

— Бывает.

— Нет, не бывает. Это значит, что он толком и не умеет пользоваться дротиком. Иначе бы так не носил.

— Но он сдал испытание.

— Серьезно? — недовольно переспросил князь, глядя на покрасневшего общинника.

Тот имел слишком небрежный вид.

Но он пришел.

И слишком уж ругаться не хотелось. Потому как Берослав прекрасно понимал, какие бури у них сейчас гуляли в голове. С каждого клана взяли по двадцать ополченцев, выбрав по жребию. Ну и сверху к тому еще шестьдесят человек совокупно — уже нестроевых для хозяйственных работ. В сочетании с тяжелой пехотой и знаменно-музыкальной группой выходило восемьсот сорок «лиц».

Особняком собрали еще один отряд в тридцать восемь лучников, сведя в него всех, из числа тех, кого смогли подтянуть, чтобы не сильно обдирать рода. Эти ребята должны были все время похода находится здесь — в Берграде, защищая город и патрулируя окрестности.

Маловато.

Слабовато.

Но и на том спасибо. Изначально-то мыслили укрепления оставить на обывателей. Все ж такие стены изрядные уже. Но решили не рисковать…

— Суров ты к ним больно, — заметил Вернидуб, когда они завершили обход и проводили предварительное обсуждение.

— Суров⁈ — излишне нервно воскликнул князь.

— Ну чего ты яришься? Люди впервые на войну идут.

— Они жить хотят⁈ Нет⁈

— Тише-тише… — прошептала Злата, подошедшая к мужу и обнявшая его. Сын не усидел в крепости и упросил ее прийти сюда. Вот она и водила паренька в стороне немного, чтобы он мог все посмотреть и послушать. Потому и сама здесь оказалась.

— Они же в первый раз. — тихо добавил Рудомир, видя, что князя безалаберность ополченцев